Град на краю

Люций понимал, что желание отсидеться было медленной смертью. Нужно было объединять людей для переработки нефти, получения топлива, обслуживая котельных и электростанция, добычи руды и металла, чтобы заменять сгорающее от нещадной эксплуатации оборудование. Нужно было наладить производство удобрений, создать теплицы и фермы, чтобы кормить массу людей.

Каждый должен был работать на общее благо. Его часто упрекали, что он не хочет делать людей из Внешнего города горожанами. Люций знал, стоит их поселить в освободившихся домах, они бы стали требовать прав и питания, ничего не принося для города. В первые годы Зимы у него было много такого опыта.

Он слышал про институт «Верхний Мир» — филиал Института Вавилово в Соликамске. Работа в институте была только для девяноста учёных и врачей, и трёх десятков техников, кто обеспечивал хранение архива семян. Там были свои теплицы, какое-то хозяйство, которое могло прокормить и сотни. Отец Грека вывез три сотни чиновников с убежищ в Уфе и разместил там. Но стоило пришлым людям обжиться, они тут же взяли власть в институте, обязав учёных кормить их.

По слухам, именно так Александера стал комендантом Межгорья. У него был доступ к кодам от ворот Института, за возможность отправить туда семьи один из министров Республики сумел сделать отца Грека комендантом. Люций не знал подробностей, но в итоге погибли и чиновники, и большая часть учёных.

Люций прошёл мимо охраны Фактории, без предупреждения войдя в кабинет майора. Гильза встретил его, развалившись в кресле, гоняя зубочистку между уголка рта. В комнату вслед за Люцием зашёл один из бойцов. Весь какой-то мелкий и щуплый, не похожий на остальных здоровяков. Он поставил на стол чайник и две чашки. Гильза налил чай, поставил перед комендантом. Комендант не стал пить, видя жирный намёк — чая в городе не было уже пару недель.

— Почему ты не поддержал Александеру? — спросил Люций устало.

Гильза встал, смотря на карту Республики.

— Упрямый ты. Не хотел я его поддерживать, я тебя хочу видеть на этом посту. Если мы договоримся, я отыграю назад.

Гильза всё сделал правильно. Выкрутил ему руки и теперь может требовать всё, что захочет. Люцию даже стало жаль Александеру, тот верил, что победил. Вот только это играло ему на руку, Глухарь и Дмитрий точно станут сговорчивее перед угрозой получить Александеру на посту коменданта.

«А ведь он тоже боится, — подумал комендант. — Трясётся, что взбунтуются шахтёры, и руда перестанет поступать в Уфу. Переживает, что Северяне зажмут поставки скота, а это значит голод для Уфы. Ужасается, что мы скажем дружно, нахрен нужно, и откажемся от торговли с Уфой. Не так уж это и выгодно, нам с ними работать, и они это понимают. Больше всех нас боится, потому что и видит больше чем мы. Вот и сейчас, сам ведь столько сил положил, чтобы меня сместить, но сейчас сам же и дал заднюю. И каждый день, наверное, слушает сердце и думает, не откажет ли сегодня? И таблетки твои я видел, красные, от сердца».

— Ты нормальный мужик. У меня к тебе нет вопросов. Но твой подход не устраивает Уфу, — сказал Гильза.

— С каких это пор Уфа решает за Сибай?

— Ну ты же умный. Понимаешь, каким становиться мир. Уфа вынуждена будет это решать, чтобы не решала Орда.

Комендант кивнул.

— Я понимаю. Как вы это жителям Сибая объясните? Думаете, им это по душе?

— Да. Большинство, так или иначе, понимают, что нужно присоединяться.

— Боюсь, так вы второе Кумертау получите.

Гильза помрачнел.

— Вот это бы не хотелось. Кстати, про поезд. Ты всерьёз думаешь, что тебе бы дали самому начать гонять караваны в Уфу? Не смеши меня, в Магнитогорске вас бы ждал бронепоезд Белорецких. Им появление конкурента тоже нафиг не нужно.

Комендант промолчал. Есть ещё пути до Уральской Республики. У тех тоже есть бронепоезда. Уфимские мнили себя центром России, но мир не замыкался на них.

