Аниото. Проклятие луны

— Нет. Сначала да автозаправки, а потом я покажу, куда свернуть.

Пентюхов задержал на мне внимательный взгляд, потом коротко кивнул и крутанул руль для разворота.

Указатель с названием поселка мы проехали довольно быстро.

Выдохнула. Но как оказалось рано. Пентюхов заглушил мотор прежде, чем я указала нужный поворот.

— Только не говори, что тебе срочно захотелось консервированных грибов, — в желтоватом свете салона его бледное лицо с сжатыми губами и пронизывающим взглядом приобрело болезненный оттенок. Невольно вспомнила о Владе, и сердце снова сжалось.

Любая задержка — почти смертельна! И неважно для кого: для меня или для Файтова.

— Что встал? Поехали! Там сначала через мост, потом направо через железнодорожные рельсы…

Пенюхов убрал руки с руля и повернулся ко мне вполоборота.

— Нет. Пока ты не скажешь, что ты забыла в лесу. Ночью.

— Так-то еще не совсем ночь… — Дернула плечом я. Слабое оправдание. Но какое есть…

— Не увиливай, Ник, — его строгий тон чуть смягчился.

— Я потеряла там… — скрутила подрагивающее запястье и выдала первое, что пришло в голову: — …свой браслет.

— Браслет? Он что, из турмалина? Усыпан бриллиантами? Или набит прахом святого Пантелеймона?

Пентюхов говорил так серьезно, что, если бы не дрогнувший правый уголок его губ, я бы так и не поняла, что он шутит. С шутками у него почти так же худо, как у меня.

Но он тронулся с места — а значит, поверил, что вещица, что я потеряла, мне просто жизненно необходима. В принципе, так и было. От успешных поисков кулона зависели две жизни.

— Главное отвези меня. Дальше я сама, — темные силуэты деревьев проносились мимо катастрофически медленно. Я была взвинчена и напряженно наблюдала за дорогой, вцепившись в корпус бардачка до побелевших костяшек. Меня изнутри сжирало чувство, словно в голову установили таймер, который все тикал и тикал, отсчитывая секунды.

— А обратно как? Пешком пойдешь?

Машина подпрыгнула на рельсах, и я вцепилась в ручку над дверцей, чтобы не завалиться на бок, подобно неустойчивой кукле. Вопрос проигнорировала. И поджала губы: часть меня, более мягкая и податливая, буквально кричала, чтобы я дала бедному Петьке, которому пришлось тащиться непонятно куда, непонятно зачем, хоть какое-то достойное объяснение или хотя бы извинилась.

Нива остановилась, рядом с темный пятном от костра. Огляделась, насколько позволяло лобовое стекло машины. Место то же, только вот под светом оранжево-желтой луны выглядело оно сейчас крайне зловещим и враждебным. Вдалеке белели березы с пожухлой кроной, словно кости мертвецов, выкопанные из земли. Цветы рябинника, росшего по кромке поляны, потеряли цвет и ссохлись, добавляя какую-то мрачную обреченность этому месту. Неспешное приближение зимы еще не ощущалась так остро и тревожно, как сейчас. Будто и не зима вовсе будет через два с половиной месяца, а настоящий конец Света.

Сердце пропустило удар. Я с шумом выдохнула, затянула хвост на волосах потуже, и взялась за ручку.

— Погоди.

Ну вот.

Едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Сейчас начнется: «Зачем тебе все это нужно?», «Ты сошла с ума?», «Я пойду с тобой!».

— Вот, возьми. Пригодиться, — на протянутой руке лежал карманный металлический фонарик.

Ах, да. Я и забыла, что Пентюхов-младший не любит лезть не в свои дела, заглядывая в чужие пыльные шкафы, в поисках разлагающихся скелетов. Он не будет впаривать другим свою помощь, словно бесценный товар со скидкой 100 %. Ему хватило один раз спросить и успокоить свою совесть: ведь если я не попросила помощи — значит, она мне нужна. В данной ситуации, это было как нельзя кстати. Я хотя бы не буду переживать за него.

— И телефон не забудь. Я буду на связи.

