Дьявол зимой

Они обменялись короткими улыбками, и Уэстклифф вышел из комнаты.

– Наглый, самонадеянный тип, – заявила Лилиан, глядя вслед мужу. – Боже, как я его обожаю!

Эви покачнулась.

– Как вы...

– Нам нужно многое обсудить, дорогая, – деловито перебила ее Лилиан. – Но придется отложить это до лучших времен. Ты едва жива от усталости. И, честно говоря, тебе не помешает принять ванну. – Оглянувшись в поисках колокольчика, она обнаружила его в углу и дернула за шнур. – Я распоряжусь, чтобы приготовили ванну. Ты вымоешься, а потом выпьешь чай с тостами.

Эви покачала головой и открыла рот, собираясь спорить, но Лилиан решительно пресекла все ее возражения:

– Я присмотрю за Сент-Винсентом.

Эви настороженно уставилась на подругу, гадая, зачем той понадобилось ухаживать за человеком, который пытался ее похитить. Лилиан не отличалась склонностью к всепрощению, и хотя Эви была уверена, что ее подруга не причинит вреда беспомощному больному, она не могла не испытывать беспокойства, оставляя Себастьяна на ее милость.

– Не могу поверить, что ты хочешь... после того, что он сделал...

Лилиан криво улыбнулась:

– Я стараюсь не ради него, а ради тебя. И Уэстклиффа, который почему-то считает его не совсем пропащим. – Она нетерпеливо закатила глаза при виде нерешительности на лице Эви. – Ради Бога, Эви, иди и прими ванну. И сделай что-нибудь со своими волосами. А насчет Сент-Винсента можешь не волноваться. Я позабочусь о нем, как позаботилась бы о собственном муже.

– Спасибо, – прошептала Эви, чувствуя, что глаза снова обожгло слезами.

– О, Эви... – Лицо Лилиан смягчилось и приобрело несвойственное ей сочувственное выражение. Она снова сжала Эви в объятиях и проговорила, уткнувшись в ее спутанные волосы: – Он не умрет, можешь мне поверить. Безвременная кончина – это удел хороших, праведных людей. – Она издала негромкий смешок. – А эгоистичные ублюдки типа Сент-Винсента живут долго и мучают других.

С помощью горничной Эви вымылась и переоделась в дневное платье, которое можно было носить без корсета. Не дожидаясь, пока высохнут волосы, она заплела их в длинную косу, оставив ее свободно свисать вдоль спины, и вдела ноги в комнатные туфли. Вернувшись к постели Себастьяна, она обнаружила, что Лилиан привела комнату в порядок и раздвинула шторы. Вокруг ее талии было повязано полотенце, заляпанное пятнами, как и лиф ее платья.

– Я приготовила ему бульон, – сообщила Лилиан. – Пришлось потратить чертовски много времени, чтобы заставить его глотать – что само по себе чудо, учитывая, что он пребывал в полубессознательном состоянии, – но я не успокоилась, пока не влила ему в горло всю чашку. Думаю, он уступил только потому, что принял меня за ночной кошмар, который развеется, если он удовлетворит мои капризы.

Как Эви ни старалась, Себастьян у нее не выпил ни капли со вчерашнего утра.

– Ты просто волшебница...

– Да, да, я знаю. – Лилиан небрежно отмахнулась, смущенная похвалой. – Твою еду только что принесли – она вон там, на столике у окна. Вареные яйца и тосты. Съешь все до последнего кусочка, дорогая. Мне бы не хотелось применять силу и к тебе тоже.

Эви послушно села и вонзила зубы в тост, намазанный маслом, а Лилиан сменила влажную салфетку на лбу Себастьяна.

– Должна признаться, – сказала она, – что трудно презирать человека, когда он находится в столь беспомощном состоянии. К тому же в его пользу говорит тот факт, что это он лежит здесь раненый, а не ты. – Усевшись на стул у постели, она бросила любопытный взгляд на Эви. – Интересно, почему он это сделал? Ведь он эгоист до мозга костей. Такие типы не жертвуют собой ради других.