— Ладно. Предположим, я согласен, — сказал Люций. Мне нужно продовольствие на месяц, две тысячи пайков в день. Какие ваши условия?

— Мелочь. Как и говорил, мы заменим Расима. Александера, думаю будет отличным начальником рудоуправления. Уберём Дмитрия. Сменим людей на станции.

Вот это было неожиданно. В этом случае Артур наверняка будет начальником охраны.

— Вы на него замените Расимыча? На Александеру?

Гильза улыбнулся и кивнул.

— Расим тоже был из армейских, ничего, насобачился.

— И как же вы убедили Грека отказаться от поста начальника охраны?

— Да ерунда. Но было условие. Ты отдаёшь ему свою маленькую заначку.

Люций рассмеялся и встал из-за стола.

— Я подумаю.

— Подумай, — сказал Гильза, — выбора у тебя нет. Ты надеялся, что у тебя получиться сбежать с таким сокровищем?

* * *

Оказавшись за городом, Комендант почувствовал себя лучше. Он всё ещё был на свободе, ещё мог бороться. Тем более, Василь ещё продолжал действовать. Умница Василь, как же Люций недооценил его. Сумел убрать с шахматного поля Плюху, справился с Армянином, при этом так, что в городе ни у кого и мысли не возникло, что тут была какая-то несправедливость. После гибели Армянина Фангат резко осмелел, набрав почти сорок человек и, как Александера не упирался, им выдали оружие. Пусть охотничьи карабины и двустволки, но ведь оружие!

Так что осталось решить два вопроса, и он устроит такой сюрприз им всем! Ну а пока можно было посидеть и на шахтах, если всё пойдёт не так, то отсюда, если что, проще сбежать в Заповедник. Горы и лес, вот они, час ходу на лыжах. Он с тоской подумал о квартире и накопленном барахле, а с другой стороны и чёрт с ним.

Первой задачей был Глухарь. Эта задачка попроще, у него было полно информации об образе жизни показушника. Хоть главный фермер на людях и скромен, но тайком сибаритствует. Кучу раз его видели в ресторане Ели (а на какие шиши, спрашивается), всё время крутился на рынке, скупая дорогие вещи. Хороший человек для его целей, очень хороший. Такого можно и сохранить после выборов, контролировать его легко.

С Дмитрием будет сложнее. Тот почти не пьёт, курит любую дрянь, немного занимается спортом, для чего на станции устроили качалку. Вот только гуманист, всё пытается устроить равенство. Да и идейки его народные, это не Бог весть что, но видно не понимает, что переименуем мы Совет в Советы, вместо начальников управлений будут Народные Комиссары, но суть-то не измениться. Он понял, что тот уже успокоился. Сейчас нужно было всё сделать правильно.

Люций вошёл в ворота рудника. Заводоуправление, лифт и башни вентиляции были ограждены забором с вышками.

Тут всё было тихо, Гильза не стал рисковать, не трогал Расима до выборов, хоть и подозревал в сотрудничестве с народниками. Ведь знал, что у Расима были свои боевые группы, видно надеялся, что после выборов шахтёры не будут сопротивляться. Своя группа была и у Дмитрия, а это куда серьёзнее, чем шахты. Если станция остановит подачу тепла, то можно было бы диктовать свои условия. Штурмовать её нельзя, и придётся брать станцию в осаду, пока не сдадутся сами.

Стояло раннее утро, внутри периметра шахты было хоть глаз выколи, лишь пара фонарей освещали разбитую дорогу. Ещё тут был запах мёртвого железа, какой-то щекочущий запах гари. Люций зябко поёжился. Неподалёку гудели моторы, с грохотом поднимались лифт с рудой.

Периметр шахт обрывался на краю старого рудника. Он подошёл к гребню, посмотрев на дно огромной воронки, где сверкал лёд. Спиральная дорога ползла по склону, спускаясь до низу. Сколько же сил сюда вложили люди? О чём-то ведь мечтали. Строили планы. Он не знал ни одного из коренных сибайцев, после начала Зимы город вымер и потом был заселён заново. Он отвернулся и пошёл к лифтам, около которых громоздилась гора сверкающей от льда руды. Зимняя добыча, которую в этом году так и не увезли, но шахтёры упрямо продолжали добычу. На поверхность поднялась клеть лифта, оттуда шахтёры выкатывали вагонетки.

