Простокровка из Дра'мора

Глава одиннадцатая

Я не могу быть без тебя, без тебя. С тобой я тоже один, без тебя. Когда ты не рядом, я считаю часы, без тебя. Когда ты со мной, время останавливается… © Rammstein, «Ohne Dich»

«…принято решение об отчислении айры Марори Милс из Дра’Мора без возможности восстановления и…»

Она осторожно сложила черный пергамент, как две капли воды похожий на тот, что принес весть о ее внеплановом зачислении. Пять минут назад Аситаро швырнул ей его под ноги, снабдив коротким: «Твой смертный приговор, простокровка». Чтобы хоть как-то скрыть клеймо, он нацепил на лоб повязку, из-за которой стал похож на доходягу с треснувшей башкой.

Прошло пять дней с момента разрыва Круга. Пять дней, которые Марори провела между комнатой и перевязочной. Из-за случившегося администрация приняла решение на время приостановить учебный процесс: учебный корпус оцепили и запечатали охранными сигилами, там велось служебное расследование. Старшие курсы назначили ответственными за проверку территории и отлов порождений Хаоса, которых все еще было достаточно, чтобы каждый день не обходилось без травм разной степени тяжести. К счастью, летальных случаев больше не было.

Первокурсникам поручили наведение порядка в захламленных аудиториях. Часть студентов-некромантов трудилась в лазарете на подхвате у медицинского персонала. Среди тех, кто принял на себя первый удар в ночь разрыва Круга, было семь тяжело раненных, двое из которых скончались на второй и четвертый день. Остальных, кто был в состоянии ходить своими ногами, до конца недели отправили на отдых выздоравливать.

Весь Дра’Мор работал как отлаженный механизм. Каждый винтик знал свое место, каждая шестеренка крутилась в нужном направлении.

И все ждали, что покажет расследование.

Потому что на руках виновных было ни много ни мало, а жизни четверых студентов, и всей группы Первого круга Потрошителей, которые вместе с Мастером вошли в Хаос – и больше оттуда не вышли. Нашлись отчаянные смельчаки, которые предлагали собрать мобильную подготовленную группу и пойти спасать застрявших, но Магистр распорядился наглухо запечатать все спуски в подземелья Дра’Мора. Первый круг и Мастера объявили «временно отсутствующими», но все понимали, что они бы не продержались в Хаосе и пары часов.

И все же всем хотелось верить в лучшее.

Потому что так не может быть, чтобы весь Первый круг просто взял и исчез.

Крэйл находился в интенсивной терапии, к нему никого не пускали, и все, что оставалось Марори, – полагаться на добродушную Ирри Данва и ее вездесуще оптимистическое: «Об айре Шаэдисе позаботятся».

И только к концу пятого дня она сказала, что состояние шанатара ухудшилось. Попытки вытрясти из нее, что это значит, с треском провалились. «Распоряжение Магистра, – говорила Ирри Данва, качая головой, как глиняный болванчик, – не допустить утечки информации. Я и так с тобой лишнее болтаю, но ты единственная, кому не безразлично, что с ним будет. Бедный мальчик совершенно никому не нужен. Лучше расскажи, что у тебя с Эашу? А то я тут, такое дело, – она похихикала в кулак, – поставила, что ты его отбреешь. И, как погляжу, ты оказалась для него крепким орешком».

Уж кем-кем, а бедным мальчиком шанатар выглядел меньше всего, скорее уж восставшим из могилы умертвием. Но он помог ей, и чуть не отдал Темным свою проклятую душу, и после этого Марори не могла заставить себя думать о Крэйле с ненавистью.

