Вампиры тут беспризорные

На черном рынке именно такие слухи и ходили — Вальдернеские отжали у какого-то переселенца ресторан.

— Ужас. — покачала головой Аламия, — И вы ничего не смогли с этим сделать?

— Да что тут сделаешь? — расстроенно вздохнул Веце, — Без титула никто и пикнуть против вампиров на этих землях не посмеет. Тут либо искать покровительства Ивана Грозного, либо сдаться. — впрочем, как глава криминального мира поможет с делами легального бизнеса? Да и не за просто так ведь помощь такая предоставляется. Поэтому в красиво сбреханной легенде Веце все идеально сходилось и взаимодополнялось правдой.

Потому что лучшая ложь — это наполовину правда.

Врать Аламии парень не хотел, но сейчас по-другому было и нельзя. Пока они не поженятся, она, как бы Веце ее не любил, посторонняя. И доверять ей чужие тайны он не имел права.

Степан проснулся от головной боли, пошатываясь спустился на первый этаж и опустился на кресло в гостиной. Артефакт иллюзии работал со сбоями — сейчас красные вампирьи глаза почти светились в полумраке комнаты, а светлые волосы пошли дырявой рябью — сквозь прорехи иллюзии было прекрасно видно родные черные пряди.

Было… душно. И это описывало не сколько воздух в комнате, а состояние Степана. Ему не хватало Маниэр. Он мог жить без нее, да. Но жизнь почему-то становилась какой-то серой, однообразной.

Вампир потер глаза, тяжело вздохнув. Предположим, он сейчас заявиться к старейшине Доллиру и утрясет вопрос с выкупом, но будет ли в этом смысл, если Вальдернеские узнают, что он жив, и выйдут на его след?

Тогда к клану будет прикован уже Степан, а не Маниэр. Своей независимости он может добиться, либо продолжая скрываться, либо дождавшись, когда подрастет новый граф. То есть, лет через триста.

Ладно, все равно его рано или поздно найдут. Это неизбежно. Вопрос — что к тому моменту будет с Маниэр. И где ей безопасней — рядом с ним или в клане. Вальдернеские ее защитят, но если она покинет клан, кто защитит ее от них?

Степан был реалистом. Он и сам едва ли смог выбраться из лап клана, и то чудом.

Но что, если на Вальдернеских нападут черные маги? Как тогда ему быть?

Все варианты выходили какими-то паршивыми, и любой конец приводил к драме. При любом раскладе придется чем-то жертвовать.

Степан встал с кресла и подбросил поленьев в погасший камин. Зима наступила — снег больше не таял, мороз стоял крепкий, по вечерам бушевали метели. Даже в хорошо протопленном доме тепло быстро уходило. В гнезде клана, должно быть, невыносимо холодно.

Вампир вышел за порог, снимая артефакт иллюзии. Снег хлестал по лицу, ветер пробирался за ворот, сбегал растаявшими снежинками вниз по спине и неприятно мочил одежду.

Попаданец набрал в руки снег и растер лицо — голова от холода стала гудеть меньше.

Он постоял так ещё с минуту и построил портал в кабинет главы старейшин.

Доллир чертыхнулся и схватился за сердце, когда в поздний вечер к нему завалился Кифен.

— Словно призрака увидели. — усмехнулся Степан.

Доллир рвано выдохнул, привалило же к нему «счастья». И герцога Касара и переселенца Кифена считают погибшими, а тут один из них вдруг появляется в кабинете главы совета. Как тут не испугаться?

— Кифен, ты? — с надеждой спросил Доллир, потому как встречу с герцогом Касаром его старческое сердце не вынесет.

— Я. — кивнул попаданец, — Пришел к вам по важному делу. — старейшина изменился в лице. Ни одной причины, по которой бывший граф мог добровольно вернуться в гнездо, он не видел.

— Тебе нужно занять денег? Или ты хочешь вернуться в клан? — с сомнением спросил Доллир, глядя, как Кифен стряхивает снег с одежды.

— Нет, я хочу выкупить у вас Маниэр.

Вот оно что. Доллир хмыкнул. Где же этот переселенец был раньше?

— У нее есть жених. — холодно отрезал старейшина. Степану пришлось постараться, чтоб не поморщиться на этом раздражающем слове.