Случилось нечто невиданное

1

В течение всего декабря ветры дули с юга, с моря. Минувшая зима была мягкая, необычайно теплая, и к концу марта губернский город Николаев утопал в буйной нежной зелени кустов и деревьев. Мартовское солнце ослепляло, отражаясь от глянцевой поверхности воды, на фоне которой были четко видны силуэты стоявших на рейде кораблей русского Черноморского флота.

Молодая женщина наблюдала это зрелище с явным удовольствием. Облокотившись на мраморные перила главной лестницы адмиралтейства, она ожидала окончания разговора двух мужчин, стоявших неподалеку от нее. Сегодня в адмиралтействе было особенно оживленно. По лестнице кто степенно, а кто поспешно сновали морские офицеры. Стройная фигура молодой дамы, ее распущенные, не собранные в какую-нибудь модную прическу волосы — ветер развевал их, а солнечные лучи создавали в них золотые искры — привлекали внимание проходивших офицеров. Один из них, стремительно спускавшийся по лестнице, едва не налетел на двух мужчин в цивильном облачении. Он собрался походя принести извинения, но задержался и улыбнулся.

— О, Карл Христофорович, это вы! Простите, но…

— Что случилось, дорогой друг? Адмиралтейство сегодня как пчелиный улей, — воскликнул низенький полный мужчина, которого офицер назвал Карлом Христофоровичем.

— Разве не знаете? Мы же…

Смущенный присутствием чужого человека, он неловко усмехнулся. Знакомый Карла Христофоровича быстро попрощался и ушел, а молодой офицер пожал протянутую руку своего приятеля.

— Выходим в море, Карл Христофорович, убываем…

— Так внезапно?.. А мы собрались навестить адмирала. Да и вас хотели поискать. — Карл Христофорович расстроено взирал сквозь очки. Его близорукие глаза добродушно смотрели на офицера. — Но, в сущности, ваше отплытие не так уж и внезапно, приказ давно ожидали… Значит, получили, — добавил он.

— Да, этим утром. Нас созвал адмирал. Объявлена готовность…

— Понимаю. И все же подобные вести смущают.

Было заметно, что Карл Христофорович сильно разволновался. Молодая дама, повернувшись к ним лицом, внимательно смотрела на них. Поймав ее вопросительный взгляд, он сказал:

— Софья, милая, позволь тебя представить моему другу и лучшему ученику по астрономии. Знаете, Александр Иванович, я хотел по случаю ее приезда пригласить вас и адмирала на ужин. А выходит, что ужин будет прощальным. Да-а… Жалко!

Молодая дама приблизилась и подала руку офицеру.

— Моя племянница, Софья Петровна, — представил ее Карл Христофорович. — Она, как и вы, увлекается астрономией. Да я ведь рассказывал вам о ней.

Девушка покраснела, неловко улыбнулась и посмотрела с укором на дядю. Тот продолжал говорить, выражая сожаление, что с уходом офицеров астрономический кружок распадется, и работа с картами, так хорошо начавшаяся, прекратится. Совершенно ясно, что по-другому Карл Христофорович не мог реагировать — ведь он был директором астрономической обсерватории Черноморского флота.

Софья Петровна, на которую смотрели серьезные темные глаза офицера, спросила:

— Разве война уже объявлена?

— Манифест еще не оглашен, но мы должны быть готовы, — ответил он.

Александр Иванович и в самом деле был заочно знаком с племянницей астронома. Знал, что девушка увлекается не только астрономией, но и математикой, интересуется морскими открытиями и тому подобным. Именно поэтому сейчас он так внимательно смотрел на нее. Ему открылось и другое: в ней не было и следа кокетства, того женского лукавства, которое его раздражало и заставляло избегать дамского общества. Синие очи девушки блистали чистотой и непосредственностью. Но Александр Иванович спешил и вынужден был прервать приятную встречу. Он помахал рукой и пообещал провести среди друзей последний вечер на берегу.

В приемной вице-адмирала военные и гражданские лица ожидали своей очереди, чтобы к нему попасть. Карл Христофорович, хорошо знакомый большинству из них, кивком приветствовал собравшихся. Взволнованная Софья Петровна присела на канапе. У вице-адмирала находилась делегация Богоявленской парусной фабрики. Адмирал был недоволен последней партией и принимал срочные меры к улучшению качества поставляемой продукции. Карл Христофорович, который был в курсе событий, объяснял это своей племяннице, которая, непонятно почему, несколько побледнела.

— Таков он. Взыскателен и неуступчив во всем, что касается флота. Точен, аккуратен, не терпит и малейшей небрежности.

— Может, сейчас не самое удобное время для визита, — сказала Софья.

— Да мы только на минутку. Вот те господа справа, — продолжал Карл Христофорович, — с Херсонского литейного завода. Я уверен, что они принесли пробные отливки. Алексей Самуилович разбирается во всем. В литейном деле, в кузнечном, в литературе, архитектуре, медицине, астрономии — не могу даже представить, в чем он не разбирается. А ты не волнуйся. Мы у него не задержимся.

Но девушка продолжала то бледнеть, то краснеть.

— Может, лучше подождем снаружи, — предложила она.

В этот момент дверь губернаторского кабинета отворилась и из него вышла делегация, сопровождаемая самим вице-адмиралом.