Все пять дней Эашу успешно вживался в роль заботливого ухажера. Провожал ее до лазарета и обратно, изредка порывался тискать на людях, задаривал цветами и конфетами. В общем, как он любил говорить, стоило им оказаться вне досягаемости любопытных глаз, делал вложения в будущий джек-пот. Происходящее его увлекало, и инкуб отдавался игре весь без остатка. И даже пообещал пару дней позаботиться о ее работе и взять на себя обязанности «собачьей няньки». Естественно, об этом благородном шаге стало известно уже на следующий день. Через подставных людей Эашу даже сайт сострогал, на котором студенческая братия Дра’Мора вела бурные обсуждения всего, вплоть до точной даты, когда инкуб «пустит девчонке кровь». Там же можно было посмотреть положение ставок на текущий день. Марори обходила сайт десятой дорогой, а выдержки из наиболее бурных обсуждений, которыми Эашу буквально штурмовал ее «ТиН», удаляла не читая. Похоже, тотализаторы были первейшим и любимым развлечением дра’морцев. Ставили здесь на все: на романы преподавателей, на рейтинги успеваемости, на кулачные бои. Причем Ирри Данва – не единственная из служащих Дра’Мора, кто был замечен за подобным грешком. По словам Эашу, через тотализатор прошли все, а вонючий профессор Морту так и вовсе был самым активным и самым невезучим игроком.

В первый день начала занятий Марори пришла пораньше. Зал для практических занятий находился в отдельном корпусе, и по пути туда она заглянула на перевязку. Заодно справилась о здоровье Крэйла. Это уже вошло в привычку: вытерпеть экзекуцию, послушать беззаботную болтовню горгульи, узнать, что Крэйл в заботливых руках. Только в этот раз у Ирри были другие новости.

– Айра Шаэдиса выписали. Ночью был кризис, но Магистр, слава Темным, все-таки добился у живодеров из Лиги разрешения на досрочное снятие с мальчика дисциплинарного взыскания. – Ирри разулыбалась, разрумянилась. – Проголодался, бедняжка, выпросил у меня две лишних порции.

Порции живой крови, надо полагать.

Марори передернуло.

Она надеялась размяться и немного привести себя в форму. Кроме шрама на щеке, который, как и сказала горгулья, никуда не делся, а превратился в темно-розовый росчерк, минувшая вакханалия оставила на ней еще несколько отметин. Уродливый ожог плеча, насчет которого у Ирри были оптимистические прогнозы, два шрама крест-накрест на спине – отметки «знакомства» с серпами прирученного Сатиса. На вывихнутую лодыжку до сих пор было неприятно опираться всем весом. Марори сомневалась, что в состоянии перейти к полноценным практическим занятиям. Даже Кулгард, которому везде и всюду мерещились попытки отфилонить от «железа», смягчился и милостиво освободил ее от тренировок на пару деньков. Которые в итоге затянулись на все пятидневные каникулы.

В зале ее поджидал Аситаро. С того дня, как Марори в отместку заклеймила его, они не пересекались, и девушка даже наивно поверила, что теперь темный оставит ее в покое. А напрасно. Одного взгляда на Аситаро хватило, чтобы понять – на этот раз он приготовил что-то особенное.

Но письмо не было частью его мести. Эльф лишь с садистским наслаждением его вручил.

Исключена? Марори снова перечитала уведомление. Сухое официальное уничтожение ее жизни.

Г лаза защипало.

Как же так? Она прошла инициацию, она была со всеми, Магистр видел ее и.

В памяти всплыл его гневный взгляд и фраза, которую она тогда не поняла. «Какого черта вы тут делаете?!» Взгляд Марори упал на дату внизу письма, под размашистой подписью Магистра Дамиана. Так и есть, день инициации. Аситаро «забыл» о письме или нашел сотню других оправданий, чтобы опоздать с уведомлением. Потому и не явился на инициацию, хотя должен был.

Марори поправила растрепанные края бинта, опоясывающего всю правую руку от плеча до локтя. Получается, все напрасно?

«Ты стала сильнее», – не унывал ее внутренний оптимист. В последнее время все как будто пошло по правильному пути. Отчисление грохнуло по голове, как гром среди ясного неба. Внезапное исключение – единственное, к чему она оказалась совершенно не готова.

Пальцы предательски задрожали, горло свело от едва сдерживаемого крика.

