Хронум. Книга II

Глава 6

Катя что-то сделала со мной. С моей кровью. Я искал лечения на стороне, а спасение было рядом. На расстоянии вытянутой руки. Нужно было лишь поговорить с ней, спросить. Я ведь догадывался о ее даре. И как она смогла получить этот восьмой ранг? Такое в принципе возможно с ее образом жизни? Некоторые годами пытаются преодолеть преграду возвышения. Иные же хотят просто возвыситься. А Залевскую я знал уже много лет и не замечал, чтобы она что-то делала для прокачки своего дара.

После вердикта бесполезного лекаря Пожарского, раздосадованный Олег пошел жаловаться ей, что, мол, Лев — мудак и скрыл от них свой недуг. Залевская тут же прекратила свои дела и бросилась вытаскивать меня с того света. Как оказалось, очень вовремя. Во время флэшбэка мое сердце перестало биться. Даже звериная доза адреналина в сердце не смогла запустить мой насосик. А Катя смогла…

Еще я узнал, что в момент моего пробуждения в комнате находилось немало обеспокоенных моею «кончиною» близких. Но все они вскоре поспешили ретироваться, чтобы не мешать мне с Залевской. С легким чувством стыда узнал об этом позже, когда мы с Катей, обнявшись, после, наверное, десятого соития, разговаривали по душам.

Ну как по душам?.. Несомненно умная головка Кати была занята мною лишь наполовину. А может и того меньше. В перерывах между сексом, она успевала рассказывать мне про Суходольское, про наши финансовые дела и много чего еще.

Заходил Матвей, от вида которого меня передергивало. Нет, я лояльно отношусь к лицам нетрадиционной ориентации, но все же для меня это чуждо. Он всячески извинялся, что «нарушил наш покой», и просил больного, то есть меня, лечь на кушетку.

— Аритмия сердца.

Но скользнув недовольным взглядом по диванчику, где Катя, накрывшись пледом, отдыхала после очередного «раунда переговоров», добавил:

— Скорее всего из-за соития с госпожой Залевской.

Его недовольство легко можно было объяснить: Матвею нравились мальчики.

Катя вопросительно приподняла брови, хотя и так уж все с ним было понятно.

«Контуры энергоканалов частично восстановлены, энергетическое ядро стабилизируется. Нужны анализы крови», — продолжал он монотонно.

После чего грубо откачал кровь из моей вены, и удалился. Сообщил, что придет через час. Мне показалось, что на фоне черного появились красные вкрапления. Что не могло не радовать.

— Матвей странноват. Тебе не кажется?

— Не кажется, а теперь поворачивайся боком.

— О-оо, Боги! Где я нагрешила, что меня так наказывают⁈ — наигранно сокрушалась Залевская, жаловалась, что у нее «там» все болит и натерто, но противоречиво продолжала накачивать «пещеристое тело». Сделала минет. Чему я, конечно же, только радовался.

Магия крови — неизвестный мне доселе элемент мира одаренных. Катя могла держать меня в «тонусе» долгое время, и отдых почти не требовался. А еще я чувствовал, как по венам разгонялась кровь, а организм активно отторгал отраву.

Вскоре у меня началась сильная диарея. В отхожее место страшно было зайти — из меня выходило все адское дерьмо, накопившееся за эти дни. От фекалий черного цвета прожигало канализацию.

— Так что насчет Суходольского? Я прослушал.

Катя, цокнув, покачала головой:

— В третий раз повторить? Виконт Суходольский сильно задолжал кому-то. Распродает свое имущество. Лот выставлен на торги, и с утра цена на электронной площадке аукционного дома была в районе ста двенадцати миллионов.

— Дорого.

— Не дорого, — возразила Залевская и поспешила пояснить.

По ее словам в пересчете на рубли один домик продается по сорок две тысячи рублей. В том числе резиденция самого виконта, расположенная на берегу озера. Есть в Суходольском школа, сад, два продуктовых магазина, центральное отопление. Село рассчитано на две с половиной тысячи семей. А сами домики новые и только готовились к заселению.

