Что мы натворили

Глава 90

Драконий клинок

«Вайт Меззанин», 2036

Кейт ощущает вес клинка в своей ладони.

— Я не стану тебя убивать.

— Это единственный способ, — говорит Сильвер.

— Должен быть другой путь.

— Его нет!

— Так не может быть.

— Ты не убьешь меня. А спасешь. Если ты этого не сделаешь, я застряну здесь навечно, и знаешь что? Я скорее умру! Лучше умру сто раз, чем останусь в этом месте.

Наконец, к ее щекам приливает немного краски. В ее глазах плещется свирепость.

— Пожалуйста! — просит она. — Пожалуйста, мама. Я не могу сделать этого сама. Ты должна сделать это вместо меня.

— Ты же знаешь, что я не могу! ― Кейт бросает кинжал на кровать. — Как я могу?

— Как ты можешь? Подумай обо мне! Подумай обо мне в реальном мире, застрявшей в своем бесполезном теле навечно.

Кейт хватается за голову, словно ее прохладные ладони не дадут голове взорваться от раздумий.

Это безумие. Это огромное безумие. Все это сон. Должен быть сон.

Таймер Кейт начинает отсчет последних девяти минут.

— Девять минут, — сообщает Кейт.

Сильвер подбегает к драконьему кинжалу и вновь вкладывает его в руку Кейт.

— Мы должны сделать это сейчас. Прямо сейчас.

— Как?

— Прямо мне в сердце. Так быстрее всего.

— Я не могу! — кричит Кейт.

— Перестань быть такой эгоисткой!

Кейт выплевывает.

— Что?

— Ты не можешь этого сделать из-за себя! Из-за того, что будешь чувствовать. А не из-за того, что это значит для меня.

Кейт трясет.

— Пожалуйста, мама. Пожалуйста. Я прошу тебя освободить меня.

Восемь минут.

Семь с половиной.

Кейт тяжело сглатывает.

— Ляг на постель.

Сильвер рыдает от облегчения и ложится на каталку, широко распахнув глаза. Таблетки сыплются на пол. Сильвер складывает руки вместе над животом. Ее волосы рассыпаются — серебряные нити на белой подушке.

— Спасибо! — произносит она между рыданиями. — Спасибо, тебе, мама.

— Ш-ш-ш, — успокаивает Кейт. — Не говори ничего.

«Пока я не передумала».

«Не говори ничего».

«Это не по-настоящему».

«Я не убиваю ее. Я освобождаю ее».

Все же кинжал ощущается слишком тяжелым в ее руке.

Семь минут.

— Я готова, — сообщает Сильвер. — Я люблю тебя.

Глаза Кейт жжет. Она снова сглатывает и поднимает кинжал обеими руками.

Это не по-настоящему.

Это сказка.

Кейт охотник, пришедший за сердцем Белоснежки.

— Я люблю тебя, — говорит Кейт, вонзая нож в грудь Сильвер.

Она чувствует, как лезвие входит в грудную клетку, а затем с трудом выходит наружу. Сильвер кричит от боли, Кейт роняет кинжал, будто напугавшись его.

Проклятье!

Сразу же жалеет о своем решении, должно быть, она сошла с ума. Обезумела. Сотворила нечто немыслимое. Сильвер кричит и кричит, и бьется на каталке. Кровь начинает заливать белый хлопок ее платья.

— Прости меня!

Слезы Кейт капают на каталку. Она даже не знала, что плачет.

«Что я натворила? Что я, бл*ть, натворила?»

Крики Сильвер переходят в низкие стоны, движения ее тела замедляются. Она снова тихонько плачет от облегчения, в ее глазах загорается такое выражение, будто она видит свет в конце тоннеля. Ее маленькая поврежденная рука, напоминающая морскую звезду, слепо ищет руку Кейт. Мать сжимает ладонь дочери, пока из груди Сильвер течет кровь, и ее сердце замедляет свой ход.

Она мертва?

Аватар Сильвер начинает исчезать. Блоки, похожие на гигантские пиксели, смещаются и растворяются. Прямо здесь, на каталке перед Кейт, рука ее дочери исчезает, как сгенерированный компьютером одуванчик, сдуваемый ветром. Вот так, комната пустеет, а Сильвер обретает свободу.