Генерал-губернатор двух приморских городов — Николаева и Севастополя — вице-адмирал Алексей Самуилович Грейг, высокий, худой, с лысеющим затылком и большими светлыми глазами, произвел на Софью Петровну сильное впечатление. Не таким она его представляла. Заметив низенькую, крепко сбитую фигуру Карла Христофоровича, Грейг, приветливо улыбаясь, направился к нему. Софья встала, сердце ее забилось, она задыхалась от волнения. В своем смущении она едва поняла, что следует подать руку, так как адмирал уже протянул ей свою. Позднее в его кабинете, сидя в большом мягком кресле, она не пошевелилась все то время, пока продолжался разговор.

Алексей Самуилович с радостью принял приглашение. Если бы его не ждали другие дела, если бы время, изменившееся со спокойного мирного на напряженное военное, не напоминало о себе, то он со своим приятелем вряд ли бы устоял перед искушением погрузиться в беседу о больших научных проблемах, над которыми они работали совместно.

Выйдя из адмиралтейства, Карл Христофорович и его племянница решили прогуляться и направились к приморскому бульвару. Карл Христофорович не только желал познакомить девушку с достопримечательностями города, но и решил дать ей возможность успокоиться, прийти в себя, так как от его проницательного взгляда не избежали изменения, произошедшие с ней. Он старался найти причину этих изменений. Он хорошо знал племянницу. По своей природе Софья была спокойна и рассудительна, что, по его мнению, сильно отличало ее от современных барышень.

Софья Петровна рассеянно слушала объяснения своего дяди. Карл Христофорович показывал рукой на залив и говорил о вице-адмирале. Благодаря тому этот обмелевший от наносимого рекой ила залив стал судоходным. Его углубляли паровыми землечерпалками. А вот там расположен новый судостроительный завод. И он тоже его рук дело. А еще двенадцать лет назад здесь не было ничего. Сегодня же все корабли новые. Вице-адмирал приступил также к строительству пароходов. Вон там стоят три парохода — «Везувий», «Метеор» и «Молния».

— Названия им мы придумывали вместе. Хорошо подходят, не правда ли?

Софья Петровна кивнула. Ее взгляд остановился на большом белом корабле. Дядя воскликнул:

— О, Софушка, это же «Мария». Наш новейший фрегат. Он и «Рафаил» — наиболее удачные корабли этого типа, получше даже и английских. Построены по чертежам Алексея Самуиловича.

Имя адмирала звучало без перерыва. Софья узнала, что и школа для матросских детей, и новая больница, и обсерватория, и морская библиотека были делом его рук…

Она смотрела, слушала и молчала. Как долго она мечтала об этой встрече. Какие только фантазии и выдумки не посещали ее голову, когда ночной порой она засыпала над книгами, наполненными героическими морскими приключениями. Разве можно рассказать все это милому Карлу Христофоровичу. Он бы страшно удивился и, конечно, быстро бы понял, что к интересу своей племянницы к вице-адмиралу он сам причастен в немалой степени. Восхищенный своим удивительным другом, он при посещении родных в Петербурге часами рассказывал о нем. Так вице-адмирал превратился в кумира этой девочки. Потеряв отца, единственного своего друга и наперсника, Софья находила утешение в книгах, преимущественно по морской тематике. Она искала в них смелых и дерзновенных личностей, покорителей стихий. Грейг для нее был одним из них. Едва ли сам адмирал смог бы описать свою биографию так успешно, как это сделала бы Софья Петровна. Она знала, что сразу после рождения тот был произведен в чин мичмана благодаря большим заслугам своего отца перед Россией. В войне со шведами его отец, Самуил Карлович Грейг, проявил себя геройски: умелыми операциями, решительными действиями он преградил дорогу шведскому флоту к Петербургу и нанес ему сокрушительный удар. Его новорожденный сын получил офицерский чин, что определило его дальнейшую судьбу. Софью удивляла и восхищала жизнь маленького Грейга. Вместо детских игр он в девятилетнем возрасте уже бороздил моря и океаны, в тринадцать лет занял место пьяного капитана и спас от гибели экипаж и фрегат. В двадцать два года, когда другие молодые люди только заканчивали Морской кадетский корпус, он был уже капитаном первого ранга. А в возрасте тридцати лет за флотоводческое искусство и победу в морском сражении ему было присвоено звание контр-адмирала.

Софья Петровна создала себе образ этого необыкновенного моряка в романтично-героическом свете, и со всей своей девичьей чистотой и пылом, сама не зная как, увлеклась им. Она приняла предложение своего дяди и преодолела огромное расстояние от далекой северной столицы до черноморских берегов, ведомая непреодолимым желанием увидеть его. Она знала, что Алексей Самуилович имеет в Петербурге семью. Жены его Софья не знала, но слышала, что та предпочитает петербургское общество.

Встреча состоялась. Но… Софья шла рядом с дядей смущенная и расстроенная. Может, оттого, что ее представления разошлись с действительностью: пожилой, усталый, с добродушными веселыми глазами человек совсем не походил на того морского героя, которого создала ее фантазия.

Весенний день как-то помрачнел, залив уже не выглядел таким чудесным, вода была мутная от половодья на реке. От холодного ветра Софью охватила дрожь. Она прижалась к спутнику. Карл Христофорович, заметив это, повел ее к дому.