Я стираю свою тень — 6

Глава 15

Белый дом, Вестминстерский дворец и Парламент Канады замерли в ожидании кары на разделенном на три части экране. Да, уж, с репутацией человека, устроившего Армагеддон, жить будет непросто. Я представил себя на месте курьера, которому каждый клиент будет говорить: «Постойте, вы как две капли воды похожи на того парня, который сжег Белый дом». А мне придется всем рассказывать, что это удивительное внешнее сходство, хоть я славянин, а тот араб, просто природа почудила.

Вот бы выбраться живым из этой передряги, которая с каждым днем становилась мне все больше ненавистной. С улицы раздался вой сирены. Я не понял, что это могло значить, но тут по всему залу раздалось треньканье приходящих сообщений. Народ кинулся их читать, и буквально через несколько секунд началась паника.

— Воздушная тревога! Нас атакуют! На город летят ракеты! — Кричали люди, выбегая из здания.

Я не мог понять, к чему эта паника и давка, как можно спастись от ракеты, если выбежать на улицу. Не по нам же она целилась. Я едва успел об этом подумать, как страшный взрыв сотряс здание. Меня швырнуло горячей взрывной волной вместе с обломками в угол сцены. Потолок рухнул вниз, но меня не задело. Пространство вокруг наполнилось дымом и пылью. Я попытался встать, но тут раздался второй взрыв, после которого потерял сознание.

Оно вернулось вместе с болью в груди. Дышать было очень тяжело. Кажется, мне придавило грудь, и легкие никак не могли набрать воздух. А дышать хотелось. Пыль и дым не способствовали его усвояемости. Я закашлялся, и стало только хуже. Начался приступ, похожий на астматический, вызвавший панику. Руки зашарили по тому, что меня придавило. Из-за критического состояния, мне было сложно сконцентрироваться на ощущениях. Я инстинктивно пытался приподнять тяжесть, чтобы выбраться из-под нее. Но ее будто не было надо мной. Руки свободно толкали пыльный воздух.

И тогда я притронулся рукой к груди. Пальцы наткнулись на острые рваные края металла, торчавшего из нее. Мне стало страшно, что это конец. Такой глупый бесполезный конец, в котором я сыграл роль марионетки, пожертвовавшей себя чужим идеям. Ясность ситуации, а так же фатальное спокойствие, вызванное осознанием скорой смерти, помогли мне успокоиться. Приступ закончился, а с ним пришла ясность ума. Уже осмысленнее я потрогал осколок в своей груди.

Прикосновение вызвало нестерпимую боль. Вокруг раны чувствовалась теплая кровь, только руки в ней не марались из-за того, что она впитала в себя пыль. Я пошевелил ногами. Они были в порядке. Значит, до позвоночника осколок не дошел. Пробил ребра или же сломал их, застряв в броне. Теперь я понял, откуда в горле металлический привкус, который я принял за привкус дыма. Это была кровь из пробитых ребрами или отбитых ударом осколка легких. Кажется, браслет дал осечку, либо посчитал, что предмет, пробивший мне грудь недостаточно смертелен.

Я попытался подняться, но помешала этому сильная боль в груди. Обрадовало, что я все-таки мог двигаться и не терять при этом сознание. Мешала только боль, которую я не мог проигнорировать. Обезволивающее лекарство сделало бы меня сейчас полностью дееспособным. По крайней мере, до тех пор, пока я не увижу последствий ранения. Психологическая рана могла быть серьезнее физической.

Я неподвижно полежал минут пять. До меня доносился треск близкого пожара, стоны раненых из-под завалов и вой приближающихся сирен. Больница мне была сейчас очень нужна, но как быть с моими модификациями, которых нельзя не заметить, после извлечения осколка? Я не знал, что предпримут роботы после произошедшего. Останусь я им нужным или они списали меня со счетов? Ждать мне, что они придут за мной или действовать самостоятельно? Второе меня устраивало намного больше, но мне нужно было подлечиться, поваляться где-нибудь пару недель, пока мир галопом несся вместо запланированного прогресса, к самоуничтожению.

