Колдун и Ведьма

У ведьм это, кстати, часто случается — избушка и искусство переходят через поколение. Мать Бри, о которой она никогда не говорит (но я-то разузнал!), замужем за богатым купцом. Вторым браком. У Бри много единоутробных братьев и сестёр, обычных, безо всяких способностей; а вот кто отец Бри, не получилось раскопать даже у меня.

Что ж, завтра будем штурмовать земли незнаемые.

— Иван… — Бри вдруг подсаживается ко мне, прижимается, кладёт голову на плечо. — Ты ж не сердишься на меня, правда? Я, я… я ужасно ревнива, вот. А ты мой. Всё равно мой! И я любой змеюке, на тебя посягнувшей, и хвост оторву, и голову откручу!

Ох, девушки. Кто о чём, а они о «змеюках». Я, кстати, молчу, что ламия не получила то, для чего пыталась меня использовать, инстинкт размножения не удовлетворён. И, значит, она может вернуться — если, конечно, не отыщет кого-то менее везучего, кому предстоит сделаться пищей для её змеёныша.

— То есть тебе-таки эльфиков заводить можно? Таково последнее слово Брионни, ведьмы сильномогучей и искусной?

Я, если честно, уже голову почти сломал, пытаясь понять, на что похитителям (кем бы они ни оказались) сдалась Манюня, и потому подхватываю уже остывшую было тему.

— Конечно! — выдаёт Бри без тени сомнений. — Колдуны всегда были при нас, ведьмах! Всегда нас слушались! Всегда нам служили! Были тогда и закон, и порядок, никаких тебе войн!.. Потому что мужчины грубы и примитивны!.. Вечно меряются не тем, чем надо!

— «Слушались» — это было очень давно, Бри. И ты знаешь, что не просто «всегда нас слушались».

Молчит, сопит.

— Ты. Мой. Мой, понятно? И ни с кем, кроме меня, спать не должен. Меня тебе мало?

Ну, вообще говоря, маловато будет, если уж совсем по-честному. С её-то исчезновениями...

— А если ты занята? — говорю я как можно циничнее. — Ты занята, а у меня, ты знаешь, как у грубого и примитивного мужчины, есть определённые потребности…

Краснеет и кусает губу. Она всё-таки справедлива, моя Бри.

Моя? Постой, она уже как-то сделалась «моей»? Совсем недавно я думал совершенно иначе.

Несколько мгновений думаю об этом, обнимая Бри за плечи.

Да. Моя, несмотря ни на каких эльфиков.

И да, не люблю эльфов.

— Перестань, — догадывается она. — Не прикидывайся плохим и злюкой!

— Змеюкой.

— Не хочу про неё! Никаких змеюк!

— Хорошо, никаких змеюк. Давай спать, завтра трудный день.

— Мы ведь найдём Манюню? Да?

— Найдём. Обязательно найдём. Не можем не найти — я, да ты, сильномогучая ведьма…

— Не дразнись! Ещё раз так назовёшь — укушу! Будешь знать!

Мы засыпаем, прижавшись друг к другу, в тепле моего Круга. Дождь барабанит по крыше шалаша, и я вновь и вновь прокручиваю в голове предстоящее завтра.

Если, конечно, я не ошибся совсем уж грубо.

Осеннее утро встречает нас низкими тучами, но дождь, слава Высшим, прошёл. Бри весела, оживлена и словно бы напрочь забыла о вчерашнем. Правда, после недолгих поисков я обнаруживаю след ламии. Она, собственно, и не прячется; правда, отпорные чары она, конечно, почуяла. Я не старался их скрыть.

К счастью, у Талессис хватает рассудительности не пытать счастья. На сей раз я готов.

Мы седлаем помело Бри и поднимаемся над лесом.

Здесь уже она не старается воспарить как можно выше.

Чёрная гора — вот она, рукой подать.

Я прислушиваюсь к себе — но нет, пока ничего.

Почти уверен, тем не менее, что искать следует именно здесь.

Гора поднимается всё выше, чистый обсидиан, какой никогда не появился бы естественным путём. В стародавние времена именно тут столкнулись Инара, Первая ведьма (ещё именуемая Матерью всех ведьм), и дракон Орсант, вождь Туманных драконов. Противники не уступали друг другу, огонь и чистая сила так и хлестали во все стороны. И это вывело из себя Высших — пробив земную твердь, из глубин поднялся обсидиановый клинок, поразив обоих противников.

...Пали там вместе и Инара, и Орсант, поглотило их чрево Чёрной Горы, и долго ещё не было распрей меж ведьмами и драконами. Пока однажды юная ведьма Кайса Аравирта не стащила (по озорству и недомыслию) какой-то артефакт, до коих драконы, всем известно, великие охотники.

Ну, тут-то всё и началось.

...Потом мы опускаемся. Окрестности Чёрной горы — не то место, где стоит рассекать на помеле.

— Ну вот, дорогая. Теперь ты отправляйся обратно, к нашей башне. А я пешком, дальше, к Чёрной горе.

— Сам пойдёшь, один? А почему не вместе? А почему пешком? Я не люблю пешком! — разом выпаливает Бри.

— Потому что ты сама говорила, что там пропадали ваши сёстры. Кто бы их там ни ловил, незачем подставляться, незачем давать ему знать, вот, мол, летит Брионни, готовьте ловчую снасть. Не надо тебе туда соваться, понимаешь?

