Воин Справедливости

Я разогревал смесь медных и оловянных опилок в тигле, непрерывно нагнетая воздух мехами и используя чит повышения температуры на три порядка. Я использовал самый лучший древесный уголь — обладающий высокой теплотворной способностью уголь из редкого сорта самшита, произрастающего на южных отрогах Аметистовых Гор и самую последнюю версию термочита, обеспечивающую самый плавный и быстрый разогрев. Я превратил смесь металлов в плазму с температурой в три миллиона градусов, но реакция ядерного синтеза не происходила. И лишь когда я добавил источник мюонов, перепробовав десятки самых разных веществ, я получил, наконец, золото из меди и олова.

Кстати, для точного регулирования скорости ядерной реакции я использовал обычную живую и мёртвую воду, продающуюся в официальном игровом магазине, — живая ускоряла реакцию, а мёртвая замедляла.

— Наверное, в этой ядерной реакции выделяется огромное количество энергии? — спросил я.

— Совсем наоборот. Эта реакция, как и все другие реакции ядерного синтеза в игре PeaceKraft проходит с поглощением энергии. Это было доказано ещё полгода назад экспериментами знаменитого физика-ядерщика Вадима Гильберштейна.

— Да ну нафиг, не может этого быть, — я покрылся холодным потом, моя идея термоядерной бомбы внезапно накрывалась медным тазом

— Да-да, если в реальном мире синтез всегда термоядерный, то игре PeaceKraft существует только криоядерный синтез. А что поделаешь, криворукие индусские программисты начудили...

— Руки бы им поотрывал... — раздражённо произнёс я

— Таким образом, вместо испарения и превращения в плазму, всё вокруг замораживалось до температуры минус тысяча градусов по Кельвину.

Ну это тоже в принципе неплохо, подумал я. Какая разница испепелять врагов или замораживать их...

— Как известно, — продолжал алхимик. — В игре PeaceKraft существуют температуры гораздо ниже абсолютного нуля. Этот баг программы был известен очень давно, ещё со времён первого релиза игры. Ну что ещё можно ожидать от криворуких индусов-программистов, которым слон на руку наступил...

— Ох уж эти индийские программисты... Я слышал, что один индус обучил писать код обезьяну и она писала вместо него и разницы никто долгое время не замечал...

— Если это и выдумка, то очень близкая к правде, — усмехнулся алхимик.

— Вы рассказали мне все атомные секреты?

— Да вроде бы...

— Тогда прощайте...

Не раздумывая, я немедленно телепортировал алхимика в Императорскую Гавань, наделил его несколькими бочонками золотых монет и посадил на корабль, отплывающий в далёкую тёплую страну.

Вахта приучила меня работать быстро и одновременно делать множество дел. Теперь я не только принимал активнейшее участие в качестве судьи в затеянном Мэттью конкурсе миньонов и серьёзно готовился к экзаменам на должность преджуниора-программиста, но и напряжённо работал над своим ядерным проектом.

— Дорогие друзья! — без умолку балаболил Мэттью. — Приветствую только что присоединившихся зрителей нашего стрима, а их число с каждым часом растёт и уже достигло астрономических величин. Конкурс миньонов в самом разгаре и именно сейчас, в этот самый момент, наступает решающий этап соревнования — выбор наилучшего миньона из уже отобранных самых лучших миньонов Империи! И, внимание! Это очень важно— этот самый-самый-самый отборнейший миньон станет Персональным Миньоном Самого Меня! Нетрудно догадаться, дорогие друзья, что к Личному Миньону Нашего Императорского Высоковеличества предъявляются очень высокие требования, требования прямо-таки фантастическо-космические. Признаюсь честно, далеко не каждый способен соответствовать Моим Высочайшим Требованиям, тут надо очень-очень постараться, буквально из кожи вылезть ради победы. Кроме того, скажу по секрету, немалую роль играют и э-э-э... Мои личные симпатии. Вот как всё непросто в этом фантастическом конкурсе...

В чате много вопросов по поводу миньонов. Немалое число зрителей считают обычай заводить миньонов при Дворе средневековым варварством. Но, позвольте, дорогие друзья. Иметь миньонов при Дворе это многовековая традиция всех королевских, а уж тем более императорских домов. По количеству, ангельской красоте, возвышенным манерам и эксклюзивно разносторонним талантам миньонов испокон веков судили о мощи и влиянии двора. Не мы вводили традицию содержать миньонов, не нам её и отменять.

Когда конкурс миньонов уже завершался и уровень продаж миньоновских скинов пробил крышу, я подошёл к Мэттью и не думая, на автомате, взял взаймы у него три свои будущие месячные зарплаты.

Зачем я это сделал, я понял далеко не сразу. Лишь потом со временем до меня дошло, что долг скорее всего не придётся отдавать. Ядерная война дело рисковое, в ней может не оказаться победителей...

Я организовал тайную лабораторию на пустынном плато, затерянном среди отдалённых Сатурновых Гор. Доставил туда оборудование, самшитовый уголь, огромное количество олова и меди, пираний в террариумах и колибри в клетках, живую и мёртвую воду. Привёз надёжных людей, завербованных мною, выходцев из старинных аристократических семей, униженных безродным выскочкой Мэттью.

Работа закипела...

