Летящий ястреб, рыжая лиса

Глава 24

Остаток вечера Брайан потратил на то, чтобы выстрогать из вишневых палок несколько стрел. На оперение пошли перья утки, съеденной нынешним утром, а из ее же костей получились острые наконечники.

Выглянув на рассвете из палатки, Кэтрин увидела, как Брайан стреляет из лука в нарисованный на дереве круг, а затем выдергивает стрелу и сажей наносит на нее пометку.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась она.

— Отмечаю, какая стрела отклоняется влево, какая вправо, — пояснил он. — Не так-то просто вырезать сбалансированную стрелу, так что я облегчаю себе будущую охоту.

Кэтрин наморщила нос.

— Надо же, сколько премудростей.

— Хочешь пострелять?

— Хм… Почему бы и нет?

Подойдя ближе, она взяла лук и повертела его в руках. Довольно легкий и выглядит очень просто — на внешней стороне даже осталась кора.

Брайан протянул ей стрелу.

— Что теперь? — спросила Кэтрин, проводя пальцами по белому, гладко оструганному древку.

— Смотри, берешь лук в левую руку, вот так. — Он поправил ее ладонь. — Хорошо. А стрелу приставляешь сюда, над пальцем. Там на конце есть насечка. Нашла?

— Угу, — кивнула Кэтрин, нащупав на торце хвостовика небольшую выемку.

— Наложи стрелу насечкой на тетиву и придерживай двумя пальцами, только не зажимай. Молодец! Теперь натягивай.

Кэтрин попыталась натянуть тетиву. Это оказалось не так-то просто — лук был довольно тугим. Стиснув зубы, она потянула сильнее, но тут стрела соскользнула и упала на землю.

— Черт! Как вы это делаете? — с досадой проворчала она.

— Терпение, Кэт. — Брайан подобрал стрелу и снова приложил ее к тетиве. — Подними локоть, так, чтобы стрела и предплечье были на одной прямой. Натягивай. Руку расслабь, работай мышцами плеча и спины.

Кэтрин, собравшись с силами, левой рукой стала толкать лук вперед, а правой — тянуть тетиву назад, до тех пор, пока пальцы не коснулись щеки.

— Хорошо. Теперь целься, — сказал Брайан. — Вдохни и дай воздуху медленно выходить из легких, а когда будешь стрелять — задержи дыхание.

Руки дрожали от напряжения, на лбу выступил пот. Господи! Как тут можно прицелиться? Кэтрин кое-как навела острие на круг.

— Немного повыше. — Брайан поправил ее локоть. — Давай!

Кэтрин отпустила тетиву. Та звякнула и больно щелкнула по запястью левой руки, а стрела неуклюже полетела куда-то вбок, даже не зацепив ствол.

— Из этой штуки совершенно невозможно стрелять, — буркнула Кэтрин и всучила лук обратно. — Забери его.

— Все приходит с практикой, — усмехнулся Брайан. — Смотри и учись.

Он зажал в зубах две стрелы, а третью положил на тетиву.

Фьють! Фьють! Фьють! Все три стрелы вонзились в нарисованный круг.

— Пф-ф! — Кэтрин обиженно надула губы.

— Не расстраивайся, Лисичка. — Брайан взлохматил ее волосы кончиками пальцев. — Зато ты отлично стреляешь из револьвера.

— И из карабина, — с достоинством уточнила она.

На следующем привале Брайану довелось опробовать свое новое оружие. Он отправился в лес, а когда вернулся, то тащил на плечах подстреленную антилопу. Кэтрин тем временем успела развести костер, и вскоре они наслаждались жареной печенью, приправленной шалфеем и диким луком. Остальное мясо нарезали на тонкие полосы и подкоптили над огнем, чтобы взять в дорогу.

Затем они продолжили свой путь на юго-восток. Стояла прекрасная погода, ярко светило солнце, освежающий ветерок гонял по небу легкие облака. Кэтрин и Брайан скакали по прерии, огибая ранчо и поселки, раскинувшиеся вокруг железнодорожных путей. Бизоны больше не попадались, а вот многотысячные стада коров встречались чуть ли не на каждом шагу. И там, где проходили эти стада, оставалась вытоптанная земля, покрытая зловонными лепешками, над которыми роились тучи мух.

— Знаешь, — сказал Брайан, — когда индейцы впервые увидели коров или, как они их называют, «пятнистых бизонов», то чуть не задохнулись от вони. Они считают, что среди бледнолицых так много лысых оттого, что те едят мясо этих вонючих животных.

— Можно подумать, ваши любимые бизоны пахнут розами, — фыркнула Кэтрин.

— Я много на них охотился, и не припоминаю, чтобы от них сильно несло. Мясо у них куда вкуснее, чем у коров. Главное — не слишком долго гонять их по прерии, иначе оно станет жестким. Но, эти времена давно позади. — Он вздохнул. — Мне кажется, еще год-другой, и ни одного бизона не останется вовсе.

