Химеролог в мире Апокалипсиса

Глава 6

Не смотря на всю Силу, Ловкость и Выносливость, под конец нашего забега, привалившись к стене пытаюсь выплюнуть собственные легкие. Слаб… слишком слаб, заметно быстрее, мощнее и выносливее, чем раньше, но не настолько, как хотелось бы.

Ростки Мха аккуратно прикасаются к спине и плечам, пожирая запекшуюся кровь и кусочки плоти мертвецов, очищая куртку. Мне кажется или он пытается сделать мне массаж?..

Всплывшая в черепе от осознания этого факта мысль заставляет подавиться хриплым булькающим смешком.

Ну, по классике — что-то среднее между "Я думаю, что совать свой член в это не самая лучшая идея, но все же…" и "Как тебя ебать? Куда тебя ебать?" Желание секасов не пропало. Ненадолго отступило после ротика Юлечки, но никуда не исчезло.

Эх… скучаю по славным временам, когда у меня по дому бегали два очаровательных куска мяса для ебли. Как говорится, инцест — дело семейное. А соблазнить двух сестер, причем родных, — это уже попахивает сюжетом для порнографического ролика. Жалко, что их по итогу пришлось убить, а еще жальче, что из-за острого желания оттолкнуть от себя все подозрения пришлось травануться той же дрянью, что и они, только в меньшей концентрации. А это почти что закончилось реанимацией, благо я с детства крепкий, в отличии от Ани и Лизы.

К нашему возвращению две Фермы уже были готовы. С порога зашвырнул тела школьников в распахнутые чрева коконов, они молодые, полные жизни, надеюсь выхлоп будет лучше, чем из тридцатилетних мужиков, планомерно уничтожавших свой организм бухлом, куревом и сомнительными сексуальными связями. Лечь и уснуть мне не дали, ибо внезапно выяснилось, что колобки, при всех своих неоспоримых качествах чисто физически не могли затащить три шмата биомассы в пределы завода. Угадайте причину? Барабанная дробь… ступени. Сука, моих исчадий Ада остановили ебучие ступени. Они могут взобраться на них без посторонней помощи, но не могут поднять человеческое тело.

Обидно.

Взваливаю тушу первого забулдыги себе на плечи и стараюсь глубоко не дышать. Отчего-то запах выпитого алкоголя болезненно режет мне ноздри. Может вложиться в какие-нибудь фильтры для носа?

Колобки радостно закатываются в мое Логово, а Пауки сторожат остальные тела. Две ходки и можно выдохнуть. Запас мясца подготовлен.

Чисто ради интереса приказываю Пауку убить одного алконавта. А он хорош. Запрыгнул на грудь, вцепившись в грудные мышцы коготками лапок, разодрав одежду и кожу, после чего к херам собачьим вырвал кадык.

В Инвентарь и сразу же пускаю биомассу на две другие Фермы. Хватит и на большее количество, но таковы ограничения Логова первого уровня — не более двух построек одновременно.

Какой выхлоп у одной в день?

Единица за двенадцать часов. Н-да, так себе показатель.

Я смотрю в лица своим пленникам.

Такие жалкие… ничтожные и беззащитные…

Подмывало по-быстрому оприходовать девчонку, но спермотоксикоз давил на мозги не так сильно, чтобы опускаться до сношения несовершеннолетней сучки. Она не из тех, что в шестнадцать имеет мордашку и личико двадцатилетней стриптизерши. Подростковая угловатость, припухлость лица и до конца не оформившиеся сиськи с попкой. Не мое.

Четыре Фермы. Восемь единиц биомассы или же восемь килограмм мяса в сутки. Это, блять, даже не смешно. Нет, серьезно? Слишком мало для моих стремительно увеличивающихся аппетитов.

Ночь в самом разгаре, вылетаю со своей братвой примерно в ту же сторону, откуда и пришли с хабаром. Пятиэтажки, чередующиеся с магазинчиками, частными халупами и девятиэтажными глыбами из железобетона.

Я уже отдохнул и неторопливо бегу в окружении колобков, держимся плотно, практически кучкой.

