Соль земли

3

Но однажды произошёл такой случай, после которого вечернее время стало протекать иначе.

Как-то утром Ульяна проснулась, не дождавшись, когда её позовёт Анастасия Фёдоровна. Девушка тихонько оделась и, выглянув из палатки, обмерла от изумления.

Анастасия Фёдоровна сидела возле костра на кедровом чурбачке, и плечи её вздрагивали от рыданий, которые она сдерживала изо всех сил. И в этом печальном шевелении сильных полных плеч, в жалком изгибе спины, казавшейся Ульяне всегда статной и величавой, девушке почудилась страшная безутешность. «Неужели её мужики оскорбили?» – подумала Ульяна, готовая сейчас же схватить лопату к с криком броситься на них. Но вокруг никого не было, стояла тишина раннего таёжного утра, и даже листья на берёзах не шевелились. Озеро переливалось под первыми лучами солнца то серебром, то золотом, то медью. На самой середине его под прикрытием клочковатого туманца копошился утиный выводок. «Нет, нет, никто её не обидел. Мужики ещё дрыхнут вовсю. Что же у неё случилось?» – с тревогой думала Ульяна, не зная, что ей делать: подойти ли сию же минуту к Анастасии Фёдоровне и попытаться утешить её или переждать, не мешая женщине выплакать свою печаль до конца?

Пока Ульяна про себя решала это, прячась за полог палатки, Анастасия Фёдоровна, точно почувствовав, что за ней наблюдают посторонние глаза, вскочила и быстро-быстро направилась к озеру. Тут она забрела по колени в воду и поспешно умылась.

Ульяна вышла из палатки, остановилась возле костра.

– Здравствуй, Уленька! Как спалось тебе нынче? – по-обычному ласково сказала Анастасия Фёдоровна, вытирая мокрое лицо.

– Хорошо! А вы как спали? – заглянув в синеву глаз Анастасии Фёдоровны, спросила Ульяна.

– Сносно, Уленька! Спасибо! – ответила Анастасия Фёдоровна и поспешила заговорить о другом. – Я думаю, Уля, послать сегодня рабочих на восточный берег, пусть они попробуют пробить шурф возле дальнего ручья. Может быть, он-то и есть главный источник.

Ульяна согласилась, но не это занимало её сейчас. «Почему же она плакала? Что у неё случилось?» – испытующе поглядывая на Анастасию Фёдоровну, спрашивала себя Ульяна.

Тревога не покинула её и на работе. Она так пристально смотрела на Анастасию Фёдоровну, с такой готовностью исполняла все её просьбы, что та, заметив её особое внимание, сказала:

– Ты что, Уленька, сегодня смотришь на меня как-то особенно?

И тут Ульяна, сама с трудом сдерживая слёзы, воскликнула:

– А почему вы утром плакали?!

– Я плакала?! Что ты, миленькая! Тебе показалось, – попыталась отговориться Анастасия Фёдоровна, но Ульяна стояла на своём:

– Конечно, плакали! Я видела: у вас плечи вздрагивали!

Анастасия Фёдоровна пыталась отделаться шуткой:

– Ну если и плакала, что за беда? Бабьи слёзы как роса; солнце выглянуло – и сухо.

– А что мне тятя наказывал, вы знаете? – горячо возразила Ульяна. – Он велел не спускать с вас глаз. «Знай, Улька, докторша у тебя в гостях. Мы в тайге хозяева, она в городе. Смотри, чтоб всё было в аккурате».

Анастасия Фёдоровна виновато опустила голову. Нет, пренебречь сердечностью этих людей она не могла.

– Родненькая моя! – полуобняв девушку, воскликнула Анастасия Фёдоровна, чувствуя, что никаких тайн не может быть у неё от Ульяны. – Я в самом деле всплакнула. А почему – я тебе потом, вечером, расскажу. Не так-то просто объяснить это…