Чёрная зима

Глава 12

Гароа шёл за родителями лестницами и коридорами, ощущая себя пойманным на проказе ребёнком, который отчётливо понимает свою вину. Одновременно он чувствовал глухое раздражение: если отец хочет поговорить с ним, почему надо обязательно подниматься в семейные апартаменты? Ведь можно поговорить в любом из переходов крепости! А его родители шли медленно, с осознанием собственной величественности, как будто у них много времени. А ведь человеческий город вряд ли отказался бы от ещё одного воина на своих заснеженных и окровавленных улицах… Думая о том, что происходит в городе, Гароа забывался и порой едва не тыкался носом в величественные спины родителей. После чего с досадой усмирял своё поспешный шаг, чтобы оказаться на приличествующем расстоянии от правителя Итерри и его супруги.

Ловя себя на мысли, что он называет родителей официальными титулами даже про себя, Гароа вздыхал и с горестной усмешкой над собой то жалел, что попал им на глаза, то хмуро спрашивал себя: любопытно, что произойдёт, если он оборвёт величавый шаг родителей и дерзко напомнит им, что за укреплёнными стенами крепости, вообще-то, идёт настоящая война.

Что будет… Назовут непочтительным и неблагодарным сыном, растерявшим свою благовоспитанность в бесконечных путешествиях.

Наконец-то!.. Родительские апартаменты! Может, хоть обещанный разговор будет более кратким, нежели путь к нему?

Родители вошли и сразу направились к громадному камину. Правитель Итерри усадил жену в кресло и обернулся к сыну.

- Отец, - решился Гароа. – Я обещал вернуться в город, чтобы помочь расправиться с вампирами.

- Сядь, - непреклонно откликнулся правитель Итерри. – Разговор этот много времени не займёт, но ты должен сесть.

Поскольку в это время отец смотрел на него, Гароа смущённо улыбнулся и слегка развёл руки:

- Наверное, будет лучше, если я постою, отец. На мне уличная грязь, кровь вампиров и земля из наших подземных коридоров.

Мать покосилась на Гароа, но промолчала – с гримаской нескрываемой брезгливости на тонком, совершенном лице прекрасной женщины без возраста.

Его так и подмывало небрежно рассказать им о том, как он нечаянно в самой гуще событий встретил Астигара, который выглядел ещё страшней – хотя бы потому, что верхнее одеяние старшего брата было напрочь порвано. Однако он понимал, что без предъявления самого Астигара мать просто не поверит, что старший сын может быть так… небрежен.

Итак, переупрямить и отца, безразлично наблюдающего за ним, сложно.

И Гароа со вздохом снял с себя плащ. Он сложил его изнаночной стороной наверх и положил, расправив, в кресло. После всех этих приготовлений, наконец, сел сам. И вопросительно взглянул на правителя Итерри. Тот уже смотрел не на него, а задумчиво уставился в пол, между двумя их креслами. Одновременно он медленно крутил в руках нечто маленькое, округлой формы.

Сначала Гароа равнодушно скользнул взглядом по странной игрушке в руках отца. Но, снова нечаянно застыв глазами на неизвестном предмете, внезапно вспыхнул от ощутимого жара. Отец всё же решился отдать ему часть дедова наследства?!

Догадка была настолько ошеломительной, что Гароа замер в кресле, напрочь позабыв о том, что его тревожило несколько мгновений назад.

- Мой младший сын, - размеренно заговорил правитель Итерри, - наверное, сейчас не самое лучшее время, чтобы вручить тебе артефакт, завещанный нашим достопочтенным отцом. Однако именно сейчас возникло некоторое важное обстоятельство, о котором тебе необязательно знать. Это обстоятельство и сподвигло меня на то, чтобы выполнить требование нашего ушедшего к предкам отца.

Далее Гароа почти не вслушивался в слегка монотонную речь правителя Итерри, уловив главное, что в ней повторялось из раза в раз: «Несмотря на то что ты недостоин, чтобы выполнить волю деда, Гароа, честь твоих родителей должна оставаться незапятнанной, а потому мы вынуждены выполнить это не вполне справедливое завещание твоего деда».