Очень скоро мне понадобилось большое количество разнообразных читов для корректировки физических законов игрового мира PeaceKraft и мне нужны были разработчики читов. Чтобы засекретить от Мэттью свои ядерную программу, мне пришлось искать новые, только что появившиеся дарования, ещё не попавшие в поле зрения Мэттью и его разведчиков. И я быстро убедился, насколько богата наша земля рано проявляющимися талантами. Иной невзрачный на вид школьник с простоватым лицом при близком знакомстве оказывается уже созревшим специалистом в определённой узкой области цифровых технологий...

Эксперименты быстро продвигались. Я успешно повторил результаты алхимика и пошёл дальше.

Я взял три унции меди и три унции олова, раскалил в тигле, читом увеличил температуру в тысячу раз, бросил в полученную плазму щепоть мюонного зелья. Раздался оглушительный хлопок и на месте очага образовалась яма глубиной три фута. Как известно, при охлаждении вещества до температуры в тысячу градусов ниже абсолютного нуля его объём уменьшается примерно в сто раз.

Прошло некоторое время. Продукты схлапывания постепенно прогрелись до обычной температуры и очаг восстановился почти до прежних размеров и формы.

Настала пора экспериментировать на лабораторных животных. Я увеличил количество взрывчатки и поставил возле очага клетку с крысой. Раскалил смесь и дистанционно, с помощью длинной верёвки опрокинул горшочек с зельем в очаг. Хлопнуло так, что надолго заложило уши. А крыса превратилась в крохотного ледяного крысёнка.

Но самое удивительное было потом. При постепенном нагревании до обычной температуры ледяная крыса разморозилась и ожила, но не увеличивалась до обычного крысиного размера, а осталась небольшой мышью.

Провёл такой же опыт над кроликом. Кролик после криосхлапывания и последующего размораживания стал... крысой!

Кроме того, я обнаружил, что при глубоком замораживании всё становится очень хрупким. Брошенный в замороженный очаг крохотный камешек легко раскалывал огромные камни, из которых очаг был сложен. Но самое интересное происходило с живыми существами. Камешек раскалывал ледяного кролика на куски разной величины, которые при отогревании становились лягушатами, насекомыми, червяками и прочими мелкими существами.

Опыты вскоре вышли за пределы лаборатории, когда сама лаборатория превратилась в пыль после очередного схлапывания. В тот раз я слишком решительно увеличил количество взрывчатки. Сам я чудом остался жив, но оглох надолго.

Хлопки быстро увеличивались, так что вскоре полигон стал тесен. А всё благодаря читу расширения и ускорения ядерной реакции, созданному одним талантливым восьмиклассником из Челябинска, победителем конкурса, тайно устроенного мною. Не думая, на автомате я послал ему обещанный приз в 10000 рублей.

Как известно, в ядерной реакции синтеза мощность бомбы ничем не ограничена и зависит только от массы веществ, вступающих в реакцию. Я наглядно убедился в этом, когда в результате особо мощного схлапывания мой ядерный полигон вместе с окружающими его горами превратился в глубокий кратер.

Я на время остановил ядерные испытания и занялся золотодобычей. Полученного в результате реакций золота мне хватило, чтобы скупить меди и олова в количестве, достаточном для уничтожения всего Буреграда.

Я прекрасно понимал, что Мэттью скоро пронюхает про мой атомный проект. Несмотря на беспрецедентные меры по его засекречиванию, это только вопрос времени.

Мне нужно как-то продержаться до того момента, когда моё лабораторное устройство станет боевым оружием, криоядерной бомбой.

Нет, конечно, Мэттью моментально понял, что я замышляю нечто грандиозное, по моей резко возросшей мегаактивности во всех областях политической и промышленной жизни Буреграда.

Но Мэттью никак не мог понять, что я делаю. А так ведь сразу не догадаешься, а может я решил на досуге заняться алхимией, может собрался сделать несколько бочонков золотых монет из свинцовых пуль...

Я чуть-чуть не успел. Всего лишь через неделю после начала моих ядерных экспериментов Император обо всём догадался, издал грозный указ о лишении меня всех и всяческих должностей и званий, предании меня анафеме, заморозке всех моих банковских счетов, конфискации всей моей собственности и моей казни без суда и следствия через четвертование, расстрел и повешение.

Моё оружие ещё не вполне готово, но, в принципе, можно попробовать боевое применение...

Для моей поимки и приведения в исполнение всех казней в далёкие Сатурновы Горы отправляется карательная экспедиция — ведомый сверхмощным высокоскоростным паровозом железнодорожный состав, битком набитый вооружёнными до зубов императорскими спецназовцами.

Поезд приближается. Я в будке стрелочника раздуваю кузнечными мехами угли в очаге, тигель с ядерными компонентами быстро превращается в сгусток плазмы. Я вскакиваю в седло своей лошади и мчусь прочь, как можно дальше от готового к подрыву ядерного заряда.

Поезд с карателями проезжает мимо неприметного полустанка, где заложена ядерная мина. Колесо паровоза нажимает на рычаг, который через сложную систему тяг и шарниров приводит в действие механизм, опрокидывающий горшочек с мюонным зельем и кувшинчик с живой водой на раскалённый добела очаг.

Раздаётся хлопок чудовищной силы. Вокруг будки стрелочника в радиусе пятисот футов образуется глубокий кратер, куда с разбегу влетают оставшиеся вагоны, перемалывая содержимое кратера в кашу из мелких острых осколков. Звучат запоздалые взрывы — это детонируют боеприпасы карателей.

Постепенно ледяное месиво начинает прогреваться и из него вылетают стаи ворон, воробьёв и летучих мышей, ползут ящерицы, змеи, пауки, муравьи, тараканы и иные, неведомые науке животные...

Ядерная война начинается...