Диета для Дракулы

Глава 8

Проспав полдня, чтобы прийти в себя и ходить, уже не пошатываясь, Роза наконец встала с кровати, дошла по коридору до единственной ванной комнаты и приняла прохладный душ, поскольку горячей воды так и не дождалась.

Ее одежда была аккуратно сложена в стопку и находилась в палате. Поеживаясь от прикосновений собственных холодных рук, Розалинда натянула колготки и влезла в свое, то есть Ольги Игоревны, платье. Вечерний наряд очень странно смотрелся в этой обшарпанной палате. Что и отметила Розалинда, подойдя к зеркалу и причесываясь.

– Нет, определенно, я хороша… Хороша, чертовка! – нараспев произнесла она и пропела концовку песенки Мерилин Монро: – Ту-ту-ту-ту-ту-ту! Пу!

– Не-а… Ты на нее не похожа, – произнес за спиной Розалинды мягкий мужской голос.

Она резко обернулась и покраснела. Даниэль, в черных брюках, темной водолазке и с букетом красных роз выглядел какой-то знаковой, нереальной фигурой.

– Та была мягкой, женственной, сексуальной, а ты…

– А я, конечно, полная противоположность! – буркнула Роза.

– Я не сказал, что ты хуже. Ты – другая! Откуда такие комплексы? Я не успел сказать, что тебе идет это платье… – Глаза Даниэля улыбались. – И форма официантки тоже была к лицу. Медицинский халат придает тебе дополнительную строгость.

– Хватит уже издеваться!

– Я не издеваюсь. Во всех ты, душечка, нарядах хороша.

– Ну, знаешь! – потрясла кулачком в воздухе Роза. И вдруг выдохнула: – Нет, не буду ругаться, я вовремя вспомнила, что ты мне жизнь спас.

– Ерунда.

– Не ерунда! – возразила Роза. – Как представлю, что твои губы касались моих…

– Чего? – не понял Даниэль.

– Искусственное дыхание, – пытаясь казаться безразличной, напомнила Розалинда.

– А… Знаешь, в тот момент об эротической подоплеке своих действий я как-то и не думал. Но если ты рассматриваешь их в таком аспекте…

– Подоплека… аспект… Как-то странно изъясняешься, Даниэль. И вообще, пожалуй, я буду звать тебя Даня. Мне так удобнее. И более по-русски.

– Отравился от тебя, видимо, ядом, вот и говорю ерунду, – улыбнулся Даниэль, приближаясь к ней.

– А ты что, меня пасешь, выражаясь современным языком? – спросила она, отворачиваясь.

– Я говорил с твоим врачом. Он сказал, что вечером тебя отпускают, вот я и приехал… забрать…

– Спасибо, конечно, но я могла бы и сама до дома добраться.

– Нет, уж лучше я помогу, ты еще слаба. Я же вижу – совсем бледная. А еще я хотел спросить у тебя…

– Валяй!

– А бизнесмен, Василий, он кто для тебя? Ты с таким рвением бросилась его спасать. Просто закрыла собой, как амбразуру, залихватски выпила его яд.

– Не говори глупостей, братец! – фыркнула Розалинда.

– Ты знаешь, я тебе не брат, – спокойно возразил Даниэль.

– А Василий – мой знакомый.

– Что-то не похоже. Наверное, близкий знакомый?

– Я должна отчитываться перед тобой? Ты специально дождался, когда я приду в сознание, заявился сюда с цветами, чтобы вывести меня из себя? У меня с Василием ничего нет! Я просто бросилась на помощь мужчине, которому угрожала опасность. Тот сидел спиной ко мне, я и не знала, что это Василий. Он никогда не сидел в зале вместе с посетителями. И вообще, не понимаю, почему мне нужно тебе что-то объяснять!

– Ладно, прости. Пойдем, я отвезу тебя домой.

– Хорошо. Только сначала я должна сходить в лабораторию и сдать кровь. Доктор просил.

– Но там же уже никого нет! Поздний вечер! – напомнил Даниэль.

– Кирилл Лаврикович договорился обо всем, – ответила Роза. – Здесь подождешь?