Дзинькнуло оповещение от одного из Пауков. Они передвигаются куда быстрее благодаря чему были отправлены вперед, разведывать путь. Моя тварюшка забежала во двор. Сука. Это риск. А хотя, кого я обманываю? Кто поверит в огромного паука-мутанта, петляющего между деревьев? На лавочке, грязно-зеленой с отслаивающимися пластинками краски, сидят два человека.

Меняем направление и двигаемся в ту сторону. Точнее, колобки ныкаются в кустах, а я, перейдя на уверенный шаг, приближаюсь к намеченным целям. Опасно. В пяти минутах от завода.

Похуй.

Два — не сто.

Пауки Плоти, за то время, пока я отдыхал, контролируя создание Ферм, из оставшейся биомассы получили в свое полное распоряжение усыпляющий яд второго уровня.

Тихо, спокойно.

Переключаюсь на паучка, осторожно, направляя его действия. Он, сокрывшись в густой тени, перебигает от разросшегося клена через дорогу, перепрыгивает бордюр и ныкается между выпотрошенными шинами, превращенными чьей-то извращенной фантазией в подобие клумб. Паук с максимальной аккуратностью приближается со спины к двум женщинам, тридцати-сорока лет. Они что-то негромко и чуть печально обсуждают. У кого-то из них умер муж. Многолапый взбирается на спинку лавки. Два молниеносных укуса, впрыскивая в изможденные горем, стрессом и тяжелой работой с ненормированным графиком организмы повышенную дозу транквилизаторов. Самого разрыва кожи игольчатыми клыками они не ощущают, но чувствуют струйку крови, ползущую за воротник.

— Что за…

Они вырубились практически одновременно.

Косясь на окна и постоянно оглядываясь, подбегаю к двум бессознательным телам. Хватаю за руку одно, что на вид немного поменьше, кидаю на плечо, как мешок картошки и в ритме вальса транспортирую к затаившимся Колобкам Плоти, на которых и сгружаю. Проделываю аналогичное действие и со вторым.

Мы снова тащимся домой.

Нужно больше Ферм. Нужно больше плоти. Нужно больше химер и больше уровней.

Я реально ссыкую.

Каждый звук и действие, захлебывающееся во тьме и ночной тишине, давит на нервы. Топот подошв моей же обуви разъедает подкорку мозга. Дыхание трех человек и чмоканье колобков вперемешку с цокотом паучьих когтей по асфальту заползают мне в ушные раковины, миксером перемешивая барабанные перепонки.

Ночь усиливает страх.

Животное известное, как "человек" боится мрака, ибо не ведает, что может скрываться в нем.

Эта ночь была довольно светла, не как день, но и не когда нет особой разницы между открытыми и закрытыми глазами.

"Один из немногих".

Я, сука, мозжечком чувствую, даже если у них и не такие навыки, как у меня, а совершенно другие, они не спят. Они развиваются. Они становятся сильнее.

Из меня такой себе психолог. Нет, я знаю пару моментиков и умею манипулировать чужими умами, но только после некоторого общения, узнав наклонности, интересы, да и в принципе чуть больше о жизни молодой, играя на их желаниях и страстях. Но тут даже думать особо не надо — вариантов не так много, как может показаться. Ну или мой затуманенный легкой паникой мозг полностью сосредоточил свое внимание только на этом.

Первое — счастливый обладатель Системы оказывается такой же гнидой, как и я. Он без морально-нравственной раскачки прыгает в кровавый омут и идет по трупам, наращивая силу. Тут уже игра будет отталкиваться от его набора возможностей, местонахождения и времени. Пока я сплю — он убивает и наоборот.

Второе — самое неприятное и смертельно опасное для асоциальных одиночек. Это даже хуже, если Система придет к крепко спаянной группке. Человек и государство. Вот станет химерологом какой-нибудь генерал и все. У него есть средства, власть и влияние. Тут уже со старта счет пойдет на сотни, когда до его сознания дойдут открывающиеся перспективы.

