Очень приятно, бездомный тэнгу

— Понял, идём в оружейную.

И направился к двери, в которую только что выбежали Сота и Хибики. Хару и Акико последовали за ним, они вновь прошли множество коридоров, поднялись сразу на третий этаж, прошли мимо различных залов, в которых на специальных подставках выставили всевозможную броню, затем подошли к другой лестнице и спустились на второй этаж. Хару уже запыхаться успел, когда Асахи наконец-то подвёл их к заветной двери в оружейную.

Они вошли в помещение, на стенах которого было развешено множество мечей различной длины — катаны, вакидзаси, тати, танто, на специальных подставках были сложены копья, нагинаты, луки, отдельно также стояли кусаригамы. Хару с интересом рассматривал всё вокруг себя, впервые его пустили в оружейную.

Во дворце Кинъу отец не считал нужным тренировать младшего сына и совсем не доверял ему оружие, тот в нём и не разбирался, поэтому здесь у него разбегались глаза. Асахи, к тому же, выдвинул ящики и продемонстрировал лежавшие в них кинжалы и кунаи.

Хару с уверенностью выхватил один из них, подложил под ленту и попытался перерезать, однако та не поддалась. Акико сняла со стены одну из катан и сама решила проверить, получится ли у неё. Осторожно поддела красную ткань пальцами и прижала холодное лезвие ко лбу Хару, услышав смешок от Асахи:

— Не убей Хару только.

Остриём наружу Акико потянула катану, но лента совершенно не поддавалась, как будто была сделана из более прочного металла. Асахи тоже снимал разное оружие и пытался перерезать ленту Хару, но без толку, они словно жемчуг свиньям давали — никакого результата. Ни единая нить не порвалась, лента как была целой, так и осталась. Всё-таки Джунъичи, отец Хару, считался одним из сильнейших тэнгу, вот и чары его непросто развеять.

Через несколько часов, когда троица перебрала всё оружие, Хару со вздохом опустился на пол, взгляд уставился куда-то в стену. Лента по-прежнему висела у него на лбу и никуда не собиралась оттуда деваться.

— Отец, что я должен сделать? — взвыл расстроившийся Хару, не представляя, как быть дальше. — Как мне стать достойным? Спасти жизнь человека или ёкая? Просто помогать всем вокруг? Что мне делать?

Акико присела рядом с ним и обратилась к Асахи, который прохаживался по комнате:

— Чем ты тогда сеть перерубил? Если ты чем-то оружие пропитал, то может добавить это на перья Хару, тогда и получится?

— Точно нет, — решительно отрезал Асахи. Не хватало портить перья Хару слюной крысы, к тому же, её запас уже иссяк. — Хару, не переживай, мы что-нибудь придумаем.

Акико с подозрением прищурилась и продолжила сверлить Асахи взглядом, но тот не спешил ничего пояснять. Хару тоже диалог не продолжал, а какое-то время сидел и грустил, пока в голове не пронеслась мысль, что сейчас он хотя бы в окружении друзей. И стало легче.

— Аники, а запасной оружейной у вас тут нет случайно? — пошутил он с надеждой в голосе, мало ли где запряталось оружие, которое всё-таки сумеет разрезать ленту…

— Оружейная, увы, лишь одна, но есть зал с артефактами, можно там попробовать что-нибудь поискать, но это может быть опасно, — задумчиво предостерёг Асахи. — Я бы не рисковал, если честно, очень многое собрано с убитых ёкаев… извини, Хару.

— Давай попробуем, — обрадовался белый тэнгу появившейся надежде и уже даже загорелся, как Акико сразу после воскликнула:

— Нет! Они могут оказаться опасными.

— Но попробовать-то можно… — продолжая надеяться, умоляюще произнёс Хару.

Асахи перестал ходить по комнате, сложи руки за спиной и подошёл к сидевшим на полу.

— В целом мико права, мы даже не знаем, как пользоваться теми артефактами, они просто запечатаны в одном из залов.

— Мы секретов твоей ленты не знаем, хотя это чары твоей семьи, а уж что там будет — страшно представить. А если ты умрёшь?