– Он совсем не так плох, как ты думаешь, – возразила Эви, запив тост глотком горячего чая.

– Уэстклифф думает, что Сент-Винсент влюбился в тебя.

Эви поперхнулась.

– С-с чего он взял? – спросила она, не осмеливаясь поднять глаза от чашки.

– Он знает Сент-Винсента с детства и неплохо его понимает. И потом, Уэстклифф видит своеобразную логику в том, что в конечном итоге именно тебе удалось покорить сердце Сент-Винсента. Он говорит, что в такой девушке, как ты, воплотились... хм... как это он выразился? Не помню точных слов, но будто бы в тебе воплотились самые сокровенные мечты Сент-Винсента.

Щеки Эви загорелись, а в измученной груди вспыхнул лучик надежды, смешанной с болью. Она постаралась изобразить иронию:

– По-моему, все его мечты связаны с тем, чтобы соблазнить как можно больше женщин.

На губах Лилиан промелькнула усмешка.

– Дорогая, для Сент-Винсента это не мечты, а реальность. А ты, возможно, первая милая и порядочная женщина, которая встретилась на его пути.

– Он провел довольно много времени с тобой и Дейзи в Гемпшире, – напомнила Эви.

Это утверждение, похоже, еще больше развеселило Лилиан.

– Я совсем не милая, дорогая, как и моя сестра. Только не говори, что ты до сих пор об этом не догадывалась.

Не успела Эви покончить с едой, как в комнату вошли лорд Уэстклифф и Кэм, нагруженные баночками, пузырьками и пакетами. За ними следовали горничные с металлическими кувшинами, над которыми поднимался пар, и стопками сложенных полотенец. Отвергнув помощь Эви, они свалили принесенные предметы рядом с кроватью и обернули бедра и бока Себастьяна полотенцами, оставив открытой только рану.

– Было бы неплохо, если бы он вначале принял немного морфия, – сказал Уэстклифф, соорудив из деревянной палочки, ваты и ниток что-то вроде тампона с длинной ручкой. – Эта процедура может оказаться гораздо мучительнее, чем само ранение.

– Я попробую влить в него несколько капель, – вызвалась Лилиан. – Эви, ты не возражаешь?

– Нет, я сама. – Эви подошла к кровати и отмерила дозу морфия. Кэм, появившийся рядом, протянул ей бумажный пакет с чем-то вроде темно-зеленого порошка.

– Это ялапа, – сказал он. – Я обнаружил ее в первой же аптеке, в которую зашел. Найти болотный мох оказалось сложнее, но в конечном итоге мне удалось добыть и его.

Эви оперлась на его плечо с молчаливой благодарностью.

– Как ты думаешь, сколько нужно дать ему этого порошка?

– Учитывая его габариты, не меньше двух чайных ложек.

Эви размешала две чайные ложки порошка в стакане с лекарством, которое из янтарного превратилось в черное. И можно было не сомневаться, что на вкус оно еще хуже, чем на вид. Оставалось только надеяться, что, если Себастьян согласится проглотить эту гадость, ему удастся удержать ее в желудке. Забравшись на постель, Эви погладила его потускневшие волосы и пылающую кожу лица.

– Себастьян, – прошептала она, – проснись. Тебе нужно принять лекарство...

Он не очнулся, даже когда она просунула под него руку и попыталась приподнять его голову.

– Так ничего не получится, – раздался голос Лилиан у нее за спиной, – ты слишком деликатная, Эви. Мне пришлось безжалостно трясти его, чтобы привести в чувство, прежде чем он выпил бульон. Давай я тебе покажу. – Она забралась на постель рядом с Эви и принялась трясти лежавшего без сознания Себастьяна, пока тот не застонал и не приоткрыл глаза, уставившись на них без всякого выражения.

– Себастьян, – нежно произнесла Эви, – выпей, пожалуйста, лекарство.

Он попытался отвернуться, но движение отозвалась острой болью в его раненом боку, что вызвало непроизвольную реакцию. В мгновение ока Эви с Лилиан слетели с кровати, сброшенные взмахом его мощной руки. Лилиан охнула, ударившись об пол, а Эви едва удержала в руках стакан с лекарством.

