Шепот крови

– Славный парень этот твой друг. Жаль, что не маг, – заключил он, и отчего-то стал пристальнее вглядываться вдаль.

Дорога была окружена деревьями, усыпанными белыми цветами, дарящими приятный пьяняще сладкий аромат. Они росли так близко друг к другу, что Мириам не могла угадать во что именно вглядывается Морган, впервые за весь путь бросивший свои расспросы. Наконец, он показал куда-то рукой, и, приглядевшись, Мириам выскользнула из седла, а затем рухнула на землю как тюк с товаром в порту.

У развилки, стоял человек пропахший морем, с волосами, выгоревшими на солнце. И сердце ее заколотилось от неудержимой радости. Она вскочила, со всех сих побежала к нему, и чуть не сбила с ног. Реми смеялся, заключив ее в объятия.

– Я знала! Знала, что ты придешь за мной! – повторяла Мириам все громче и громче.

Он обнял ее еще крепче.

– Ты говорила, что не станешь держать зла. Я обещал, что ты будешь жить. И я сдержал слово, верно, цветочек?..

Он никогда раньше не называл ее так ласково. Мириам рассмеялась, не дослушав, но уже не понимая, отчего Реми вдруг так помрачнел.

– Но я давал еще одно обещание. Тому северянину, что спас тебя. Он был добр и дал нам попрощаться. Когда-нибудь бы поблагодаришь его за это.

Мириам смотрела на Реми в недоумении широко распахнутыми глазами. Он все еще держал ее за руку, склонил голову, и не смел взглянуть на нее. Каждое слово было тяжелее, чем самый неподъемный груз. На его плече висела дорожная сумка, только в этот раз она понимала, что он готовился отправиться в путь без нее.

Она обернулась. Морган не спешился, зная, что это прощание не станет долгим, как и все, что он видел ранее.

– Ты поедешь с ним, – тихо говорил Реми, – Будешь жить среди себе подобных. Перестанешь бояться и прятаться. У тебя всегда будет тепло и кров, и мне от этого радостно. А я ухожу. Если останусь, меня убьют. Вот как все сложилось, цветочек…

Он был обут в те самые стоптанные башмаки, что так не давали покоя Мириам. Но теперь она видела их, словно дымку тумана. Как и его опечаленное лицо, опущенные плечи, загрубевшие от тяжелой работы руки. Даже волосы, так полюбившиеся солнцу, перестали быть для нее такими яркими. Он стоял перед ней как видение. И она не была уверена, что это не неведомое ей колдовство Моргана.

– Что ты будешь делать теперь? Совсем один. Куда отправишься? – также тихо спросила Мириам, все же цепляясь за призрака, напоминающего ее друга.

В ответ он только растеряно помотал головой.

– Мы должны уйти вместе, Реми! Я хочу уйти с тобой! – затараторила она, понимая к чему привела эта встреча. – О, Создатель! Это все случилось из-за меня! Я просто хотела украсть это проклятое золото, и уйти из Меццы! Ты мне веришь? О, посмотри же на меня наконец, Реми!

Мириам схватила юношу за плечи, отчаянно пытаясь зацепиться за его взгляд. Но она отступила на шаг назад, разглядев в них злость и отчаяние. И страх.

– Я не знаю, что страшнее в тебе: твой проклятый дар, или твоя слепая верность себе, – процедил он холодно, – Ты маг. И должна жить среди магов.

Слова Реми были грубо резали остатки ее надежды, но он все еще держал ее за руку.

– Мне там не место, – едва дыша заупрямилась Мириам.

– Довольно, – он прервал ее, выпустив из своей ладони ее пальцы, – Я обещал, лорду Бранду, что ты отправишься с ним. Я простой болван, а вот ты… Думаю, что ты очень пригодишься там, в этом вольном городе магов. Так что проваливай!

Он говорил холодно, небрежно, стараясь казаться безразличным, чтобы только она не ластилась к нему как кошка. Чем дольше они стояли напротив друг друга в этом саду деревьев, усыпанных белыми цветами, тем горше была разлука. Крепкие узлы всегда проще разрубить топором – так он рассудил.