Кивнула, невидящим взглядом мазанув где-то выше рыжей головы. Что-что, а телефон — это последняя вещь, необходимая мне сейчас. Он только помешает. Не дай Бог, засветится, завибрирует или, того хуже, зазвонит в самый неподходящий момент. Я не знала, выбрался ли Влад из бабушкиного дома. Я это чувствовала. С каждым толчком крови в сердце, с каждым почти болезненным, наполненным тревогой, вздохом. Я чувствовала, что времени мало.

Выбралась из салона. Остывший воздух царапнул по стенкам легких. Запах мертвых, гниющих листьев отступил. Он посвежел, приобрел металлический оттенок. Одновременно тяжелый и бодрящий. Не нужно было поднимать голову, чтобы убедиться, что над головой неподъемным свинцом наливаются тучи. Все вокруг было напитано приближающейся грозой.

Надо было торопится, пока не пролился дождь. Я не переживала, что вымокну. Меня большо беспокоило, что меня может учуять тот, кто нарушит все мои планы. Одно промедление, один рывок — и острые клыки сомкнуться на моей шее. Как в том жутком повторяющемся сне.

Обогнула машину сзади, чтобы Пентюхов не заметил, как я осторожно кладу на железную крышу свой телефон экраном вверх, предварительно выключив звук.

Прости, Петь, но так нужно. Надеюсь, у тебя хватит ума, не лезть в чащу следом за мной.

Прибавила шаг, не оборачиваясь.

Пока я сидела в салоне, а деревья находились от меня на расстоянии, все казалось так просто. Но с каждым новым шагом, я чувствовала, как меня бросает жар, переходящий в холод. А сердце стучит слишком быстро, мешая нормально дышать и думать.

Моя фобия вернулась. Своеобразным якорем пытаясь удержать меня на месте. Пытаясь не дать мне совершить самый глупый поступок в жизни.

Но вместо того, что сдаться, полностью поддаться панике и пустить дрожь дальше похолодевших рук, я, перебравшись через кусты рябинника, ринулась вперед: спотыкаясь почти на каждом шагу, и цепляясь за стволы деревьев, когда перед глазами все начинало плыть.

В голове билась одна мысль.

«Еще немного. Еще немного и все кончиться. Еще чуть-чуть…»

Не удивительно, что я не заметила дыру в земле. Я и в первый раз ее пропустила.

До боли закусила губу, чтобы заглушить крик, едва не вырвавшийся наружу во всю мощь легких. Я не могла быть уверена, что стая оборотней-леопардов, что пытались принести меня в жертву, не ошиваются где-то поблизости. Игнорируя вспышки кратковременной боли по всему телу, принялась искать нужные символы, подсвечивая нутро ямы фонариком.

Приступ страха съежил все внутренности до размера булавочной головки. На секунду мне показалось, что их нет. Что это был плод моего, не совсем здорового, по-видимому, воображения. Рукой прислонилась к стремительно намокающему камню, и только тогда ощутила знакомые неровности под своей ладонью.

Нашла! Вот оно! Сетка символов, закрученных в спираль, и Косой Крест Мары — выступающий и выпуклый, с зазорами по кругу.

Вот оно. То, что находится под этой каменной скорлупой — мне поможет. Я нутром чуяла. Будто бы кто-то невидимый, стоявший совсем близко, шепнул: «Ты нашла. Это поможет».

Осталось только понять, как запустить механизм, чтобы оберег выскользнул их своего многовекового плена.

Не придумала ничего лучше, чем стукнуть по камню металлическим фонариком.

Стукнула раз, другой, третий. Приложила максимум усилий, вложила всю силу в удар. Но…

Ничего. Ни царапинки. Ни крошечного скола. Ни. Че. Го.

Секундная радость сменилась яростным разочарованием.

Кроссовки тонули в мерзкой жиже, все одежда вымокла. Лоб заливал пот и дождь. В носу свербело, как будто еще чуть-чуть и из ноздрей потоком хлынет кровь. А щека неимоверно чесалась. Ощущения накрыли меня лавиной, стоило понять, что все бесполезно. Я разбила костяшки в кровь, сломала два ногтя. Но заметила, это только сейчас. Когда обессиленно села обломок ствола какого-то дерева, упавшего в яму — должно быть, не так давно: он хоть и был мокрый, но еще не сгнил.

