Простокровка из Дра'мора

Глава шестая

В день торжественного начала занятий с неба над Дра’Мором падали раскаленные угли, огненные сгустки и шипящие капли дождя.

Студентов собрали в главном зале Центральной башни. Факультеты распределили по направлениям, а не как это обычно бывает – по Кругам обучения. Марори наконец получила возможность увидеть, как новичков, так и будущих выпускников. И те, и другие выглядели настоящими головорезами в своих кожаных костюмах, нашпигованных заклепками, ремнями и кнопками. Большая часть Потрошителей считала обязательным нахлобучить капюшон, насколько поняла девушка – это было своего рода визитной карточкой курса. На их фоне адепты Плетения и Материи и даже некроманты выглядели настоящими душками в своих простых робах. Марори же с момента своего прихода стала белой вороной, в которую только ленивый не ткнул пальцем. На торжественное открытие Круга требовалось явиться в повседневной форме, которая, как оказалось, у местных модниц и модников была едва ли не выходным костюмом. Ее простое черное в серую клетку нечто выглядело, мягко говоря, скромно. А на фоне вычурных роскошных нарядов и вовсе блекло. Пришлось делать вид, что мнение окружающих ее не интересует, и вообще, она пришла учиться, а для этого вовсе не обязательно одеваться в дизайнерские бренды.

Ее группа была самой малочисленной – всего-то пятеро, не считая Крэйла, которого с момента инцидента в столовой Марори больше ни разу не видела. Чему от души радовалась и потихоньку начинала верить, что интерес шанатара к ней был единичным, а не закономерным случаем.

Кроме того, в своей группе она же оказалась единственной девушкой, что, впрочем, не давало никаких привилегий. Проклятокровные однокурсники оттеснили ее в задний ряд, и, чтобы хоть что-то увидеть, Марори приходилось проявлять чудеса сноровки.

Магистр Дамиан – демон, которого девушка назначила ответственным за половину своих бед, был мощно сложен, высок и угрюм. В отличие от воспитанников, он предпочитал сдержанный стиль и пришел на церемонию в простом черном костюме и до блеска начищенных туфлях. Его густая грива спускалась по спине до самых лопаток. Дамиан носил тяжелую трость, хоть в его походке Марори не нашла и намека на хромоту. Зато заметила томление на лицах студенток, едва Дамиан начал свою речь.

Он говорил резко, выметая слова, точно железную стружку. Новеньким – при этом он обращался только к студентам, принятым на Первый круг, – Магистр пообещал тяжелый труд до седьмого пота, остальным напомнил об обязательном соблюдении устава Дра’Мора, за попрание которого нарушители будут наказаны по всей строгости. И прибавил, что никому не советует испытывать его терпение и проверять на крепость его гнев.

Напоследок Магистр все-таки вспомнил об «особенных студентах», которых тут же и назвал. Оказалось, что, кроме Марори и Нима, нашлась еще одна отчаянная душа – простокровная Раяна адир Ноктус, которую зачислили к Некромантам. Однокурсники поддержали девушку подбадривающим улюлюканьем, когда Магистр произнес ее фамилию. Похоже, она там неплохо устроилась и выглядела целиком довольной обстоятельствами. Марори уколола зависть и обида. Получалось, что из троих «особенных» студентов только ее угораздило попасть в самую задницу. Она перевела взгляд на Нима, которого поставили в первый ряд. Ему необычайно шла темная роба и переплетения ремешков в волосах, и улыбка, с которой он что-то шепнул на ухо стоящей рядом суккубе. Судя по описаниям эльфа, она-то и была предметом его обожания.

И, похоже, если не отвечала взаимностью, то хоть не шипела в ответ.

Потом Магистр назвал Марори, и однокурсники расступились, чтобы показать свое пополнение. Пришлось взять себя в руки, нацепить улыбку и выдержать одновременно пару сотен насмешливых, безразличных, обозленных и Светлые знают каких еще взглядов.

– Я прошу старост лично позаботиться о том, чтобы пополнение их групп не испытывало недостатка в поддержке, – после представления сказал Дамиан. – Учитывая обстоятельства, по которым они оказались в Дра’Море, и условия их поступления, этот год будет для них своего рода испытанием на прочность. Это беспрецедентный случай, крайние меры, на которые я был вынужден согласиться по вине некоторых из вас.

Последние слова просвистели над головами студентов, словно бич палача, Марори невольно зажмурилась. Может быть, она зря грешила на Аситаро? Может, Ним прав, и не стоило с самого начала вешать на каждого встречного дра’морца ярлык душегуба и подлеца? Магистр, несмотря на свой угрожающий вид, произвел впечатление человека, готового ответить за свои слова. Интересно, он в курсе, что один из его студентов практикует клеймение?

Каждое воспоминание о темном эльфе, да и само его присутствие в поле зрения заставляли ожог болеть с новой силой. Две недели прошло, а клеймо ни в какую не хотело заживать, напротив – каждое утро оно по новой распухало, покрывалось волдырями и жгло, обнажая новые оттенки боли. Марори находила утешение в учебниках, за которыми проводила все свободное от работы время. Умение учиться сослужило хорошую службу, и собственная организация информации для лучшего запоминания пришлась кстати. Она оформляла таблицы, рисовала графики и схемы, даже составила картотеку, по которой ежедневно гоняла себя на предмет повторения выученного материала. Проделала колоссальную работу, но этого все еще и близко недостаточно, чтобы встретить учебный год хоть немного подкованной. Кроме того, практическая часть не то, что хромала – она безногим выкидышем валялась в уголке. Во-первых, потому что Марори так и не решилась попросить о помощи, а во-вторых – ее страшила сама мысль взять в руки оружие. В общем, полная бесперспективность.

