Клан. Разбитые стекла

***

Бумажная волокита и бюрократия раздражали полковника Ивашина всегда. Но маг понимал, что без этого не обойтись, и относился к работе с документами философски, как к суровой неизбежности. Не оперативной работой единой жив КГБ. Рапорты, приказы, донесения, отчеты, оперативные сводки слились в один сплошной поток. Сегодня это раздражало мага особенно сильно, отнимая его время и отвлекая внимание от действительно важных дел. И от беспомощной человечки, запертой в его загородной резиденции.

Андрей мысленно завернул многоэтажное проклятие – бросать ослепленную и перепуганную девушку совершенно одну на укрепленном секретном объекте с плавающими координатами ему не хотелось. Но другого выхода все равно не было: все доверенные лица загружены под завязку, кому попало не место в тайном убежище, а от хвостатого недоразумения, как оказалось, мало толку. Заботиться о девушке Андрей решил сам, больше не доверяя это дело другим. Что греха таить, заботиться о Полине было слишком приятно, чтобы лишать себя такого удовольствия. Заботиться, беречь, кормить, купать, одевать, держать в объятиях. Уж перед собой можно признать откровенно: ему нравилось, что она находится в его резиденции, такая беспомощная и беззащитная, нуждающаяся в нем, вынужденная ему доверять и в какой-то степени принадлежащая ему. Словно наяву, он ощутил своими ладонями тепло ее кожи и шелковую мягкость волос. Рапорт капитана Петренко на выезд за пределы гарнизона, отчет кадровиков по переводу Ветрова, служебная записка аналитиков, приказы по личному составу и прочее увлекательное чтение сменились золотисто-янтарными глазами на бледном личике, маленькими ручками, в попытке защититься обхватывающими коленки, упругой грудью, по которой струйками стекала вода, манящим треугольником, темнеющим между стройных ножек.

От девочки пахло весной и самой жизнью, а ее нижние губки казались нежными, как лепестки цветка. Как испуганно она вздрагивала и сжималась, когда он касался ее там. А он просто бессовестно наслаждался каждым прикосновением, словно пацан дурной. И хотел, чтобы она наслаждалась не меньше. Тысяча демонов, он был уже на грани того, чтобы присвоить девчонку. Забрать себе эту раненую, но смелую малышку, которая не побоялась стащить, мать ее, ствол и рвануть в опасный лес аномальной зоны. Полная беззащитность Полины, ее зависимость от его воли пробуждала в иерархе один из самых древних мужских инстинктов – инстинкт защитника. Он сам по себе был сдерживающим фактором, не позволяющим взять верх другим, животным инстинктам. Хрупкая трогательная красота нуждается в защите, драгоценность – в надежной оправе и сильной руке. Бабочка, неосторожно залетевшая в его ладони, даже не представляла, насколько близка к тому, чтобы остаться в них насовсем. Стать ЕГО бабочкой. Будь на то его воля. Воля мага, которая меняет мир.

Вновь и вновь иерарх прокручивал в памяти, как купал Полину, как касался ее тела, делясь исцеляющей магией. Он был предельно деликатен и мягок с девчонкой, только она все равно боялась и пыталась закрыться от него, спрятаться, свернуться, словно ежик. Тысяча демонов, но как же приятно было касаться ее. С головы до пальцев ног, каждой клеточки кожи, везде, где омывает вода. По-детски трогательная и беззащитная, в остальном она ничем не походила на ребенка. Красивая, притягательная юная женщина, сама не осознающая своей манящей женственности и хрупкой, изысканной красоты. Неограненный, грубо выломанный алмаз, считающий себя шлаком и пустой породой. Сладкая девочка с погасшим солнышком в глазах-осколках янтаря. Ароматные капли так соблазнительно стекали по шелковистой коже, оставляя влажные дорожки. Сочные вишенки сосков от прохладного воздуха напряглись и затвердели, от чего ему до одури захотелось согреть их дыханием, коснуться уже не руками – языком, осторожно слизывая и собирая губами прозрачные капельки.

Последнее воспоминание оказалось особенно соблазнительным. Ее тело, такое хрупкое, манило, подобно древней тайне. Как можно сделать ей больно? Нанести рану? Убить? Он был бы с ней нежен и аккуратен, но об этом лучше и думать забыть. Тяжелый, густой и терпкий страх Полины, смешавшийся с горькой болью, отдавал гарью и металлическим привкусом. Он в ее глазах – монстр, ничем, кроме погон, не отличающийся от прочих. Хорошо еще, что человечка не увидела его пульсирующих вытянувшихся зрачков, не осознала его возбуждения и желания, иначе испугалась бы еще сильнее. А это ни к чему. Нельзя пугать, хватит с него уже случившейся попытки побега.

Укутать девчонку в полотенце и оставить в резиденции оказалось намного проще, чем избавиться от глупого желания и выбросить из головы жаркие мысли.

- Проклятие, - с досадой выругался полковник, ставя на рапорте Петренко размашистую подпись. Отчеты и служебки он решил просмотреть позже. С облегчением в глубине стальных глаз маг шагнул в собственноручно развернутый портал, привязанный к резиденции. В последнее время телепортацией он явно злоупотребляет.