Люций ускорил шаг. У лифта было несколько изб, над крышами курился дымок. Комендант зашёл в самую большую. Сейчас тут было три десятка человек, которые работали на перегрузке руды наверху. Они грелись вокруг чадящей буржуйки.

Через минуту Люций был готов к спуску, его имущество складировали в свободный ящик, а ему вручили каску, фонарь и дыхательный аппарат. Он зашёл в лифт, кроме него закатили вагонетки. С лязгом закрылись двери и лифт поехал вниз. Острый приступ клаустрофобии накрыл Люция. Текли минуты, с каждой минутой становилось теплее. Двери открылись, шахтёры толпой навалились на вагонетки, укатывая их в освещённый туннель.

Люция встретил пожилой шахтёр, Люций к своему стыду, не мог вспомнить имя.

— Добрый день. Мне с Расимом поговорить, — сказал комендант.

— Да, он говорил, что вы придёте. Учтите, самоспас всегда под рукой должен быть, — ответил тот.

Люций кивнул и похлопал по боку.

— Ну тогда да, идите за мной, — вежливо сказал шахтёр. Он шёл впереди, маленький, сгорбленный, в чумазой курточке. От Люция не ускользнула ухмылочка. Видно и сюда добрались новости. Через пятнадцать минут туннель, по которому они шли, окончился воротами. Шахтёр достал ключ и открыл, пропуская Люция.

— Мне Расим сказал за вами не ходить. Сказал, скоро придёт.

— Знаю, я тут был, — ответил Люций, — я подожду.

Он дождался, пока не стихнут шаги и пошёл по тёмному туннелю. Слабый сквозняк тянул в сторону лифта, откуда он приехал. Лампа выхватывала из темноты прогрызенные в породе стены, пол был ровный, тут давно разобрали рельсы, и он не боялся споткнуться. Где-то потолок был укреплён бетоном, в других местах был подпёрт окаменевшими брёвнами. Свет выхватил из темноты заправочные колонки. Когда-то тут шла добыча, пока не выгребли всё и не ушли уровнями ниже. В стене туннеля были устроены ворота, там были склады шахтёров. Люций не сомневался, что где-то тут Расим тоже сделал запасы консервов, топлива и оружия.

Комендант нашёл знакомые ворота, достал ключ и открыл. Лампа осветила чехол, накрывавший автомобиль. Он аккуратно сдёрнул чехол — свет отразился от лакированного белого бока и эмблемы «Range Rover». Комендант вставил ключ и завёл двигатель, а когда тот заурчал и Люций впервые за последние недели улыбнулся. Комендант с наслаждением сел на прохладную кожу сиденья и аккуратно выехал из хранилища.

Он нажал кнопку плеера и тихо заиграла музыка. Люций уже забыл название песни, но почему-то от звуков сразу вспомнил Ольгу. Была ли она жива? После наступления зимы она работала на нефтеперерабатывающем заводе, в администрации. Тогда те кто работал там, сразу же стали элитой, и в очередную встречу она прервала отношения. Как же быстро Ольга поняла, что мир изменился! Та боль давно ушла, заслонённая кучей болезненных событий последующей жизни.

Люций слушал музыку и снова начал думать о Карине. Последняя любовь старого человека. Другой уже не будет. Когда-то он думал, что однажды они уедут вместе на этой машине. Весной Люций попрощается с городом и выкатит автомобиль из шахты наверх. Потом они поедут по размякшим дорогам, но это в самый раз для автомобиля. Наверное, они бы поехали на север, на Урал. Сколько бы там дали за такой автомобиль? Хватило бы до конца жизни? Он знал, что кроме этой машины, в республике был только один «Range Rover», у какого-то большого начальника в Уфе. Вот только Карина прямо сказала, что никуда ехать не собирается, и что он был ей интересен как мужчина, пока был комендантом. Люций не выдержал такого откровения, и это стало концом отношений. Он подумал о сбережениях всей жизни, сто сорок золотых, которые спустил за недолгий роман с ней. Вот сейчас бы они пригодились.