– Думаю, да… Не выношу вида крови.

– Странное качество для частного детектива, – откликнулась Розалинда и помахала ему ручкой.

Затем вышла в больничный коридор – на линолеум, лежащий волной по старому полу. В вечернем платье и в туфлях на высоких каблуках двинулась вперед. И только сейчас, выйдя из тесной палаты в просторный коридор, почувствовала слабость и легкое головокружение. Мелькнула мысль: «Как бы мне тут сознание не потерять… Да еще в таком состоянии кровь придется сдавать! Анализы, будь они неладны…»

Розалинда подошла к схеме больницы и погрузилась в ее изучение.

Вообще, при виде таких схем, а также карт и топографических планов ее всегда охватывало странное чувство, которое Роза называла коротко и ясно: пространственный кретинизм. Она абсолютно не ориентировалась в разных там черточках и стрелках. И почему-то именно сейчас ей вспомнилась история из далекого детства.

Это были времена пионеров и игр в «Зарницу». Розалинда тогда отдыхала в пионерском лагере. Ребят разбили на две бригады – зеленых и синих. Потом спросили, кто умеет рисовать. В «синих» все указали на Розалинду, уже давно и успешно посещавшую студию изобразительного искусства.

Десятилетняя Розалинда с большим чувством ответственности отнеслась к своему заданию. Ей надо было нарисовать для своего отряда карту: лес, штаб, расположенный у озера, возвышенности, болота и равнины, а также отметить вражескую территорию «зеленых». Вот Розалинда и согнулась над листом ватмана с высунутым языком и прилежностью, присущей ей с раннего детства.

Увлеченная неуемным творчеством, девочка вложила в работу всю душу. Ей стали казаться совсем лишними какие-то стрелки, а нелепый домик-штаб в пейзаж вообще не вписывался. Не прельстило Розалинду и болото, а лес показался очень уж мелким и невзрачным. Захотелось увидеть ели и сосны в натуральном виде. Но лес ведь не может быть пустым, в нем же живут звери и птицы…

Группы «синих» и «зеленых» были вывезены на автобусах в лес, высажены и оставлены на собственное усмотрение.

Что делать, игра «Зарница» – жесткая игра. И все очень серьезно относились к ней. Советский пионер должен был выживать в любой ситуации.

И «зеленые» это очень хорошо продемонстрировали. Еще бы! У них ведь имелась карта в масштабе один к ста, где были точно отмечены место их высадки и путь следования к кубку, который надо забрать. Все четко и подробно.

Совсем в другой ситуации оказались «синие». Нет, если бы они были любителями высокого искусства, то получили бы истинное наслаждение. А они были всего лишь детьми в красных галстуках, перепуганными в темном густом лесу, но исполненными энтузиазма победить в игре. И вот перед ними развернулось полотно, которому позавидовал бы сам Шишкин, – красивый лес с прорисованными стволами и иголочками.

– А это что? – спросила одна зачарованная девочка.

– Белка! – с гордостью ответила Роза. – Правда, похоже?

– Еще бы! Как живая! – кивнули все.

– А это?

– Зайчонок, – продолжила зоологическую экскурсию Розалинда.

Когда ребята насладились высококачественным и художественным изображением растений и животных, начались более значимые вопросы:

– А где тут мы?

– А при чем здесь мы? – изумилась Розалинда.

– Как при чем? И где кубок? Где штаб? – посыпались странные для юной художницы вопросы.

– Какой кубок?

– Тот, что мы должны найти! – сообщили ей «синие».

– А, такая чашечка… Она была вот здесь нарисована, – неопределенно указала рукой в верхний правый угол Роза.

– Господи! А мы-то где? Где масштаб?

– Какой масштаб? Тебе не нравится масштабность моего творения? Но я еще учусь… – не поняла девочка.

– А где стрелки? Куда идти? Где «зеленые»?

– Это все должно было быть изображено на моей картине? – так искренне удивилась Роза, что никто даже и не подумал ругать ее.