Вряд ли там было всё настолько плохо, но Акико не хотела, чтобы пострадал юноша, который освободил её из опечатанного храма. Она боялась одиночества, не желала вновь остаться одна, поэтому решила, что лучше найти более безопасный способ. Отец Хару же должен был оставить сыну возможность вернуться домой, он мог дать какую-то подсказку, о которой Хару не догадался.

— Тогда надо думать, как мне стать достойным… — вздохнул Хару и уставился перед собой, киноварно-красные глаза смотрели в пустоту, а белый тэнгу погрузился в свои мысли.

Чего хотел от него отец? Хорошего воина Джунъичи не собирался делать из Хару и уж тем более не позволил бы тому стать главой, на эту роль он всю жизнь готовил своего старшего сына Масао. Тогда что ему нужно от Хару? Чтобы тот не шалил, не шумел, а послушно вёл себя? Но Хару все дни на земле не делал ничего плохого и не портил никому жизнь, а лента не считала его достойной. Он и во дворце Кинъу не то чтобы плохо вёл себя, наоборот, обо всех заботился, а это аукнулось ему.

— Может, твой отец хочет, чтобы ты помогал окружающим? — вторгся в его мысли Асахи.

Тот вынырнул из пучины размышлений и с улыбкой посмотрел на друзей:

— Чем мне вам помочь? — затем его осенило, он резко обернулся к Акико. — Помнишь, в деревне Неспящих Сов жители переживали из-за сбежавшей змеи? Давай вернёмся к ним и поможем?

Её взгляд забегал из стороны в сторону, Акико кашлянула:

— Мы даже не знаем, где её искать, лучше тут попробуй помочь кому-нибудь.

— Я не думаю, что отец Хару задумал именно это, — вмешался Асахи и приподнял взгляд к потолку, погружаясь в размышления. — Хару, я давно тебя знаю, ты и так лезешь ко всем с помощью, ты хороший и добрый тэнгу. Я уверен, отец решил преподать тебе какой-то другой урок.

Хару вздохнул:

— И что мне делать тогда?

— Попробуй просто пожить на земле, — предложил Асахи, хотя и сам не представлял, что творилось в голове Джунъичи.

— А если я не смогу вернуться домой?

Во дворце Кинъу его ждала целая куча экспериментов с эликсиром и пилюлями бессмертия, он же хотел, чтобы его семья всегда жила вместе с ним, а теперь он находился вдали от них, не в силах взмахнуть крыльями и улететь обратно.

— Дождись своих друзей, вдруг они принесут хорошие вести, — Асахи напомнил про Соту и Хибики, которые покинули их после обеда.

— Сомневаюсь, что отец им прямо скажет, что значить стать достойным, — хихикнул Хару и немного повеселел.

Акико и Асахи тоже улыбнулись, однако первая с подозрением глянула на второго, но не стала ничего говорить.

— Думаю, на сегодня можно заканчивать с прогулкой по замку, а завтра покажу вам окрестности, у нас не только грушевый сад есть.

В киноварно-красных глазах блеснули озорные огоньки.

— И на горячие источники сходим?

Хару помнил, что Асахи говорил о них.

— Можно туда, а можно будет на несколько дней в горы съездить, вы же только по лесам сюда добирались?

— Как ты догадался, аники? — удивился Хару и с уважением взглянул на друга.

— Сделал вывод из того, с какой стороны вы шли, — улыбнулся Асахи и протянул руку, чтобы помочь Хару подняться.

Тот от радости прикрыл глаза и вновь открыл их, ухватился и встал на ноги, после чего также решил помочь Акико. Жрица приняла помощь, и все втроём они вышли из оружейной. За дверью уже ждали слуги, которые предложили проводить гостей по их покоям.

Хару собирался возмутиться, что ещё не устал, как вдруг зевнул. Солнце уже садилось за горизонт, поэтому и белого тэнгу тянуло в сон. Он сумел дойти до комнаты на собственных ногах, улёгся на кровать и завернулся в одеяло.

— Молодой господин не желает чаю или чего-то ещё? — поинтересовался проводивший его слуга, который стоял на пороге.

