Незримый клинок. Хребет мира. Море мечей

– Разве так бывает? – спросил Реджис, немало удивленный. – Может, они и не пираты?

– Так бывает, если меньшее судно преследует большее, повинуясь приказу хрустального осколка, – пояснил Дзирт, и тут оба его спутника все поняли.

– Ты думаешь, эта чертова штука их призывает? – спросил Бренор.

– Пираты не идут на большой риск, – пояснил Дзирт. – Нападая же на «Искатель», легкая шхуна сильно рискует.

– Если только у них нет чародеев на борту, – предположил Бренор, тоже понявший причину тревоги капитана Вайнса.

Дзирт покачал головой. Кэтти-бри, наверное, тоже не согласилась бы с дворфом, но она уже убежала за Тулмарилом.

– Пиратское судно с таким сильным магом, который мог бы одолеть «Искатель», уже давно проявило бы себя, – возразил дроу. – Мы бы слышали о нем и были бы предупреждены еще до того, как вышли из Глубоководья.

– Если только оно в этом деле давно, – заметил Реджис.

Дзирт не стал спорить, но все же остался при своем мнении, считая, что Креншинибон привел к ним нового врага, отчаянно пытаясь ускользнуть из рук тех, кто хотел его уничтожить. Дроу поглядел назад и заметил Кэтти-бри с чудесным луком Тулмарилом Искателем Сердец, начавшую карабкаться вверх по веревке с узлами.

Потом он развязал кошель на поясе и посмотрел на коварный осколок. Хотел бы он сам слышать его призыв, чтобы лучше понимать, как будут действовать враги, которых Креншинибон привлекал к ним.

Внезапно «Искатель» содрогнулся, выпустив снаряд из одного орудия. Громадное копье, дважды подпрыгнув на воде, не долетело до шхуны, зато тем самым капитан каравеллы дал понять, что не намерен идти на переговоры или сдаваться.

Однако шхуна мчалась им навстречу, не меняя курс, пройдя в непосредственной близости от орудия и даже задев его обитый металлом наконечник. Она шла быстро и уверенно, больше напоминая стрелу, пущенную над водой, чем корабль на волнах. Узкий корпус был рассчитан на то, чтобы развивать большую скорость. Дзирт видел похожие пиратские суда; их нередко подолгу преследовала «Морская фея», тоже шхуна, только трехмачтовая и гораздо большая по размеру. Дроу больше всего нравились такие длительные погони, когда он плавал с Дюдермонтом: паруса наполнены ветром, сзади белые буруны, а он стоит на носу, и его белые волосы развеваются за спиной.

Однако теперь такая возможность его не очень прельщала. Вдоль Побережья Мечей рыскало много пиратских кораблей, вооруженных гораздо лучше, чем их каравелла, вполне способных уничтожить «Искатель», – настоящие волки морских просторов. Но это суденышко скорее напоминало хищную птицу, проворную и хитрую охотницу за более мелкой добычей, например рыбацкими баркасами, ушедшими слишком далеко от надежных бухт, или роскошными баржами богатых торговцев, отпустившими вперед свои боевые конвои.

Правда, часто такие кораблики объединялись в маленькие флотилии и охотились сообща. Но других парусов на горизонте было не видно.

Дзирт извлек из мешочка на поясе ониксовую фигурку.

– Скоро позову Гвенвивар, – пояснил он Реджису и Бренору.

Капитан Вайнс снова подошел к ним, на лице его было написано беспокойство. Дзирт понял, что капитану, хоть и давно не новичку в море, вряд ли приходилось принимать участие в баталиях.

– Пантера может перемахнуть пятьдесят, а то и больше футов до палубы вражеского судна, – попытался он успокоить капитана. – Оказавшись там, она многих заставит подумать о бегстве.

– Я слышал о твоей подруге пантере, – сказал Вайнс. – О ней ходит много слухов в порту Глубоководья.

– Ты бы лучше побыстрее позвал свою чертову кошку, – пробурчал Бренор, глядя в сторону. Шхуна и правда подошла намного ближе, легко рассекая волны.

Дзирт, глядя на нее, думал о том, что это похоже на самоубийство – как появление того великана, что спустился с Хребта Мира в обжитую местность. Он поставил статуэтку на палубу, негромко позвал пантеру и стал смотреть, как постепенно сгущается серый туман, принимая отчетливые очертания Гвенвивар.

Кэтти-бри протерла глаза и снова поднесла к лицу подзорную трубу, обозревая палубу и не веря своим глазам. Но тем не менее правда была очевидна: это было не пиратское судно – по крайней мере, не похожее ни на что, что она видела раньше. На борту были женщины, не воинственные, не морячки и совершенно точно не пленницы. А еще дети! Она заметила нескольких, но ни один ребенок не был одет как юнга.