А старший бригады отметил:

– Роза, ты должна была нарисовать не картину, а топографическую карту. Ну что ж, пойдемте хоть куда-нибудь…

О том, что было потом, Роза вспоминала с трудом и содроганием. Несчастных «синих» нашли через трое суток – обессилевших, отощавших и неимоверно искусанных комарами.

Их родители сходили с ума, весь район стоял на ушах, а дети проявили чудеса выживаемости. Пили росу и воду из ручьев, ели грибы, ягоды, укрывались ветками и натирали укусы можжевельником, чтобы не раздирать кожу в кровь.

Нашли их вовремя, так как ребята забрели в конце концов в то болото, которое Роза, естественно, вообще не стала изображать – из-за «не очень эстетичного» вида…

С тех пор прошло много лет. Розалинда получила тогда серьезный урок, но вот и сейчас она, стоя перед картой-схемой больницы, тоже со стрелками, отмеченными входами и выходами, дверьми и так далее, ничего не понимала.

– Ты чего тут смотришь-то? – спросила ее почтенного возраста и солидной комплекции медсестра. – Да еще и одета, как на дискотеку или в ночной клуб.

– Я на выписку. Я в этой одежде попала в больницу. Мне бы в лабораторию… Срочный анализ.

– В такое-то время? – усомнилась медсестра.

– Кирилл Лаврикович обещал договориться, – пояснила Розалинда.

– А, этот… Он может, – согласилась работница медучреждения. – Тогда топай до конца коридора, спускайся по лестнице и направо, там наверху будет написано «Лаборатория».

Розалинда подчинилась и, как ни странно, быстро вышла в нужное место – увидела большой плафон с надписью «Лаборатория». Правда, в надписи не хватало заглавной буквы «л» и второй «а». Смотрелось жутковато: «абортория». У Розы даже живот заболел. Стены были темно-зелеными и освещались очень слабым светом, отчего общая обстановка была мрачноватой.

Розалинда открыла одну из дверей – та сильно заскрипела – и заглянула внутрь.

– Эй, тут есть кто-нибудь?

Ответом ей была тишина.

Она под скрип половиц вошла в помещение лаборатории и заглянула в первую комнату. Стройные ряды пробирок и не очень стройные – колб, не очень чистые окна, штативы, какие-то стеллажи с банками и коробками, шкаф для бумаг… И ни единого человека.

Розалинда прошла по коридору дальше и заглянула во вторую комнату, которая, по общему впечатлению, оказалась зеркальным отражением первой. Единственным дополнением в ней был Кирилл Лаврикович собственной персоной. На ушах у него красовались наушники, а в руках доктор держал баночку с емкой надписью «Анализы», из коей мило потягивал чаек.

Он не слышал, как Роза вошла, но увидел ее, снял наушники и улыбнулся:

– А, вот и вы… Апчхи! Вот, точно, здрассти, еще раз!

– А что вы здесь делаете?

– Работаю, – вздохнул Кирилл Лаврикович.

– Так вы кто тут? – удивилась Розалинда. – Я имею в виду, в больнице…

– Незаменимый человек. Вообще-то я заведующий токсикологией и реаниматолог. Также заменяю патологоанатома…

– Который запил, я помню, – откликнулась Роза.

– А еще и лаборант у нас…

– Тоже запил?

– Уехал на свадьбу дочери. Здесь у меня тоже аллергия.

«Кто бы в этом сомневался», – вяло подумала Роза.

– Только я еще не выяснил, на что. Ну а нервный тик у меня везде. Говорят, успокаивается, только когда сплю, – продолжил Кирилл Лаврикович.

– Очень интересно. А я-то вам для чего?

– Возьмем сейчас пару анализов для отчетности, а больше для моего успокоения, чтобы я понимал, что с тобой более-менее все в порядке.

Почему-то аллергичный доктор обращался к ней на «ты», но Роза не стала акцентировать внимание на очередной его странности.

– Ладно, валяйте. Клинический? Биохимию?

– И тот, и другой. Хочешь чайку с сахаром? – спросил токсиколог, все время кивая, словно призывая пациентку согласиться с чем-то.