Приобретение такого количества жилья решало многие мои проблемы. Село Смородина Ростовской области давно уже не вмещало семьи бойцов сквада (новое жилье не строилось), а тут еще и хакасы изъявили желание перевезти свою родню поближе к столице.

— Кто-то еще борется за этот лот?

— Трое. Но борьбой это не назвать. Лот закроется при цене в сто пятьдесят миллионов. Но при такой цене теряется выгода сделки.

— К черту, Катя! Мне нужно Суходольское. Займись этим вопросом немедленно.

— Немедленно?

Она накрутила волосы на моей груди на свой красивый пальчик, эротично прикусила нижнюю губку.

— Когда мы закончим, — поправился я.

Еще час мы провалялись на диванчике с порванной кожей и торчащей пружиной посередине, что минутой назад сильно впилась в мой зад, когда Катя примеряла себя в роли наездницы.

Зачем были эти годы робости и стеснения. Я заключил для себя, что был полнейший дураком, когда намеренно держал дистанцию между нами.

— Тебе нужно чаще со мной быть. Не прерывать лечения, — осторожно сообщила Залевская.

Возможно, она была со мной не совсем честна и скорее желала привязать меня к себе, но я был и не против. На деловые встречи я ее брать не планировал — опасно, но находиться в усадьбе с ней рядом был готов.

Впервые я осознал причину, по которой так долго держал Залевскую на расстоянии: я боялся ответственности. Боялся быть уязвимым. Ведь что для мужчины его женщина? Обуза, «Ахиллесова пята». Я тянул ношу, называемую бизнес-империей, и всячески противился обычным человеческим отношениям, мне все время было «не до того».

«Трусливый ты пацан, Лев, а не палач, и уж тем более не Воин Света», — для таких умозаключений не требовалось замедлять время, это пришло само собой.

Ближе к вечеру я решил прервать свой замечательный выходной. Мне слышался звон пустоты в яичках. А еще я зверски хотел есть.

Ужинали мы вдвоем. Втроем. Еще Стивен. Он удобно расположился под столом и благодарно плямкал костьми, что передавала ему под стол Залевская.

— Больше никого не будет?

— А кто тебе нужен? — с прищуром ответила мне вопросом на вопрос Катя. Ревность?

— Олег, Астай, Егор, — начал перечислять ей тех, кого желал бы видеть на ужине.

— Твой брат не изъявил желания явиться на ужин. Сказал, что обижен на тебя, и поехал в «Пьяную вишню». — И буднично добавила. — Остальным здесь не место.

— Вот как? Поясни-ка.

Я отложил в сторону столовые приборы, и вопросительно уставился на Залевскую.

— А что тут пояснять? — пожала Катя белоснежными плечиками, продолжая разделывать мясо, — ты работодатель — они твои подчиненные. Тебе самому не надоел бедлам, который творится на каждом сборище?

В ее словах была толика правды, но как-то не привык я ставить себя на позицию выше.

— Привыкай, Лев.

После небольшой паузы, Катя добавила:

— Олега надо женить.

Тут я не выдержал и расхохотался. Даже настроение поднялось. Вот как она это делает⁈ Решил рассказать ей о своей сделке с Романовым. Ведь если не ей, то кому?

— Я уже нашел ему жену, только Олегу ни слова не говори.

— Хм, и на ком планируешь поженить? Это будет Карелина или ее неугомонная подружка?

Катя передернула плечиками. Женщины… Главное, чтобы ревность не вышла из-под контроля.

— На дочери князя Романова.

— Да ладно⁈ Но как⁈ Ты же от него избавился. Или я чего-то не знаю?

— Ты ведь не думала, что я настолько глуп, и на самом деле буду убивать князя? Романов продолжает топтать землю, а в обмен на эту услугу, я потребовал женитьбы Олега на одной из его дочерей, и… кое-какие привилегии для себя.