— А почему ты именно туда хочешь? Следа ведь нет?

— Нет и не будет. Профессионалы работали, я ж тебе говорил. Однако так совершенно заметать следы умеет только одна компания, как раз, как я слышал, засевшая у Чёрной горы.

Бри молчит и хмурит брови.

— Ага, — выдаёт наконец, — то есть ты к этой компании один собрался. Чтобы, значит, опять тут с какой-нибудь змеюкой кувыркаться? Знаю я вас, колдунов, глаз да глаз за вами нужен!

— Бри! Совсем спятила, что ли?! Я же сказал, что в пекло тебя не потащу!

— А если опять ламия или кто похуже? Чем отбиваться станешь, ножичком этим?

Я ношу короткий и толстый кинжал, с обухом почти в палец толщиной, и второй — игольчатый, за голенищем сапога.

— И потом, — резонно заключает Бри, — когда Манюню найдёшь, как домой-то её доставишь? Думаешь, она тебя послушается? Она ж теперь никому не верит, даже с ключами, только я её успокою!.. А если она ранена? Если ей ноги подбили? Что тогда?

В принципе, она права. Но я слишком хорошо знаю, кого можно встретить у Чёрной горы (и, главное, под ней); Бри может сколько угодно кувыркаться с эльфиком (которому я сверну шею, как только ведьмочка отвернётся), но подвергнуть её опасности?..

— Так что или мы идём вместе — или никто никуда не идёт! — торжественно провозглашает Бри и плюхается на ближайший ствол поваленной ёлки.

— А как же Манюня?

Бри молчит несколько мгновений, кусая губу.

— Избушки — дело наживное. Ну, поклонюсь Ринрайтихе… отработаю… С меня не убудет. А вот…

— Что «а вот»?

— А вот если с тобой… если ты… — Она замирает и снова кусает губы. — Если ты опять со змеюкой спутаешься, да и впрямь кормом для её змеёнышки сделаешься — вот это уже не поправить!.. — наконец выпаливает Бри, найдя подходящие слова.

И густо краснеет, отворачивается.

И я как-то подозрительно легко сдаюсь — наверное, потому, что от этих слов Бри становится как-то по-особенному тепло внутри? Если не пресловутые «бабочки в животе», то что-то похожее.

— Ладно. Уговорила. Идём вместе. Только чур — слушаться меня во всём, поняла?!

Бри хихикает и вдруг чмокает меня в щёку.

...Легко сказать — пойдём. У Чёрной горы ведьмам показываться и впрямь опасно, требуется маскировка. Пока я раздумываю, куда спрятать метлу Бри, моя ведьмочка вдруг с самым непринуждённым видом встряхивает помелом, и то стремительно уменьшается, обращаясь в маленькую золотую брошку, правда, в виде всё той же метлы.

Ого! Никогда не видывал такого у Бри.

Но, само собой, делаю вид, что ничего особенного не случилось.

Далее следует наше препирательство с ведьмочкой, непременно желавшей носить свою брошку на самом видном месте. К счастью, на сей раз логические аргументы берут верх.

— Спрятаться, значит? Это можно. Только ты того… не пугайся, обещаешь?

— Чего ж мне бояться?

— Ну, мало ли...

Рыжие волосы Бри исчезают под платком, оставшиеся пряди оборачиваются седыми космами, вперёд выдвигается крючковатый нос, один глаз закрывает бельмо, алые губки становятся сухими и бескровными, из-под них торчат коричневатые гнилые зубы. Щёки изрезают морщины, и вот на меня уже смотрит жуткая лесная старуха, истинный Страж смертного предела. Не хватает только костяной ноги.

Снова ничего не могу сказать, кроме всё того же «ого!».

Второй раз за один день Бри ухитряется меня удивить, да ещё как!..

— Послушай, дорогая, а почему ты мне никогда этого не…

— А ты не спрашивал! — очень натурально шамкает старуха и вдруг высовывает язык — в точности, как Бри.

— Не ерунди! — сердито обрываю я. — Могла бы и поделиться, что на такое способна. А то вместе-вместе, мой-мой, ревную-ревную, а секретики-то они вот!..

Кажется, мне удается её смутить.

— У тебя секретов тоже хватает, — бурчит Бри, накручивая на палец седую прядь.

— Нет у меня никаких секретов. Даже тайной любовницы, и той нет.

— Змеюка!..

— Эх, вот даже жаль, что нет ламий мужского пола. Пусть-ка бы ты сама попробовала отбиться!..

— Уж я-то бы отбилась! — без тени сомнения бросает Бри. — Приподняла бы да об пол бы шлёпнула! Это ты, милый, со змеюкой своей расслабился и удовольствие намеревался получить!..

— А после этого бы превратился в запас пищи для змеёнышки, едва та вылупится? Хорошо удовольствие!.. И вообще, Бри, чего ты тупишь? Знаешь же прекрасно всё о ламиях, но который уже раз мне эти дурацкие претензии выдаёшь! Мы пререкаться будем или твою же избушку искать?

Бри-старуха вздыхает.

— Ну ревную я, — признаётся она нехотя. — Сказала ж уже. Ревную, не могу просто. Как подумаю, что эта змеюка тебя… в себя… всё внутри аж переворачивается!

— Так только драконы ревнуют. В сказках. Ну, ты как, закончила? Можем дальше идти?

— Можем, милок, можем! — шепелявит Бри, входя в роль. — Идём, значить...