Проклятие гостеприимства

— Мефистофель, вот ты где! — Пагзли вернулся в комнату, поднял своего любимца и прижал в пухлой щеке. — Не пугайся, Куинн, он дружелюбный. Просто любит темные и мрачные места.

— Тогда этот дом для него в самый раз, — Куинн прижимала руки к груди и тяжело дышала.

— Он не жалуется, — Пагзли осмотрел Мефистофеля, а затем посадил его в одну из клеток у стены.

— В отличие от меня, — пробормотала Куинн, но Уэнсдей услышала ее слова.

— Если мрачные дома вам не по душе, зачем вы отправились с родителями в логово ауткастов? — с вызовом спросила она.

— Не то чтобы мы об этом просили, — не желая отступать, парировала Куинн. Она в нерешительности топталась на месте, предпочитая оставаться на безопасном расстоянии от окружающих ее объектов.

— Мамочка сказала, что хочет узнать, как нам тут понравится, — пролепетала Мими.

— Да, чтобы решить, проводить ли здесь это свое мероприятие, — подхватил Коди.

Уэнсдей подалась вперед.

— И что, родители прислушиваются к вашему мнению?

— Конечно, — фыркнула Куинн, — и если они захотят узнать мое: это самое ауткастное место в штате! А может и в стране.

— Да, это круто! — отозвался Коди. — Хотел бы я увидеть какую-нибудь ауткастную магию... Зуб даю, у вас припрятано что-нибудь интересненькое.

— Оставь свои зубы себе — магия не для слабаков, — сурово ответила ему Уэнсдей.

Увидев разочарование на лице Коди, она почувствовала подступающее удовлетворение. Все складывалось еще лучше, чем она рассчитывала. Ведь когда совершаешь преступление, следует выставлять события в таком свете, будто жертва сама угодила в свой капкан.

Уэнсдей подошла к окну и с нарочито равнодушным видом забралась на подоконник.

— Я слышал, у ауткастов в домах водятся призраки, — тихо проговорил Коди.

— Это по большей части чепуха, — со знанием дела ответила Уэнсдей, не оборачиваясь. — Но наш дом входит в списки самых мистических мест нашей страны.

— То есть... магические штуки все-таки есть? — спросил Коди тоненьким голосом.

Уэнсдей повернулась и, свесив ноги с подоконника, заговорщически произнесла:

— Я бы и показала кое-что особенное сегодня ночью... Но, боюсь, вам не хватит духу заявиться.

Коди вопросительно посмотрел на Куинн, Мими переводила взгляд с них на Уэнсдей.

— Ой, как будто тебе действительно есть что показать! — Куинн вскинула подбородок.

— Что ж, встретимся за пятнадцать минут до полуночи, — Уэнсдей спрыгнула с подоконника. — Мы зайдем за вами.

Уже на выходе она услышала:

— Да ничего она не может, просто выпендривается. Расслабься, Коди.

Уэнсдей нащупала в кармане старинные листы и злорадно усмехнулась.

* * *

Октябрьская ночь подкралась тихо и мгновенно накрыла город своим мрачным куполом.

В назначенное время Уэнсдей выскользнула из спальни и прислушалась. С первого этажа доносились приглушенные отзвуки разговоров: родители явно не собирались ложиться. Тем лучше: запланированное действо на чердаке им слышно не будет.

Она зашла за Пагзли и за Дуэйнами, и вся их компания вереницей направилась по старой деревянной лестнице к башне, которая мрачно возвышалась над домом. Уэнсдей всегда находила это место загадочным и восхитительно жутким — иными словами, прекрасно подходящим для коварных экспериментов. В щелях деревенных стен можно было разглядеть огни шоссе и черный лесной массив, а вой сквозняков соревновался со скрипучим хором балок под ногами.

Уэнсдей пригласила всех разместиться на пыльных пледах внутри аккуратно очерченного рунического круга, а сама обошла комнату и зажгла свечи. Мими, дрожа, цеплялась за руку Коди. Ее огромные глаза поблескивали от танцующих язычков пламени. Куинн старалась выглядеть невозмутимо, но Уэнсдей видела, что ей весьма неуютно. И только Коди осматривался хоть и нерешительно, но не без интереса.