Монолог отца в другое время и в другом месте усыпил бы Гароа. Но сейчас он даже не пытался скрывать, что напрямую смотрит на круглый предмет в руках правителя Итерри. Гароа не знал, что за артефакт завещал отдать ему дед. Знал лишь, что предмет наверняка связан с магией. Поэтому сейчас Гароа нервничал и думал только об одном: «Завещанный мне предмет в чужих руках! Когда же он по-настоящему станет моим?»

Кажется, правитель Итерри понял, что больше не может в иных словах выразить идею: «Ты недостоин, но волю отца я исполню!»

- Встань, Гароа! – велел он, сам с места не двигаясь. – И возьми артефакт, дарованный тебе твоим дедом!

«Ну, наконец-то…»

Но от слишком поспешных движений Гароа отказался, чтобы не выдать собственного любопытства. Под ощутимо негодующими взглядами родителей, поражаясь, почему это они вдруг всё же решились отдать ему артефакт и что за обстоятельство их к этому принудило, он спокойно поднялся с кресла и принял из рук отца маленькую круглую шкатулку. Она немедленно заинтересовала его. Так, что он забыл, как раздосадованно («Духи! Кому приходится отдавать частичку магического достояния крепости! Бродяге!») смотрят на него родители.

Дед был артефактором из сильнейших и тонко чувствующих магию мастеров. Так что он мог подарить младшему внуку, кроме сильного магического артефакта? Но удивлённый Гароа заметил, что вокруг шкатулки не чувствуется ни малейшего, даже самого слабого намёка на магическое излучение…

Совсем забыв о родителях, он крайне невоспитанно уселся на подлокотник своего солидного кресла и внимательно осмотрел шкатулку, к сожалению не найдя ни единой зацепки, как её открыть: ни потайного замочка, ни хотя бы намёка на линию между основным вместилищем и крышкой. Сплошной, прекрасно вырезанный кусок дерева, словно декоративная часть комнатного убранства, которая не несёт никакой иной функции, кроме эстетической…

Почувствовав на себе пристальные взгляды родителей, он посмотрел на правителя Итерри с намерением спросить, как же открывается завещанная ему шкатулка. И наткнулся на ответный нетерпеливый взгляд.

- Ты не откроешь её при нас? – холодно спросил отец.

- Но я думал… - Гароа осёкся. Если он скажет, что думал как раз-таки прямо сейчас обратиться к нему за разъяснением, в чём секрет шкатулки… Ну нет! Теперь он отчётливо понял, что лучше этого не делать. Признания отца, что он тоже не знает этого секрета, ему не добиться. А вот неприязнь, ещё более сильную к себе, как к младшему сыну, он вызовет наверняка.

И тогда Гароа резко оглянулся, прежде чем сказать, в сущности, дерзость:

- Отец! Можно – я разгляжу подарок деда позже? Сейчас я просто должен быть в городе – рядом с Астигаром! – И почти без паузы добавил, чтобы его слова выглядели весомей: - Я обещал ему!

Правитель Итерри взглянул на свою супругу.

Воспользовавшись моментом, словно сочтя молчание родителей за разрешение и даже поблагодарив их за это радостным: «Спасибо, отец!», Гароа вскочил с подлокотника, на котором сидел, коротко поклонился им обоим и, прихватив скомканный плащ с кресла, стремительно вышел из гостиной.

Сбегая по лестнице, он будто услышал логичный вопрос, который отец не успел произнести, чтобы послать ему вдогонку:

- У тебя в руках семейная реликвия! Ты собираешься уходить с нею в город, где с тобой может случиться всякое?! Оставь шкатулку мне, Гароа!

- Нет! Нет!.. - пробормотал тот на воображаемое требование или распоряжение правителя Итерри. – Чтобы потом снова её выпрашивать? Выпрашивать моё же законное наследство?! Ни за что! Она теперь моя – и я могу делать с нею всё, что мне заблагорассудится! Да хоть продать её!