Она вздрогнула, увидев, что ядро катапульты попало в палубу шхуны, отскочило от ограждения борта и едва не попало в ребенка, пролетев всего в пяди от него.

– Спускайся, быстро! – крикнула она впередсмотрящему, находившемуся с ней в «гнезде». – Скажи капитану, чтобы зарядил ядро с цепями и поразил их верхние паруса.

Матрос, который наверняка проникся рассказами о Дзирте и Кэтти-бри, без колебаний повернулся и стал спускаться по канату, но девушка поняла, что сложная задача остановить это странное судно целиком ляжет на ее плечи. «Искатель» стал сбавлять ход, но шхуна мчалась все так же быстро и прямо, и похоже было, что она собирается на полном ходу врезаться в борт каравеллы.

Кэтти-бри протерла глаза и снова поднесла к глазам трубу и стала внимательно осматривать палубу. Теперь она убедилась, что предположение Дзирта о курсе и намерениях шхуны были правильными, понимала, что это сделал Креншинибон, и в ней начинала вскипать ярость. Может, все дело в одном человеке или двух, но где их искать…

У ограждения капитанского мостика она заметила мужчину, которого почти загораживала главная мачта. Она довольно долго пыталась рассмотреть его и не переводила трубу, чтобы взглянуть, какой ущерб нанес новый снаряд, выпущенный из орудия, на сей раз в соответствии с указанием Кэтти-бри. Раскручиваясь, цепи пробили верхние паруса шхуны. Однако вид человека, стоящего на мостике и вцепившегося в перила с такой силой, что руки побелели, был гораздо более важен.

Шхуна содрогнулась и слегка отклонилась, пока команда не выровняла курс, изменившийся из-за сбитых цепями парусов. Однако при небольшом повороте мужчина показался из-за мачты, и Кэтти-бри хорошо разглядела его: безумный взгляд, струйка слюны, вытекающая из уголка рта.

И она поняла, что делать.

Девушка положила подзорную трубу, подняла Тулмарил и очень тщательно прицелилась, наводя на мачту, потому что саму цель она почти не видела.

– Если бы у них был чародей, он бы уже проявил себя, – волнуясь, выкрикнул капитан Вайнс. – Чего они ждут? Дразнят нас, как кот мышку?

Бренор взглянул на него и презрительно фыркнул.

– У них нет чародея, – заверил капитана Дзирт.

– Значит, они собираются просто протаранить нас? – спросил капитан. – Тогда мы их потопим! – Он повернулся, чтобы отдать приказание матросам у орудия обстрелять палубу продольным огнем. Но он не успел произнести и слова, как серебряная вспышка, вылетевшая из «вороньего гнезда», испугала его. Он резко повернулся и проводил стрелу взглядом. Она пролетела над всей палубой, резко отклонилась, а потом упала в море.

Никто не успел ничего сказать, как новая вспышка прорезала воздух, пролетела почти по той же траектории, но только не отклонилась и вонзилась во что-то позади главной мачты.

Наступила пауза.

– Придержи Гвенвивар! – крикнула Кэтти-бри Дзирту.

Вайнс с сомнением посмотрел на дроу, но тот безоговорочно послушал девушку. Он вскинул руки и снова позвал к себе пантеру, уже отступавшую по палубе назад, чтобы взять разгон для прыжка.

– Все кончено, – объявил темный эльф.

Лицо капитана прояснилось, потому что большой парус шхуны опал, и судно вдруг глубоко зарылось носом. Рея на бизани развернулась, и треугольный задний парус – стаксель – тоже. Шхуна отклонилась в сторону, повернувшись носом к востоку, к далекому незримому берегу.

Глядя в подзорную трубу, Кэтти-бри видела, как над убитым стоит на коленях женщина, а какой-то мужчина поддерживает его голову. Кэтти-бри ощутила пустоту в сердце, потому что убивать ей всегда было тягостно.

Но этот человек был враг, по его вине разыгралась бы битва, в которой пало бы множество невинных. Пусть уж лучше он заплатит своей жизнью, чем жизнями других людей.

Она без устали повторяла это про себя, но утешение не приходило.

Когда уже не оставалось сомнений в том, что схватки удалось избежать, Дзирт снова посмотрел на хрустальный осколок с нескрываемым презрением. Воззвав к одному-единственному нестойкому человеку, он чуть было не стал причиной смерти многих.

Дроу не терпелось поскорее избавиться от страшной вещи.