Я ожидал реакции, но ее не последовало. Что это? Доверие? Но почему от Залевской исходит еле видимая волна негодования? Не может быть такого, что она была недовольна проваленным заданием арбитров. Или может?.. Впрочем, на этом я не стал заострять внимание. Чужая душа — потемки, особенно, если речь идет про женскую душу.

Покончив с трапезой, я направился к Астаю, что с семьей разместился в гостевом домике неподалеку от казарм. К слову, этот маленький домик был раза в три больше его прежнего жилья, и я очень надеялся, что им там понравится.

Старый пейрам осваивался на новом месте. А после моего освобождения из «крестов» навестил всего лишь раз. Поохал, сказал, что я слабак, неспособный держать удар, но искренне обрадовался, узнав о моем выздоровлении.

Когда я подходил к домику Астая, в небе тускло светила луна, и если бы не оранжевый огонек его трубки, я бы непременно врезался в грустного хакаса. А он определенно грустит.

— Как ты, друг мой? Все тебя устраивает?

Он тяжело вздохнул:

— Жене нравится тут, детишкам тоже.

— А тебе? — перенял у него трубку.

— Не мое это, Лев. Мне ближе деревня, нежели город, — и снова он тяжело вздохнул.

— Собирайся, Астай, съездим кое-куда.

Наблюдать кислое выражение лица старого пейрама было невыносимо. На ужине Залевская сообщила мне о выкупе лота — Суходольское уже можно было считать своим. Оставалось уладить вопросы с документацией, чем Катя активно и занималась.

— Я готов, хронум. На кого идем войной?

— Сегодня обойдемся без войны.

— Ты и без войны? Слабо верится, хронум. Я пока проверял бойцов на преданность тебе, выяснил много интересного. Как можно быть таким, Лев?

— Собирайся, Астай. По дороге мне все расскажешь.

Минут через десять мы мчались по трассе в направлении Суходольского. Астай был подобен Стивену, что также напросился с нами. Восторгался от быстрой езды, разве что не высовывал пасть в окно, как Стив.

— Нравится?

Сам я не мог скрыть улыбки, глядя на восторженного хакаса. От его сонливости и плохого настроения не осталось и следа. Такой Астай мне нравился больше.

— Очень! Быстрее, чем мой Малыш (так звали его рысака).

— За «Ферратум» я тебя не посажу, штучный экземпляр, но позже дам пару уроков вождения.

— Правда? — его глаза заблестели.

— Ну, да, — пожал я плечами. — Что тут такого? Рассказывай, старый, в чем твое недовольство.

— А-аа, — отмахнулся он рукой, — все, как я и думал. Ходишь по столице и убиваешь людей направо и налево. Не таким должен быть Воин Света.

— Только гадов, Астай. Хороших людей я не трогаю.

— Да знаю я. Твои так же думают.

— Кстати, забыл спросить, что это за проверку ты учинил моим людям?

— Егор попросил. Говорит, врагов у Ахматова много, проверь, мол, не затесались ли предатели в сквад.

— И что? Каков результат?

— Одиннадцать бойцов какого-то Всеволода Римского вызывали сомнения. Иными словами, работали только за деньги.

Я искренне удивился:

— И что тут такого? Разве не все работают за деньги?

Астай лениво мне улыбнулся:

— За идею, Лев, за сильного руководителя. Говорят разное. Что Ахматов сам подставляется под удар, но людей бережет. И вот за это тоже.

— Брехня.

— Пейраму лучше знать, так это или не так.

Спорить с ним не стал. От его слов на сердце стало легче. Ведь я не задумывался над тем, что думают обо мне мои люди. Мне казалось, я «купил» их верность, обеспечив семьям безопасность и хороший быт. Оказалось несколько прозаичней.

Асфальт сменился гравийкой, а судя по карте, до Суходольского оставалось километров пятнадцать.