Ведьмины камни

* * *

Войдя в Видимирь, Хельга сразу забыла, о чем думала по дороге. В глаза ей бросилась толпа перед Несветовой избой, долетел негромкий говор. У столба крыльца была привязана чья-то чужая лошадь.

– Что это такое? – Женщины переглянулись. – Случилось что?

Отдав лукошко Естанай, Хельга велела ей идти домой, а сама пошла за Твореной. Пробравшись сквозь толпу, они вошли в избу – здесь тоже было тесно, Несвет и Видимир оживленно обсуждали что-то с местными мужиками. Разговор шел, разумеется, по-славянски, и Хельга сосредоточилась, стараясь разобрать, о чем речь. Видно, дело было семейное: возле Несвета громко причитала тетка Тихомила, его единоутробная младшая сестра.

– Вон невестка моя! – Несвет заметил ее. – Поди сюда, Ельга.

Хельга подошла к печи, радуясь, что даже для сева капусты оделась прилично – иначе пришлось бы стоять в грязном платье перед тремя десятками чужих мужчин. Тетка Тихомила разом унялась и воззрилась на нее со смесью неприязни и любопытства. Что такое, с беспокойством подумала Хельга. Вроде ничего она не сделала, чтобы Тихомила на нее взъелась, да еще такую толпу собрала. Та недолюбливала ее с самого начала – считала, что Видимиру следовало бы взять жену из словенского рода, а не русского. Когда младенец Творены, родившийся в конце зимы, почти сразу умер, Тихомила пыталась было рассказывать бабам, что, мол, чужачка сглазила, но Несвет на нее цыкнул: сама дитя принимала, видно, оберегала плохо, а другую винит.

– Из-за чего ваша Свандра могла со смолянами поссориться, не знаешь? – спросил Несвет.

– Свандра? – удивилась Хельга, знавшая, что этим именем словене называют госпожу Сванхейд. – Со смолянами? Они… сидят на полудень?

– Да, за верховьями Мсты, за озерами. Тут такие дела творятся – на Забитицкий погост смоляне напали!

– Напали? – Хельга вытаращила глаза. – Как это – напали?

– А вот – с три десятка человек, с оружием. На заре набросились, людей повязали, кто противился – мужиков побили, по избам и овинам заперли. Скота забили сколько-то, в избы сели. Мы и думаем: чем Свандра им не угодила?

– Это ваши – русь, – добавил один из здешних старейшин, Благост.

В голосе его звучала неприязнь и осуждение, и Хельга невольно почувствовала себя виноватой за принадлежность к этому племени.

– Русь?

– Истовое слово, – сказал еще кто-то, и Хельга заметила сидящего на скамье молодого мужчину – не здешнего, чужого. – Русь-то от смолян отличить немудрено.

Судя по виду, он проделал долгий путь: лицо осунулось, ноги мокрые, порты и свита забрызганы грязью. Наверное, это его лошадь у крыльца, подумала Хельга.

– У них, у смолян, уже лет семь или больше князем русин сидит, – сказал другой мужик, Безгода. – Он, видно, и послал.

– От них, от русинов, одни беды везде! – заговорила тетка Тихомила. – Уж такое это племя злодейское, куда ни придут, все везде разорят, разграбят…

– Тише ты! – привычно осадил сестру Несвет. – Ты не слыхала, чтобы Свандра со смолянским князем какой раздор имела? – обратился он к Хельге.

Хельга подумала.

– Нет. Это же… Сверкер его зовут, да? Мой брат его видел зимой, когда ехал из Киева в Хольмгард. Ничего не говорил, чтобы меж ними были нелады.

– А вот так! Людей прислал, Забитицы разорил. Видно, обида какая была.

– Да какая обида! – опять завела Тихомила. – Жили не тужили, никому от нас обиды не было, а теперь сестра моя любезная, Невзорушка… Да жива ли она, моя голубушка… Не улетела бы уже лебедушка на иное, на безвестное живленьице…

– Не причитай ты раньше времени! – опять окоротил ее Несвет. – Сама беды накличешь.

– Южнее Мсты, на озерах, ведь тоже словене живут, – сказал Видимир. – До самой Двины. И если эти, что в Забитицах, через них прошли… Может, там уже разорили все.

– Три десятка человек? – удивилась Хельга.

– Может, их не три десятка, – буркнул Безгода.

– Но может, они на земли Хольмгарда нацелились, а южнее Мсты оттуда по дань не ходят.