После торжественной линейки Дамиан объявил начало года открытым и по этому случаю зажег вмурованный в стену обелиск в форме эмблемы Дра’Мора. Острые грани вспыхнули кровавыми искрами, набухли – и по их невидимым жилам потекла раскаленная добела субстанция. Дра’морцы встретили это событие громогласными аплодисментами, свистом и выкриками, на короткое время став похожими на обычных студентов-простокровок. Пусть традиции переиначены, но реакция на них одна и та же, какая бы кровь ни текла в жилах.

В хвосте группы Марори плелась на свою первую пару. В расписании та значилась как Анатомия немертвых. От аудитории за сто метров разило химикатами, формальдегидом и трупным смрадом. Сначала девушка честно пыталась вдыхать маленькими порциями в надежде привыкнуть и внюхаться. Когда это не помогло, начала задерживать дыхание, но ничего, кроме заливистого кашля, не добилась. Пришлось закрыть нос платком. За что схлопотала разгневанный взгляд Аситаро и лживое сочувствие Эашу.

Вершиной же этой пирамиды зловония стал сам преподаватель, чей тяжелый, очень тяжелый взгляд буквально вспорол новую студентку. Его кожа плотными складками болталась на иссушенном теле; длинные пальцы, больше смахивающие на птичьи когти, поглаживали острый подбородок; глаза провалились в мятый череп, а сама кожа будто истерлась, и кое-где в проплешинах тлена просматривались белесые немощные мышцы.

– Это и есть «особенная студентка»? – Его голос звучал, как хруст брошенного в жернова гравия. Хотелось в придачу заткнуть и уши. – Отвратительное пополнение.

– Я. мне очень жаль, – Марори искренне считала себя виноватой. В конце концов, и ее запах простокровки многим действовал на нервы, и проявление недовольства и отвращения задевало ее. Чем же она в таком случае лучше, если сама не в состоянии сдерживаться? Девушка опустила глаза в пол. – Я прошу прощения, профессор Морту, если своим поведением задела вас. Этого больше не повторится.

Она рассчитывала если не на прощение, то хотя бы на снисхождение, а вместо этого стало еще хуже. Гнилой дохляк, а именно так выглядел профессор Морту, вылил на нее ушат помоев, не стесняясь и не сдерживаясь в выражениях. Когда у него закончился поток ругательств, зло разрешил сесть на место. Пристыженная, с втянутой в плечи головой, Марори заняла одну из задних парт, подальше от остальных. И очень не зря, как оказалось.

Суть Анатомии немертвых умещалась в два коротких слова: препарирование мертвяков. Точнее того, что когда-то было мертвяками. Посреди аудитории располагался внушительных размеров хромированный операционный стол, на подставках вокруг него в любовном порядке лежали десятки приспособлений для разрезания и распиливания, перемалывания и отрывания, шинкования и кромсания, и еще страшно представить чего. На экране, напротив слушателей, во всей красе и подробностях пестрело изображение внутренностей препарируемого «el mogus vardi», иначе говоря кладбищенского гуля обыкновенного. Профессор долго мусолил изображение электронной указкой, подробно описывая особенности строения внутренних органов и механизм отвода трупной гнили. Марори едва успевала записывать.

– Если вы думаете, что это вам не пригодится, – хрустел челюстями профессор Дохляк, – и что я тут напрасно распинаюсь, то обещаю вам мучительную смерть, если вы по своей тупости нанесете el mogus vardi удар в одно из этих мест. – Красная точка лазерной указки обозначила названные места. – Фонтан трупной гнили вам обеспечен. Десятой части унции хватит, чтобы убить половозрелого демона и даже дьявола за четверть часа. Остальные сдохнут раньше, чем успеют предаться сожалению по поводу своей невнимательности на моих занятиях. Трупная гниль el mogus vardi убивает при малейшем контакте со слизистой, кожей или кровью, любой открытый участок тела – отличная мишень для нее. Поэтому, айр Диртис, – лазер уткнулся гасту между глаз, – советую тебе проснуться, иначе на одном из моих следующих занятий я с радостью препарирую твою гадкую тушу.

Ниваль, который действительно дремал с самого начала лекции, распрямился и сделал вид, что записывает что-то в рабочую тетрадь.

Вторая часть пары была посвящена непосредственно расчленению. Профессор Морту приказал студентам обступить стол. Марори попыталась отойти подальше, не в силах выносить тошнотворный запах трупа и самого лектора, но Аситаро нарочно подтолкнул ее чуть не впритык к столу. Естественно, ее тут же стошнило, благо девушка успела отвернуться к ведру для отработанного материала.

– Вот же дрянь, – зло прокомментировал темный эльф.

– Прошу прощения, – уткнувшись ртом и носом в платок, пролепетала девушка. Знала, что подобная мягкотелость популярности не добавит, но организм решил за нее. – Мне очень жаль.

– Пошла вон, – прошипел профессор дохляк и вперился в нее желтыми сморщенными горошинами глазных яблок.

– Но я хочу.

– Вон!

Безапелляционный вопль остальные встретили одобрительными кивками. Эашу покачал головой и сказал, что подобное зрелище не для его изнеженной цыпочки и лучшее, что она может сделать – натереться благовониями, надеть что-то сексуальное и. Марори не стала дослушивать весь перечень до конца, сгребла учебные принадлежности в сумку и выбежала в коридор.

Никто не вступился за нее, никому не было дела до старания простокровки. А ведь она искренне считала, что проявление смирения и послушания сделает ее если не своей в стае, то хотя бы избавит от статуса объекта издевательств.