Себастьян застонал и рухнул на постель, тяжело дыша и дрожа всем телом. Хотя его сопротивление осложняло дело, Эви была рада этой демонстрации остатков силы, предпочитая ее смертельному оцепенению, в котором он пребывал ранее.

Лилиан, однако, не разделяла ее радости.

– Придется привязать его, – деловито сказала она. – Иначе нам не удастся его удержать, когда мы начнем обрабатывать рану.

– Я не хочу... – начала Эви, но Кэм удивил ее, согласившись.

– Леди Уэстклифф права.

Поднявшись с пола, Эви протянула руку Лилиан и помогла ей встать. Себастьян снова закрыл глаза, его пальцы, конвульсивно сжимались, словно пытаясь схватить что-то невидимое. Казалось невероятным, что за несколько дней этот полный сил мужчина превратился в бледную тень с потрескавшимися губами и темными кругами вокруг глаз.

Глядя на дрожащую фигуру мужа, Эви ощутила мрачную решимость. Она сделает все, что в ее силах, чтобы помочь ему. Схватив чистые тряпки, она протянула их Кэму, стоявшему по другую сторону от распростертого на постели Себастьяна.

Обойдя кровать, Кэм ловко привязал руки и ноги Себастьяна к железной раме.

– Хочешь, я дам ему лекарство? – предложил он Эви.

– Нет, я сама, – ответила она, снова забравшись на кровать. Приподняв голову Себастьяна с помощью дополнительной подушки, она зажала пальцами его нос и, как только он открыл рот, чтобы вдохнуть воздух, влила густую жидкость в его горло. Он поперхнулся, но, к удовлетворению Эви, проглотил лекарство почти без потерь. Кэм, впечатленный ее ловкостью, приподнял брови, а Себастьян разразился невнятными проклятиями, тщетно пытаясь высвободиться. Склонившись над ним, Эви попыталась успокоить его, гладя по голове и нашептывая ласковые слова.

Когда он наконец отключился, Эви подняла взгляд и обнаружила, что Лилиан наблюдает за ними. Сузив карие глаза, та молча покачала головой, словно бы изумляясь. Видимо, для Лилиан, знавшей Себастьяна исключительно как высокомерного бездельника и повесу, слонявшегося по поместью лорда Уэстклиффа, было в высшей степени удивительно видеть его другим.

Тем временем Уэстклифф успел снять сюртук и, закатав рукава рубашки, смешивал снадобье, от которого по всей комнате распространилась резкая вонь. Лилиан, обладавшая особо чувствительным обонянием, поморщилась и содрогнулась.

– Это самая чудовищная смесь запахов, с которой я сталкивалась.

– Скипидар, чеснок, уксус... ну и еще несколько ингредиентов, которые предложил аптекарь, включая розовое масло, – сообщил Кэм. – Он также рекомендовал ставить потом медовые припарки, поскольку они препятствуют нагноению.

Глаза Эви расширились, когда он открыл деревянный футляр и извлек оттуда медную воронку и цилиндрический предмет с рукояткой на одном конце и похожим на иглу наконечником на другом.

– Ч-что это? – спросила она.

– Шприц, – ответил Кэм, рассматривая устройство. – Когда мы объяснили аптекарю, что собираемся делать, он сказал, что единственный способ тщательно промыть такую глубокую рану – это воспользоваться такой вот штуковиной.

Уэстклифф разложил на прикроватном столике различные приспособления, баночки со снадобьями и стопки сложенных салфеток. Затем посмотрел на женщин, стоявших у кровати.

– Боюсь, это будет довольно неприятная процедура, сказал он. – Так что, если у кого-нибудь слабый желудок... – Его взгляд многозначительно задержался на Лилиан, которая скорчила гримасу.

– У меня, как тебе прекрасно известно, – буркнула она, – Но, если нужно, я могу и потерпеть.

На лице графа мелькнула улыбка.