Слезы бессилия обожгли глаза. Но я не могла позволить себе расклеиться. Стиснула зубы, пальцами смахнув слезы, в вперемежку с дождевой водой, с щек. Дернулась, стоило пальцам угодить прямо в глубокую царапину на щеке.

Молния осветила кровь на кончиках моих пальцев.

А гром, последовавший за ней, почти скрыл рычание у меня над головой.

Черный леопард, сливающийся с тьмой, топтался у самого края, скаля зубы.

Вот и все.

Если я не вылезу, то он, рано или поздно, сиганет вниз. Как говорится, если гора не идет к Магомеду…

Странно. В этот момент я была настолько опустошена, что мне стало все равно.

Так или иначе, это конец. К чему теперь дергаться?

Да и о чем я вообще думала? Как я надену амулет на шею дикому зверю, даже если заполучу его?

Закрыла глаза, прислонившись щекой к каменной плите.

И вдруг я услышала щелчок. Резко отпрянула.

Центральный камешек, который я безуспешно пыталась сдвинуть, шлепнулся в грязь. Внутри образовавшейся ниши призывно сверкнул округлый предмет. Ни секунды не задумываясь, сгребала незнакомую вещицу трясущимися пальцами.

Камень четко выделялся в кромешной тьме, что наступала между вспышками молний. Он будто светился изнутри, отчего символ Марены проступал четче. Амулет выглядел точно так же, как в тот сне-ведении. На нем не было ни следа минувших веков: все такой же чистый и без единой царапинки. Даже шнурок пах только что выделанной кожей.

Все отступило на второй план. Гроза, яростно поливающая окружающий лес дождем. Боль и усталость. Смерть, дышащая мне в затылок. Я завороженно смотрела на прозрачный камень, чувствуя, как в меня вливается энергия — прохладная и чистая, как свет звезд и луны. А вместе с ней — уверенность. Уверенность в том, что я переживу эту ночь.

Выпрямилась и посмотрела наверх. Два желтых огонька, что наблюдали за мной, никуда не делись. Но страх притупился. Он больше не помешает мне осуществить задуманное.

Осмотрела влажные земляные стены, в поисках хоть чего не будь, что поможет отвлечь дикую кошку от моей яремной вены. Взгляд зацепился за сырую деревяшку.

Что ж, за неимением лучшего…

Намотав шнурок на пальцы, чтобы не потерять, отломала приличный кусок от недопенька. Перекинула его из одной руки в другую. Он показался мне неожиданно легким.

Ну и что мне с ним делать? Швырнуть и крикнуть: «Лови!»? С таким же успехом можно было долбануть четырехлапого Файтого по голове крошечным фонариком…

Но я все равно не бросила эту злополучную зубочистку великана, когда полезла наверх. Слепая вера, что она пригодиться, затмила здравый смысл.

Ох, мне сейчас больше пригодилась бы свиная рулька…

Леопард попятился. То ли освобождая дорогу, то ли испугавшись. Только непонятно чего: меня, амулета или куска дерева непонятного происхождения.

Но не успела я полностью выпрямится, как к нему вернулась звериное самообладание: он ощерился, мышцы под шкурой с едва заметными пятнами напряглись. Леопард припал к земле, готовясь к прыжку.

— А ну, брысь! — зажмурилась. Швырнув первое, что попалось под руку.

Зверь заскулил, а я почувствовала запах паленной шерсти. Не знаю, каким чудом, но деревяшка обожгла его. Выиграв для меня несколько мгновений.

Повалилась на корчащегося на земле леопарда, и попыталась надеть амулет. Он изогнулся, мощная лапа царапнула по лодыжке, а зубы клацнули в опасной близости от моих незащищенных запястий.

Но дело было сделано. Шнурок, к счастью, оказался достаточно длинный, и не лопнул на мощной шее. Воздух прорезало рычание, смешанной с шипением, полным боли.