Люди опять заговорили все разом: может, мол, по весне Сверкеру своих людей кормить нечем, вот и послал на разбой, а может, и правда мстит за что… Хельга пробралась к Видимиру, и он взял ее за руку.

– И что же дальше? – шепнула она ему. – Они уйдут обратно на юг?

– Леший их знает. У отца же сестра там живет, тетка Невзора. Он хочет ехать смотреть, как они там.

– Не ездил бы ты нынче, – убеждал Несвета еще кто-то из мужчин. – Охота была – в чужой сваре битым оказаться.

– Их мало, тремя десятками на Холм-город они не пойдут, – убеждал другой. – Пограбят, лари и закрома повыгребут, скотину какую забьют, какую с собой увезут, девок и баб того…

– А если полон заберут? – отвечал Несвет. – По Мсте наверх уйдут, там на озера, гонись за ними! Не могу ж я позволить, чтобы мою сестру, зятя, сестричей в полон к смолянам увели! Мать мне не простит!

– Мать, оно да, – закивали старики.

– Сестры детей без помощи покинуть не годится…

– Ох ты, горемычная наша матушка! Не в добрый час ты нас породила, недоброй долей наделила…

– Да гляди, сам не попади в ощип!

– Может, они там вырезали всех подчистую… – пробурчал Безгода.

Хельга было встревожилась за госпожу Сванхейд – ведь разорению подверглись ее владения. Вернее, владения Ингвара конунга, но он в Киеве и на все лето останется там: от Хедина она знала, что нынче летом Ингвар ждет возвращения послов. Люди Романа цесаря и знатные кияне должны вернуться и привезти ему утвержденный Романом договор, чтобы Ингвар тоже его утвердил и принес клятвы. Для Мерямаа это хорошо: до следующей зимы Эйрик мог не ждать столкновения с Ингваром. Но вот, похоже, и смоляне решили воспользоваться случаем, пока князь киевский не может вести дружину на север. Случись настоящая война, встречать врагов придется Тородду и Логи.

Но нет. Несколько десятков человек – слишком мало, чтобы посягать на Хольмгард. Несвет прав: налетчики возьмут в Забитицах, что сумеют, и отправятся по Мсте восвояси. Родичей мужа, живущих в Забитицах, Хельга никогда не видела, но понимала, что он не может остаться равнодушным к их беде. А здесь, в городцах и весях из нескольких дворов, дружина русинов, хорошо вооруженных и опытных, представляла собой грозную силу. Хорошо, что Видимирь отделен от Забитиц двумя дневными переходами сухопутных дорог, а по воде и по волокам – еще больше. Разбойники могут решиться, не встречая сопротивления, пройти еще несколько переходов вниз по Мсте, но здесь, за волоком, их можно не опасаться.

– Как бы не пришлось выкуп платить… – пробормотал Видимир. – Если тетку Невзору в полон взяли, да с детьми… Дорого они нам обойдутся.

– А коли самим налететь за тех русин в полон взять! – Молодец по прозванию Сокольник обернулся и подмигнул. – Пусть потом Сверчок ваш выкуп платит, сами еще в прибыли останемся!

Что сейчас происходит в Забитицах, вестник рассказать не мог: он, один из пастухов, чудом успел схватить лошадь и уйти, когда из-за рощи вдруг вырвалась целая толпа вооруженных людей. Кто уцелел, кто убит, кто в полоне, кто еще сумел ускользнуть – он не знал. Второй пастух, его товарищ, уехал на запад, к словенским весям в той стороне, чтобы они готовились постоять за себя.

Проспорили до темноты, но в итоге решили: Несвет соберет охочих людей, поедет с ними к Забитицам, а там посмотрит: может, удастся встретить словенскую дружину с закатной стороны, и тогда, буде надобность, попытается освободить полон и покарать налетчиков.

Плохие из нас прорицатели, думала Хельга, отправившись наконец вместе с Видимиром к себе в избу. Эйрик и Арнор ждали, что зимой им придется отбиваться от Ингвара, а может, от его братьев из Хольмгарда. На этот случай они, соглашаясь на свадьбу Хельги, взяли с Несвета клятву выступить на их стороне, закрыть проход через волок и немедленно послать им весть при малейшей тревоге. Кто же мог предугадать, что опасность придет не с запада, а с юга, и не для Мерямаа, а для владений самого Хольмгарда!