Мне нестерпимо захотелось домой. Какой глупостью казались глобальные идеи, когда у тебя есть семья. Не иначе, весь мир за собой тянули неудовлетворенные счастливым браком одиночки. Да и вообще, весь прогресс на планете был обязан активным идиотам, не понимающим простого человеческого счастья. У киборгов Ценерис точно не было семей из-за невозможности иметь потомство. Космическая раса одиночек, угробивших себя, и всех до кого дотянулись их корабли.

Пыль, клубившаяся передо мной, неожиданно застыла, и стало тихо. Я замер, чтобы услышать пение ангелов, решив, что внезапно умер. В лицо ударил яркий луч света, и я воспарил. Меня накрыла такая тоска и обида, что я больше никогда не увижу Айрис и Никаса, и дочери, которая скоро должна появиться на свет.

— Гордей, меня зовут Хиюнгвальд. Я занимаюсь вопросами истории вселенной и нам пришлось связаться с вами.

Источник света отвернули в другую сторону, и я увидел мужчину и еще нескольких существ, явно с других планет.

— Очень приятно. Я жив?

— Да. Нам пришлось создать временную аномалию в том месте, где вас ранило, чтобы незаметно вытащить вас.

— Зачем?

Хиюнгвальд потер ладони друг о друга.

— Понимаете, Гордей, создалась пикантная ситуация, нам необходимо сохранить корабль Ценерис в действующем состоянии. Он представляет небывалую ценность не только, как единственный оставшийся от древней цивилизации действующий артефакт, но и как носитель уникальных технологий, о которых даже Высшим не все известно. Как вы понимаете, у каждой цивилизации был свой путь покорения космоса, и он отличался от тех, что сушестововали в иные времена. Это крайне интересно и научно познавательно. — Глаза вселенского историка горели азартом.

Инопланетяне что-то затараторили по-своему. Наверное, поддержали сказанное.

— Очень интересная лекция, спасибо. — Поблагодарил я Хиюнгвальда.

— Ирония? Я понимаю. У вас в груди инородный предмет, а я с вами о высоком. Один момент.

После этой фразы я отключился и пришел в себя уже в совсем другом состоянии. Историк стоял рядом и смотрел на меня.

— Как вы? Мы вытащили предмет из вашей груди. Еще несколько миллиметров и ваше сердце могло разорвать им. Простите, забыли предупредить, что ваш защитный подарок в измененном поле не работает. Вы невероятно везучий человек. — Произнес он с неподдельным энтузиазмом.

— А могло бы и в глаз попасть. — Пошутил я и присел на кушетке.

Потрогал грудь, скосил на нее глаза, но не заметил ничего страшного.

— Осколок можно увидеть? Хочу оставить его себе в качестве талисмана. — Попросил я.

— О, талисмана? Это как?

— Это у нас на Земле такая примета. Пулю, которую из тебя вынули, можно повесть на веревочку и носить на шее, думая, что тебе теперь всегда будет везти.

— Какая интересная традиция. Интересно знать о ней мне, как историку. Я попрошу вернуть вам эту железку. Но на шею вы вряд ли ее повесите, она довольно крупная.

— Ничего, распилю на кусочки и раздам друзьям на обереги. — Я пошевелил конечностями, разгоняя по ним кровь. — Давайте уже, рассказывайте, что вы задумали?

Хиюнгвальд покашлял в кулак, собираясь с мыслями.

— Корабль Ценерис запрограммирован на самоуничтожение, если почувствует, что его планам не суждено сбыться. Нам хочется его сохранить, во что бы то ни стало. Такой возможности больше никогда не будет, представляете?

— Да, представляю, и у меня уже начинаются неприятные предчувствия.