— И что это будет? — спросил Пагзли, который знал свою сестру слишком хорошо, чтобы удивляться происходящему.

— Это сюрприз, — отозвалась Уэнсдей.

Наконец и она уселась рядом с остальными и принялась размещать перед собой необходимые артефакты. Посыпав центр круга землей, она уложила сверху несколько камней, стебли баптизии, угли из камина и еще двенадцать ингредиентов в определенной конфигурации. Затем она приподняла штанину своей пижамы и достала небольшой серебряный нож, зловеще сверкнувший в отблесках мигающих свечей.

— Чтобы увидеть настоящую магию, мне понадобится кровь одного из вас, — Уэнсдей посмотрела на Дуэйнов, которые в свою очередь с ужасом уставились на лезвие ножа.

Мими тихонько пискнула.

— Расслабьтесь, мне предстоит принести такую же жертву, — Уэнсдей достала другой кинжал из-под второй штанины. — Всего пара капель, и вы станете свидетелями магического ритуала истинных ауткастов. Неужели струсите в последний момент?

— Ладно, давай, — Коди уже было протянул дрожащую руку, но Куинн задержала его.

— Нет уж, если что-то случится, мне придется за вас отдуваться.

Она взяла кинжал. Уэнсдей, не отводя от Куинн взгляда, провела своим поперек ладони. Выступило несколько капель крови. В сумраке они казались почти черными.

Куинн, скривившись, повторила жест. Уэнсдей занесла руку над центром ритуального круга. Куинн, несколько помедлив, последовала ее примеру.

Как только капли крови скатились с их ладоней, все свечи резко погасли, словно свет им вовсе был неведом. Комната погрузилась в обволакивающий мрак, и воцарилась пронизывающая тишина. Не было слышно даже промозглых октябрьских сквозняков.

— Круто! — довольно пробормотал Пагзли.

— И что это значит? — прошипела Куинн.

— Сейчас узнаем.

Уэнсдей сняла с шеи цепочку с амулетом для спиритических сеансов, который стащила у матери тем же вечером. Она принялась медленно им раскачивать над центром круга, нашептывая заклинание на латыни, старательно зазубренное наизусть месяцы назад. Она произносила слова четко и очень тихо. На случай, если гости знали латынь. Ее шепот неразличимым эхом разносился по комнате, проникал во все щели, становился почти осязаемым.

Как только Уэнсдей проговорила заклинание в пятый раз, как и было указано на старинных листах, свечи мгновенно загорелись вновь. Многочисленные фитили охватило тусклое потустороннее свечение, совсем не похожее на теплые огоньки. Пламя мерцало почти угрожающе. И тут до них донесся протяжный скрип. Казалось, доски пола, потревоженные шепотом Уэнсдей, разом пробудились ото сна, вздохнули, и этот глухой стон скорой рябью разлетелся по всем поверхностям комнаты. Издалека, за сотни миль от них, а может, всего этажом ниже, раздался нечеловеческий вопль. Дуэйны содрогнулись.

Уэнсдей медленно поднялась на ноги и торжественно произнесла:

— Добро пожаловать в фамильное поместье Аддамсов, прошу следовать за мной.

Чрезвычайно довольная собой Уэнсдей направилась к лестнице. Остальные поспешили за ней.

Когда она спустилась с башни на верхний этаж дома, то с любопытством обнаружила, что от светильников в коридоре исходило все то же потустороннее свечение. Уэнсдей не терпелось узнать, чем еще ее удивят скрытые силы ее родного дома, и она решительно повела остальных, предвкушая веселье.

— Это что, стены стонут? — Коди ошарашено завертел головой.

— Куинни, мне страшно, — пропищала Мими.

— Уэнсдей, ты в своей латыни точно ничего не попутала? — голос Пагзли звучал вполне буднично.

Внезапно старинный ковер с искусными узорами резко дернулся под их ногами, и вся компания дружно повалилась на пол.

— Это что за чертовщина, — Куинн закашлялась от поднятого облака пыли.