Третье — дурики. Не каждый готов к буквам, отпечатывающимся в подкорке мозга. Какова стандартная реакция среднестатистического человека? Ну точнее, долбоеба. Рассказать об этом кому-нибудь. Верх идиотии, по моему мнению, никому нельзя доверять. Только себе и то не всегда. Таких быстро упекут в психушку. А что сделают люди с такими возможностями, когда крепкие санитары накачают его по самые брови всякими психотропными веществами? Пойдут в разнос. Они не будут шухериться, как я, пощипывая население в разных местах, обустраивая свою базу. Они просто пойдут убивать, пачками мочить все и вся, что встретят у себя на пути.

Ну и четвертые. В край конченные маньяки — идеалисты, утописты и альтруисты. Тут разброс возможных исходов колеблется от чувака, что забьет на эти буквы и не будет ровным счетом ничего делать, до тех, кто решат очистить мир от грязи других системщиков или еще какая херня им в голову взбредет. Нельзя не то что верить и слушать, даже приближаться к тем, кто творит добро. Не лицемерит, понастроив храмов, после десятков трупов в девяностых и текущем распиле бюджета, а вот прям реально и на полном серьезе несет Свет в этот насквозь прогнивший мир. Как показывает практика такие ребятки с горящими глазами и розовой картинкой счастливого будущего, приводят к куда большим смертям, чем серийные убийцы и террористы. Ведь они готовы пойти на любые жертвы ради благих намерений. А если их идеология видоизмениться под ударами реального мира, то вообще пиздец.

Я боялся.

Боялся, что какая-то мразь уже может щеголять пятидесятым уровнем.

Боялся, что кто-то из них следит за мной и уже готов нанести удар на упреждение.

Боялся, что уже проиграл эту гонку за могуществом и даже не осознал этого.

Боялся, что упаду мордой в кровавую грязь с пулевым отверстием в затылке, в самом начале этой извилистой и тернистой дороги к величию.

Но никто не всадил мне в спину очередь из калаша. Никто надрывно не заорал, оповещая об мутном типе и стае непонятной поеботины. Стандартные звуки, издаваемые ночным городом, проглочены тишиной, сдавливающей стенки черепной коробки.

Фонарей почти нет, а если какие и не разбили, то обходим блекло-желтые пятна света, петляя между домов. Свет больно режет привыкшие к темноте глаза.

Мы на базе.

Перетаскиваю тела к Мху и оставляю одного из пауков охранять консервы.

Быстрее… Быстрее!..

Внутренний голос окончательно срывается с резьбы и гонит меня вперед. К силе и власти. Больше крови и больше смертей!..

Проходим нутро завода насквозь и двигаем через полосу препятствий спонтанно образовавшейся свалки, перечерченной противотанковыми ежами кустов и молодых деревьев. Пластик, алюминий и бумага сминаются под подошвами берцов. Колобки местами реально буксуют, не в силах забраться на отвесную гору хлама, созданного и выброшенного неизвестно кем и когда.

Частные дома.

Дальше… дальше…

На пацана мы натыкаемся случайно.

Шатающийся семнадцатилетний пиздюк, что тащится из ниоткуда в никуда, благоухая слабоалкогольными напитками всех цветов радуги, которых он, кажется, выжрал целый ящик. Высокий, узкоплечий и болезненно-костистый.

Он моргает, смотря на нашу дружную гоп-компанию, вынырнувшую из темноты в укороченный радиус относительной видимости стандартных человеческих глаз.

Я видел, как он вздрогнул и… я почувствовал его удивление и страх, полупрозрачным шлейфом разошедшийся в разные стороны. И нет, это не очередная шутка про говно. Я не улучшал органы чувств помимо глаз и не трогал куцые околоколдовские возможности — ценник слишком большой. Но непонятно как и почему, я ощутил его испуг. Я буквально кожей впитал эту эмоцию, что теплой волной прошлась по моим кровеносным сосудам, по итогу дойдя до мозга, где и осела бугристым комочком, быстро рассосавшимся под напором мыслей и образов.