— Да что вы, Гордей, вам ничто не угрожает. Мы хотим, чтобы вы оказались внутри этого корабля с целью создания вашего двойника. В вас уже помещено оборудование, которое отсканирует искусственный интеллект корабля. Пока с вас будут снимать мерки, оно создаст внутри его памяти код, способный определить язык программирования и распознать команды, ведущие к самоуничтожению.

— А почему вы сами в него не попадете? Вы же и время умеете останавливать и технологии у вас на высоте.

— Мы не можем найти корабль. — Пояснил Хиюнгвальд. — Он умеет прятаться лучше, чем мы искать. Возможно, он использует технологии, позволяющие ему находиться одновременно в нашем пространстве и в подпространстве, не двигаясь при этом. Для Высших это пока недоступно. Я же говорил, разные цивилизации преуспевают в разных умениях.

В помещение вкатился робот-тележка. На его белом столике лежал зелено-серый кусок металла. Я взял его в руки. С ладонь размером и весом грамм в сто пятьдесят. На осколке остались слова, написанные латиницей.

— Вот так поступают на Земле с выскочками. — Произнес я, поиграв смертельным куском железа на ладони. — А вы не в курсе, Ценерис уже спалили Белый дом?

— Что такое Белый дом? — Не понял историк.

— Это… а, не важно. По телеку посмотрю.

— Так вы готовы выполнить нашу просьбу?

— Всегда готов, только есть одна проблема, с какой стати они соберутся меня копировать? Если я начну их упрашивать сам, они сразу заподозрят что-то неладное.

— Вам надо попасть в опалу. Нарушьте приказ, чтобы они решили вас дисциплинарно наказать.

— Вы в своем уме? У меня жена и сын в заложниках. Если они и начнут меня дисциплинировать, то только через них. Забудьте о таком варианте. Он совершенно неприемлемый. — Я чуть не запустил осколком ракеты в историка.

— Вы не понимаете, Гордей насколько важна эта находка. Так может повезти только раз в…

— Двадцать три тысячи лет. — Закончил я за него. — Знаю. Только мне глубоко наср… плевать на ваши артефакты. Они не стоят мизинца моей жены или сына, и я пальцем не пошевелю, чтобы подставить их под удар.

— Вы меня разочаровываете, Гордей. — Хиюнгвальд артистично изобразил обиженную грмасу.

— Я не собирался вас очаровывать. Мы вообще надеялись, что вы прилетите по первому звонку и сами решите проблему с этими ожившими останками. С какой стати мне, человеку, который не подготовлен к таким испытаниям, рисковать своей семьей, и даже целой планетой?

— Вы лукавите, Гордей. Мы все о вас знаем и потому считаем, что это огромная удача, что именно вы оказались в центре этого научного феномена.

— Вот только не надо примешивать сюда тупую лесть в надежде, что я отреагирую на нее, как примитивный примат, которому пощекотали тщеславие. Я не буду ничего делать, что может представлять опасность моей семье.

— Тогда мы сделаем это. Нам делегированы широкие полномочия и сам процесс будет происходить под наблюдением Высших. — Хиюнгвальд указал рукой на инопланетян.

— Это они Высшие? — Спросил я с усмешкой.

Мне они такими не показались.

— В том числе. К Высшим относятся большое количество космических рас.

— Ясно. И что вы сделаете?

— Уничтожим робота-аватара корабля Ценерис, будто это сделали вы. Один из них как раз сейчас явился в разрушенное здание, чтобы найти вас и вытащить. Он знает, что вас не просто убить.

— У меня еще несколько друзей находятся в капсуле, помещенной в магму. Их могут убить, если я так сделаю. И вообще, вы не понимаете логику роботов. Они размышляют даже человечнее вас, потому что понимают зависимость нас друг от друга. Мы с Троем их оружие, а наши родные и друзья средства удержания нас в нужном им направлении.

— Вы намекаете, что мы должны поместить устройство в вашу супругу? — Сделал выводы историк.