— Смо-смотрите, — Коди дрожащей рукой указал на поворот в конце коридора.

На стене виднелись мелькающие тени, словно демоны пустились в безудержный пляс.

Уэнсдей нетерпеливо заторопилась вперед, Пагзли не отставал, а Дуэйны, прижавшись друг к другу, засеменили следом, попеременно чихая от пыли, которую поднял взбунтовавшийся ковер. Когда Уэнсдей приблизилась к лестничной площадке, она едва удержалась, чтобы не ахнуть от удивления. Гаргульи, обычно украшавшие главную лестницу дома и служившие мишенью для стрельбы из лука, парили под потолком.

— Слабо будет теперь подбить парочку? — спросила она у Пагзли, не сводя глаз с резвого чудища.

— Все равно попаду больше раз, чем ты, — усмехнулся он в ответ.

Когда гаргульи задевали друг друга каменными крыльями, раздавался громкий скрежет.

— Я хочу к маме, — захныкала Мими.

Уэнсдей закатила глаза и начала спускаться по лестнице, не выпуская гаргулий из виду, но те были заняты своими кульбитами. Уэнсдей должна была признать: она не ожидала такого исхода. В старинной тетради говорилось, что ритуал избавит любого Аддамса от нежданного гостя, и, кажется, дом оживал, чтобы постоять за себя.

Она так увлеклась представлением, что еле успела замереть в сантиметре от меча, направленного ей прямо в сердце. Меч держали доспехи со второго этажа: как и гаргульи, они обрели жизнь. Увидев Уэнсдей, они учтиво поклонились и пропустили ее вперед, но стоило к ним приблизиться Дуэйнам, как острый меч угрожающе взметнулся в сторону Коди.

— Они со мной, — дружелюбно отозвался Пагзли, и доспехи, недоверчиво лязгнув, пропустили всю компанию, провожая ее невидящим взглядом слепых прорезей шлема.

— Мы никогда не спустимся по этой лестнице, — пропыхтела Куинни, и в тот же момент их ослепило белое свечение. Уэнсдей зажмурилась, и вновь раздался истошный вопль, на этот раз прямо у них над головами:

— Изверги-и-и! Демоны-ы-ы! Изыди-и-ите!

Свет слегка потускнел, и ей удалось разглядеть, что неведомая сила подняла крошечную Мими в воздух, а Пагзли едва успел ухватить ее за лодыжку. Изо рта и глаз девочки лился белый свет, а из ее груди звучал безумный голос: глубокий и хриплый и в то же время высокий и детский:

— Я нашлю на вас Армагеддо-о-он, изверги-и-и!

Куинн завопила, Коди развалился на лестнице, а Уэнсдей замялась в нерешительности. Если доспехи и гаргульи были ей хотя бы знакомы, то что за нечисть вылезла на этот раз, ей было неведомо. Мими продолжала дергаться, желая взмыть под потолок, но Пагзли крепко удерживал ее.

— Все в порядке, — он улыбнулся. — Я ее держу.

— В порядке?! — взвизгнула Куинн. — Порядки вашего дома — это кавардак безумия! Я иду к отцу!!!

Она спустилась на несколько ступенек, затем развернулась:

— А ты, — она ткнула в Уэнсдей, — идешь со мной! Вы все идете со мной!

Куинн сердито затопала по лестнице. Кое-как добравшись до гостиной под истошные возгласы одержимой Мими, они с удивлением обнаружили, что там никого не было. Комната выглядела пустой и холодной, и лишь пламя камина, безжизненное и унылое, отбрасывало на мебель и стены печальные блики.

— Где твои родители? Что они сделали с моими? — Куинн была вне себя от злости и чуть не схватила Уэнсдей за грудки, но та увернулась.

— Я не знаю, — бросила ей Уэнсдей через плечо и прошла через комнату, растерянно оглядываясь, словно ожидая увидеть мать или отца за диванами и причудливыми скульптурами. Она не хотела, чтобы остальные увидели ее лицо, поэтому быстро зашагала в сторону столовой. Все поспешили за ней. Однако внутри правила стая летающих разделочных ножей, и они поспешно закрыли за собой дверь.