— Нет, спасибо, — ответил Хару и сладко зевнул.

Слуга задвинул сёдзи, в коридоре послышались звуки удаляющихся шагов, которые белый тэнгу вскоре перестал слышать, так как крепко заснул. Однако проспал он всего ничего.

Скрываемая мраком ночи, бесшумно ступая, прижимаясь к стенам и прячась на каждом углу, словно загнанный зверёк, Акико прокралась в покои Хару, беззвучно отодвинула сёдзи и задвинула за собой. В темноте её глаза мерцали как звёзды, свет от которых падал из окна. Акико потыкала Хару по лбу, потрясла за плечо, шепнула:

— Проснис-сь.

Однако белый тэнгу спал слишком крепко и не слышал её. С недовольством Акико свела брови и встряхнула его, сильно дёрнула и уже громче сказала:

— Хару, проснис-сь.

Он что-то пробормотал, но перевернулся на другой бок и зачавкал во сне. Тогда Акико стащила с него одеяло, расстелила на полу и затем потянула Хару — тот грохнулся с кровати, однако одеяло смягчило боль и шум от падения.

— Ай, — пискнул Хару и приоткрыл глаза.

Акико насторожилась и прислушалась: никаких шагов в коридоре, должно быть, звук никого не разбудил. Она с облегчением вздохнула и прошептала:

— Хару, я не могу зас-снуть, мне не по с-себе.

Пытаясь говорить шёпотом, она случайно начинала шипеть.

— Что-то случилось? — сонно и взволнованно спросил он и сел на одеяле.

— Прос-сто… — Акико задумалась, как объяснить своё предчувствие. — Тут что-то неладно.

Хару поднялся с пола, улыбнулся и подошёл к встревоженной жрице, похлопал её по плечу и тоже шепнул:

— Не переживай, я с тобой.

Она вздохнула, приблизилась к окну и взглянула на звёзды, за которыми ранее могла наблюдать лишь с порога опечатанного храма. А теперь, на воле, она могла бродить по горам, полям и лесам, ночевать под ночным небом, наслаждаться прекрасным ароматом свободы.

Хару подошёл к ней и тоже выглянул в окно, а Акико вытянула руку, указала пальцем на три яркие звезды и задумчиво произнесла:

— Матушка говорила, что это мицу-боси.

Её голос прозвучал тихо и тоскливо. Хару не знал, как подбодрить стоявшую рядом девушку, которая перепуганной явилась в его покои посреди ночи, а теперь решила поболтать.

— Интересуешься звёздами? — единственное, что смог придумать он.

— В детстве мы с матушкой, братьями и сёстрами приходили к людям посмотреть фейерверки на Танабату (Танабата (яп. 七夕) — традиционный японский праздник, известный также как «фестиваль звёзд» или «встреча звёзд», проходит седьмого числа седьмого месяца), так красиво… а дома матушка записывала наши желания на тандзаку, так как мы были маленькими и не умели, потом мы уже сами развешивали их на ветках бамбука. А вечером отправлялись в город, это было целым приключением.

Она впервые рассказывала что-то о себе и своём прошлом. Хару в первые дни их знакомства успел изложить всю историю о себе, но об Акико ничего не знал. Она говорила тихо, задумчиво, мечтательно, с тоской любовалась ночным небом, поглощённая воспоминаниями о былом.

— Может, тебе больше подойдёт прозвище владыка Звёздных Вод? — Хару с улыбкой попытался взбодрить её, почувствовав грустное настроение.

Плечи Акико вздрогнули, она поднесла к губам кулак и засмеялась.

Некоторое время они так и стояли, любовались звёздами и невозмутимо болтали. Хару вдруг вспомнил о дне в деревне Неспящих Снов и всё-таки решил узнать:

— Мико, а что от тебя хотела госпожа Фуку?

Взгляд Акико вновь стал задумчивым, она перестала рассматривать манящие далёкие звёзды. Золотистые глаза цвета ямабуки застыли в одной точке, уголки губ дёрнулись, на лице появилась едва заметная улыбка.