Пять Вечностей

4. Страждущая Душа и потерянные потомки

Примечания:

Визуал: https://vk.com/photo-215800780_457239470

--------------------

Рхад был доволен своею жизнью в песчаном крае. Путники, прибывшие в их поселение, говорили о том, что жить здесь — неимоверное испытание. Рхад и его соплеменники смотрели удивлённо: жить здесь было только в радость. Да, ночи холодные, дни жаркие, путь долгий: ноги всегда тонут в песке, случаются песчаные бури, зато рядом есть река, не иссохшая за несколько поколений, ниже по течению — водопой, у которого собирается разная живность и холодится в тенях богатых деревьев.

Рхад любил свою отчизну. Свою калип. Когда его спрашивали, хочет ли он увидеть столицу, увидеть те монументальные строения, которые там воздвигли, увидеть то богатство, которым полнится, и то излишество, с которым живёт, тех людей, которые говорят на том же языке, что и они сами, но на ином диалекте, и короля, который живёт в роскошном дворце и повинует всем народом, Рхад отвечал: «Нет».

Жизнь в поселении была той единственной, которую он мог себе представить и которую хотел прожить от начало и до конца, со всеми трудностями и радостями, со своей семьёй: женой, двумя сыновьями и дочерью, со своими соплеменниками, со своими чувствами и мыслями, которые он посвятил калип. И он хотел целую вечность жить в этом мире, который разделял с теми, кого любит всей душой. Это было его заветное желание.

Однажды в поселение пришла могущественная заклинательница. Она опросила всех о том, кто чего желает, и выбрала, как самого достойного и чистого умом, Рхада. Сказала, что исполнит его желание. Но сбывшееся желание оказалось проклятием. Рхад продолжил жить своей спокойной и размеренной жизнью, умер стариком в окружении любящей семьи и восстал бесплотным духом после того, как почил. Его семья была в ужасе, страхе, но потом примерилась и приняла его обратно. Они посчитали это чудом, что глава семейства, пусть и проходит сквозь людей и стены, всё равно с ними. Он говорил, следил, помогал советом, жил вместе со своими родственниками.

Стало худо лишь тогда, когда почила его жена. Он скорбел три долгих месяца. Всё это время он сидел у её костей и лил слёзы. Отдушиной стали сыновья и дочь, их дети и дети их детей. Жить с ними было Рхаду в радость, он стал защитником семьи, стал её летописцем, стал тем, кто будет помнить то, что было раньше, и будет знать то, что будет дальше.

Время шло, поселение менялось, столица становилась ближе, распространяла своё влияние всё дальше, и потомки Рхада всё больше желали не быть обременёнными жизнью на одном клочке земли. Они расходились. Кто-то оставался в калип, кто-то шёл на юг, а кто-то отправлялся в путешествие в далёкие, чужие земли. За всеми пойти Рхад не мог, поэтому остался на принадлежащем ему месте со своими правнуками. Время продолжало идти. На поселение будто бы наслали проказу. Все чахли и умирали один за другим на глазах Рхада, а он был беспомощным наблюдателем, который даже не может друга держать за руку в его последнюю минуту. Он провожал односельчан, проводил и своих потомков. Все погибли. Лекари и заклинатели пришли слишком поздно.

Рхад горевал рядом с трупами не один год. Сидел в окружении костей, ходил от одних к другим, звал по имени, общался как в стародавние времена, будто кости могли ему ответить, и проживал год за годом, пока десятилетия мерно капали и исходили.

После пришло озарение, что его потомки где-то до сих пор живы, ведь не все они почили в поселении, несколько из них покинули калип, и Рхад отправился на поиски, сначала в столицу, а потом дальше — за её пределы, где, как говорили путешественники, всё было порощенно травой и деревьями, залито водой до горизонта и укутано белым снегом, который Рхад не мог себе даже представить.

Он начал своё путешествие. До столицы предстоял большой путь, но для его бессмертного духа — это было ничего. Он не ощущал усталости, никаких потребностей у него не было, он шёл и шёл, пока не оказался там, где всё было обличено золотом и серебром. Тогда Рхад понял, что не знает, кого ему нужно искать. Чьи имена носят его потомки, кем они трудятся, на кого похожи, как сами зовут себя. Рхад бродил по столице и вскоре стал местной байкой: дух бесплотный, что бродит по городу и просит ему сказать, есть ли здесь предки Рхада из калип.

Рхад встречал страх, удивление, грусть, сочувствие, радость, обожание. Были даже те, кто искал его предков вместе с ним, но всё без толку.

Провёл Рхад в столице не один год, обыскивая каждый угол, зная чуть ли не наперёд всех ныне живущих обитателей столицы. Довелось ему познакомиться и с нынешним королём. Тот принял его, рассмотрел, захотел узнать, что же за печать держит десятки лет Рхада в мире живых, и тогда Рхад сказал, что самих десятков не один десяток прошёл. Король не поверил. Не могут быть настолько сильны печати, однако даже он сомневался, ведь та одежда, в которой предстал перед ним Рхад, изжила себя столетие назад, даже в поселениях далёких от столицы.

Рхад стал диковинной вещицей во дворце короля и первое время жил подле него. Рхад сам не знал, что его здесь держит, ему ведь нужно идти дальше, к своим предкам — и искать их, чем больше времени проходит, тем они дальше от него. Но король попросил его рассказать о том, какая жизнь была у Рхада, что он видел, каким было то время, но Рхад ничего интересного для короля рассказать не мог: у него были поселение и семья, и большего ему не было нужно. Он даже тогдашнего короля не видел, и нынешний утратил любопытство.

Рхад был свободен и отправился дальше, ещё раз обошёл столицу и отправился туда, куда ушёл один из его предков много лет назад. На юг. У короля он лишь попросил направление и ему показали карту близлежащих земель — тех, что находились за пределами гаола.

Рхад шёл, поражался тому, что видел, но не был и сильно так впечатлён, как если бы обнаружил своих потомков. Он искал их по внешности. На юге — люди были другими: светлокожими, с разным цветом волос и глаз. Все в поселении и столице были темнокожими брюнетами с карими глазами, на юге: блондины с серыми и голубыми глазами, рыжие с глазами цвета раскидистых листьев, шатены с их помесью. Мир был более многогранен, чем Рхад себе это представлял, но восхищение быстро сменилось тоской по родной калип. Он был далеко от дома. Далеко от своих предков, далеко от своей истории. Он был среди людей, которые говорили на чужих языках, он был среди лесов, которые пугали своей плодовитостью, он заходил в воду, которой не было конца, он продолжал жить тогда, когда должен был умереть. И всё это приводило его в тоску. Но цели Рхад не отпускал.

И так он блуждает в поиске своих предков до сих пор.