– Я продал тебя, – наконец произнес он.

– Да, ты болван, – бросила ему в ответ Мириам, не в силах сдерживать накатившие слезы, и горько рассмеялась.

Так у нее получилось отвернуться. Она успела сделать несколько шагов к Моргану, прежде чем безумие цепкими и тяжелыми лапами схватило ее за горло. Она увидела, что тот ринулся к ней, словно почувствовав неладное. Он только пришпорил коня, а в ее ладонях уже заплясали красные огоньки.

– Ты еще не знаешь, что страшнее? – Мириам снова обернулась к Реми.

Теперь он безотрывно глядел на нее, увязшую в слепой ярости, но не смел двинуться с места. Раскаленный до бела пламенный шар сорвался с ее рук, и угодил чуть выше головы Реми. Оглушенный, он упал на землю. Ветви дерева, принявшего на себя гнев мага огня, затрещали и раскололись как пронзенные молнией.

Беды было бы не избежать, но Мириам тряхнуло, словно куклу. Что-то ударило ее, и она с недоумением уставилась на Моргана. Этот толчок, чем бы он ни был, в миг отрезвил ее. Она бросилась было на помощь Реми, но северный лорд подхватил ее, и рывком на ходу усадил в седло.

– Я же не убила его? Я не убила его?! – запричитала она, но Морган, пришпорил коня, желая быстрее покинуть этот сад.

– Непременно убила бы, глупая ты девчонка, – ответил ей Бранд, – И знай: я не покупал тебя! Это ложь. Я дал этому дураку денег, чтобы он начал другую жизнь. Не возомни, что ты для меня представляешь особую ценность!

– Так отпусти меня!

– Нет! – злобно гаркнул он, – Твой друг обещал тебе жизнь, но ты недостаточно умна, чтобы сохранить ее. Ты даже несообразительна настолько, чтобы понять, что он сделал для тебя! Была бы мальчишкой, оттаскал бы тебя за уши! Но этого было бы мало! Подумать только! Ты его чуть не прикончила! Чуть не поджарила! О, проклятье! Как жаль, что он не маг!

– Я чудовище, – тихо призналась Мириам, думая, что чуть не убила юношу, с которым так отчаянно хотела остаться рядом до конца жизни.

– Как и я, – раздраженно ответил ей Морган, – Знаю, что ты думаешь. Я Бранд. Мучитель с Севера. Волчья шкура. Так здесь еще называют северян? Вот только пока наша с тобой кровь красна, мы не такие уж и разные.

Едва только стемнело, когда они поднялись достаточно высоко над городом, когда Мириам, наконец, решилась обернуться назад. Вдали были видны порт и бесконечное море. Сама Мецца на мгновение показалась ей такой маленькой, похожей на расписную игрушку. Мириам хотелось подольше посмотреть на нее, чтобы запомнить такой, запечатлеть в памяти навсегда, но она не осмелилась просить.

До конца их долгого пути Морган предпочел сохранять суровое молчание.

Привет! Спасибо, что остаешься с моей историей. Я врываюсь в финал главы, чтобы пригласить тебя на мой тг-канал, где я размещаю иллюстрации, спойлеры и мемы: https://t.me/mira_dragovich. Буду рада каждому путнику!

Глава 9. Дух войны

Ранее. Королевский дворец, Дагмер

Перед королем Дагмера в зале Совета стоял его сын более гневный, чем обычно. Кулаки юноши были сжаты, глаза горели ненавистью еще большей, чем Аарон привык наблюдать. Рядом с ним – Морган, завязавший руки узлом на груди. Раскачиваясь с пятки на носок, он всем видом выказывал пренебрежение, но Аарон слишком хорошо его знал и чувствовал, как тот взволнован. Они пришли к нему вместе, и это уже предвещало грядущую бурю.