Когда однокурсники, шумя, ввалились в зал, она быстро вытерла слезы. Обещала больше никогда не реветь, но по случаю рухнувших надежд плюнула на обещания и дала волю слезам. К черту, все девчонки плачут, а она – девчонка. Изуродованная, побитая и где-то похожая на мумию, но простая девчонка. Возомнившая, что пара капель проклятой крови и крови небеснорожденных способны кардинально поменять ее жизнь.

– Цыпочка, и как ты только управляешься с этим Кусакой? Тупая тварь, обоссал мне туфли. Дважды! – Эашу сгреб ее в охапку, погладил по голове и чмокнул скулу под шрамом. Обычно она с успехом избегала этих ужимок, но сегодня даже не пошевелилась. – И, между прочим, цыпочка, на практических занятиях не приветствуется присутствие без формы.

– Она вся порвана, не подлежит ремонту.

Марори разжала его руки, освободилась и слепо пошарила под ногами в поисках сумки.

– Ты выглядела жутко сексуально во всех тех дырках, – облизнулся инкуб.

– Да заткнись уже, – осадил его Даган, – видишь же – что-то случилось.

Марори хотела убежать до того, как кончатся силы сдерживаться, но Кулгард, особо не церемонясь, заставил сесть ее на скамейку.

– Рассказывай, – немногословно потребовал он. А Кулгурду, если уж что-то спрашивает, лучше ответить, как есть.

– Меня отчислили.

Марори протянула конверт, кто-то взял его, зашуршала бумага. Сопоставив даты, парни, не стесняясь присутствия девушки, материли «эльфийскую сраную жопу» и даже начали строить планы, как бы прищучить ушастого. Марори попросила не встревать. Какой смысл делать это сейчас, когда расправа никак не изменит ее участь?

– А мы тебе приготовили сюрприз, собирались отпраздновать инициацию у Крэйла на хате, – скис Эашу.

– Звучит устрашающе, – удивительно, как она нашла силы на вполне искреннюю улыбку. Ниваль ткнул инкуба в спину.

– Испортил сюрприз.

На этот раз Марори расплылась в самой что ни на есть искренней и счастливой улыбке. До чего же глупо выглядит со стороны: ревет и лыбится, лыбится и ревет. Она уронила лицо в ладони и дала волю чувствам. Все, о чем она мечтала, – друзья, дело по вкусу, призвание. Все это неумолимо превращалось в песок и стремительно просачивалось сквозь пальцы. И как бы она ни старалась – все тщетно. Все равно, что ловить ветер сачком.

– Говорил же, чтобы прекращала таскать сопли и реветь, Марори Милс.

Незнакомый голос, но интонация и.

Никто больше не звал ее вот так официально.

Перед глазами замаячила бумажная салфетка. Марори подняла взгляд и наткнулась на белобрысого, как снег, здоровяка. Он лишь самую малость проигрывал Кулгарду в росте и был более поджарым. Альбинос, от кончиков волос до ресниц и бровей, но со смуглой кожей и совершенно невозможными глазами цвета ртути.

Он чуть склонил голову набок, нервно рванул ворот форменной рубашки – несколько пуговиц упали на пол. Потом засучил рукава, обнажил крепкие жилистые руки: на правой отчетливо виднелся выпуклый черный орнамент, уходящий вверх по предплечью. Оставшуюся часть скрывал рукав. Его волосы выглядели жесткими, непослушными и какими-то всклокоченными. Как будто он забыл причесаться после сна. Видимо, в форме ему было очень некомфортно.

Ископаемый шанатар?

– Ну и где твоя лягушачья кожа, принц-жаба? – Марори шмыгнула носом, потом взяла из его рук салфетку и громко, от души, высморкалась.

– Отрыжка темного, малявка сделала мой день! – Даган хохотнул.

Крэйл Шаэдис, Принц-из-Тени, оскалился. Что ж, по крайней мере, клыки и глаза у него те же.