Продавать шкатулку – это только мысленная или воображаемая угроза. Что Гароа прекрасно понимал.

Для начала неплохо бы всё же выяснить, что охраняет, а то и прячет шкатулка – какой именно магический артефакт.

Пробежав один этаж, он бросился к дверям в комнаты Ирати.

Коротко стукнув, предупреждая о своём появлении и в душе умоляя, чтобы сестра была у себя, и вошёл.

В гостиной оказалось пусто, но сестра вскоре появилась в дверях спальни.

- Это ты! – постояв какое-то время, чтобы узнать его, с облегчением воскликнула она, радостно шагая к Гароа и улыбаясь ему.

А тот в эти неисчислимо краткие мгновения понял две вещи. Одна, вообще-то, логичная: Ирати испугалась, что к ней вошёл кто-то из родителей. Потому как только Астигар мог противостоять отцу, а младшие – увы… Вторая мысль вызвала у него мимолётное недоумение: ему показалось, что спрятанный в шкатулке артефакт рад видеть Ирати! Кроме всего прочего, Гароа почему-то решил, что шкатулка никогда не откроется в присутствии правителя Итерри… Он напрягся. Странная мысль, что ему вкладывают это понимание прямо в голову. Как… предупреждение? А вообще… Это плохо или хорошо, когда неведомый артефакт словно говорит с ним?

Всего несколько шагов к нему Ирати.

А Гароа за это время успел, сам себе изумляясь, мысленно спросить: «А при Ирати открыть тебя можно?»

И ещё больше Гароа оцепенел, прочувствовав ответ: «Можно. Но сделаешь ты это не сейчас!»

И тогда, обнимая прильнувшую к нему сестру, он спросил вслух:

- А… когда? Если не сейчас?

- Ты что, Гароа? – прошептала Ирати.

«Ты сам поймёшь – когда», - получил он спокойный ответ.

- Я… - прошептал он, вновь ощущая, как болезненно на напряжение отозвались в мышцах все порезы и обработанные целителями укусы вампиров. – Я могу рассказать ей прямо сейчас?

«Тебе же надо спрятать шкатулку, - с некоторым недоумением откликнулся или откликнулось нечто. – Расскажи и покажи. Но быстро».

Ирати отпрянула от брата, с любопытством глядя на него.

Гароа с улыбкой кивнул ей: ему всегда смешно было быть самым маленьким среди детей правителя Итерри. Высокие что Астигар – что Ирати. И вынул из кармана плаща круглую шкатулку.

- Ирати, ты можешь спрятать эту шкатулку?

- Правитель Итерри отдал-таки тебе твоё наследство? – боязливо прошептала она.

- Отдал, - подтвердил, улыбаясь, Гароа. – Он очень не хотел отдавать, но… - И сунул шкатулку в подставленные руки сестры.

- Я положу её среди рукописей, - сказала Ирати. – Уж в них-то никто заглядывать не будет. А когда ты придёшь забрать её?

- Не знаю, - вздохнул Гароа и усмехнулся. – Главное, что она теперь моя.

- Гароа, подожди немножко! – попросила Ирати и убежала в спальню. Вернулась не сразу. Кажется, там она сначала спрятала шкатулку, а потом с чем-то повозилась, прежде чем на пороге появиться с большим бокалом. – Это твой любимый напиток! Я сделала-таки его тебе!

Гароа взял в руки тяжёлый бокал и потянул носом. Медовый аромат, смешанный с плохо различимыми им запахами трав, заставил его блаженно зажмуриться. Этот напиток надо пить вдумчиво и долго, а у него, к сожалению, нет времени. Поэтому, чтобы не обижать сестру, Гароа сделал лишь два глотка этого божественного питья, терпко и сладко ложившегося на язык и ярко напомнившего о летнем празднике, и с тем же сожалением отдал бокал Ирати.

- Всё, Ирати, я побежал в город, к Астигару. Спасибо тебе за мёд!