Оба ворвались в залу всего лишь через мгновение после того, как Стейн уселся перед Аароном с ворохом бумаг – его беспокоил возможный недостаток продовольствия для солдат, ведь их становилось все больше. Король готов был выслушать старосту, но их разговору уже было не суждено состояться. Кивком головы он пригласил Локхарта остаться за столом, потому что догадывался о сути неразрешимых противоречий, разделивших его брата и сына. В своем решении Аарон опасался предстать несправедливым. Он не мог судить беспристрастно. Не в этом споре. Сам Стейн на дух не переносил мальчишку, но на его честность король полагался не единожды.

– Я требую исключения, – громко провозгласил молодой Бранд, сверкая темными глазами.

Аарон тяжело вздохнул. Так было всегда. Гален никогда не просил – всегда требовал, словно родился с короной на голове, всегда говорил тоном, не предполагающим возможность неповиновения. Свет от факелов, развешанных по зале, освещал его молодое скуластое лицо, чертами явно напоминающее мать, но не имеющее ничего общего с отцом.

Стейн зашелестел бумагами, скручивая их в свертки. Хотя до этого момента он предпочитал хранить их иначе.

– Исключения? – Аарон встал и медленно подошел к сыну. Приглашать его присесть он не счел нужным – знал, что тот откажется. Когда-то давно он сам научил его усаживать просителей, особенно тех, что пребывали в недобром расположении духа, за стол. Многие из них, усевшись поудобнее, становились куда более мягче и податливее.

– Отец, – голос мальчишки стал тише, но был все таким же твердым. – Ты знаешь, что я говорю о семье Таррен.

Семья Таррен. Тиронский купец Рейнард с тугими от золота кошельками и его дочь, юная прелестница Эйра, звонкая как колокольчик девочка с детским личиком. Ее черные кудряшки со временем могла украсить изящная серебряная корона Дагмера. Она жила вместе с отцом во дворце всего лишь месяц, но этого было достаточно, чтобы Аарон принял достаточно интересное, неожиданное для себя решение – Эйра должна было стать принцессой, супругой Галена. Король, наученный собственным непростым опытом, зарекался в том, чтобы выбирать сыну невесту, но все же рискнул обратить его внимание на девочку Таррен.

Гален воспринял слова отца с неожиданным воодушевлением, и оно стало понятно далеко не сразу. Он оказался настроен не по годам решительно, но совсем не из-за того, что Эйра приглянулась его сердцу. Будучи расчетливым и хладнокровным, он легко разглядел выгоду. Семья Таррен – древний тиронский род своим благосостоянием способный потягаться с некоторыми королями, но приятнее всего были не деньги, а крепкие, незыблемые торговые связи. Для Дагмера выгода такого брака была очевидна. Дела в городе магов благодаря торговле легкими клинками, эликсирами, лечебными мазями и отварами шли неплохо, но не блестяще: местным купцам не хватало сноровки и фамилий, достаточно громких, чтобы одно лишь их упоминание заставляло монеты выпрыгивать из кошельков.

Впрочем, какие бы богатства не сулил городу этот брак, о нем уже стоило бы забыть. Морган с рассветом на первом же корабле отправится прямиком в Тирон. Ведь там, в одной из темниц томятся в ожидании Эйра и Рейнард, обвиненные в применении магии крови. Старший из Брандов заподозрил неладное, как только увидел купца, но эти подозрения были столь неочевидны, что ему пришлось их отбросить. Теперь же, когда ему пришло письмо с мольбой о помощи, он был окончательно уверен в чернокнижничестве семьи Таррен.

Эйре было всего двенадцать и Морган, сообщая королю весть об отъезде в Тирон, весьма скверно выражался в адрес Рейнарда, и иначе как отменным паскудством причастность девочки к темным делам отца не называл. Он понимал, что маг станет сулить ему златые горы в обмен на свободу, отчего бранился еще более неподобающе. Король не мог остановить поток бранных слов, распирающих брата, льющихся из него, подобно весеннему ручью со снежных гор. Он был вынужден их перетерпеть. Эти слова должны были высыпаться из Моргана, чтобы он принял наконец, что волен делать то, что должен. Аарон мог представить себе каких трудов ему стоила внешняя холодность.