***

Следующие несколько дней миновали без происшествий. Погода стояла теплая и ясная, в перелесках было полно дичи, а в ручьях — чистой свежей воды. Кэтрин настолько привыкла скакать по широким просторам, окаймленным грядами далеких гор, что уже и не слишком хотела возвращаться в цивилизацию. Ей нравилось рассекать на лошади золотистое море травы, подставляя ветру лицо, а по вечерам сидеть у костра и слушать байки Брайана о его приключениях в племени индейцев или в бытность охотника за головами.

За свои двадцать восемь он исколесил почти весь Юго-Запад. Жаркий Техас, пустынная Аризона, зеленая Калифорния — везде нарушали закон, и везде нужны были ловкачи, способные выследить и поймать преступника. Поначалу он работал с напарниками, но кого-то убили, с кем-то разошлись дороги, а кто-то пытался надуть «недалекого дикаря» и забрать всю награду себе, поэтому в последние годы Брайан ловил бандитов один, изредка находя себе случайных помощников.

Платили за головы хорошо, но почти весь заработок уходил на нужды родного племени. Когда белые истребили бизонов, индейцы Великих Равнин стали жестоко голодать. Большинство из них сдалось на милость победителей и переехало в резервации, чтобы жить на подачки государства. Но маленькому клану та́куя нужно было не так уж и много еды, поэтому за счет охоты на лесную дичь и припасов, которые привозил Брайан, им удавалось худо-бедно существовать на свободе.

***

Вторая неделя подходила к концу, и цель путешествия неуклонно приближалась. Кэтрин и Брайан скакали уже не по дикой степи, а по пыльной, изрытой колеями дороге. Повсюду виднелись фермы и ранчо — как зажиточные подворья, с амбарами, конюшнями и ветряными насосами, так и убогие халабуды, кое-как сколоченные из неструганных досок.

Чем сильнее они приближались к городу, тем больше попадалось экипажей, всадников и телег. По обочинам валялись сломанные колеса, разбитые бочки и временами — издохшие лошади, источающие вокруг себя ужасающий смрад. Вместо рощ и лесов все чаще встречались пустыри, усеянные рядами пеньков.

Когда до Денвера оставалось несколько миль, над горизонтом повисла странная мутная пелена. Казалось, что надвигается дождь, но, увидев вдали очертания городских окраин, Кэтрин поняла, что темное марево — это дым из многочисленных заводских труб. Сизые и желтоватые тучи клубились и перемешивались друг с другом, придавая небу вид застарелого синяка. Как назло, ветер дул в лицо, и воздух стал удушливым и горьковатым.

Впереди блеснула река. Кэтрин и Брайан спустились под мост, чтобы напоить лошадей, но вода оказалась грязно-бурой, а на ее поверхности расплывались радужные маслянистые пятна. Весь берег был усеян хламом — тряпками, затопленными лодками, поломанными бочками и ящиками, а на мелководье кверху брюхом плавала дохлая рыба.

Неподалеку виднелся завод. От него словно диковинная змея протянулась толстая ржавая труба, из «пасти» которой в воду выливалась вонючая коричневая жижа.

— Вот она, цивилизация, — невесело усмехнулся Брайан. — Будущее Америки. В погоне за долларом загадить реку, а потом платить бешеные деньги за доставку питьевой воды.

Они повернули лошадей и снова выехали на дорогу. Проскакав еще пару сотен ярдов, Кэтрин недоуменно втянула носом воздух. К едкому привкусу дыма из заводских труб добавился омерзительно-сладковатый душок разложения.

— Фу! Чем так несет? — скривилась она.

— Скотобойня, — пояснил Брайан.

Впереди показался почерневший дощатый забор, за которым высился уродливый цех из обшарпанного красного кирпича. Часть забора обвалилась, и в проломе виднелись огромные кучи костей и полусгнивших останков, наваленные на заднем дворе. Над ними с монотонным жужжанием кружились полчища мух.

Вонь стала невыносимой. Хоть Кэтрин и дышала ртом, но желудок все равно мучительно сжимался, грозя исторгнуть свое содержимое. Она пришпорила коня, чтобы поскорее проехать столь отвратительное место. Лорд нервно всхрапывал и мотал головой — ему тоже явно не нравилась окружающая картина.

Миновав цех, Кэтрин увидела загоны для скота. За грубо сколоченной оградой в жуткой тесноте стояли грязные облезлые коровы, источающие вокруг себя удушливую навозную вонь. Казалось, будто животные догадываются о своей скорой участи, и на их несчастных, засиженных слепнями мордах читалась абсолютная покорность судьбе.

Наконец зловонная скотобойня осталась позади, и вдоль дороги потянулись закопченые кирпичные заборы. За ними виднелись массивные цеха с большими окнами, забранными квадратиками толстого матового стекла. Некоторых квадратиков недоставало, и это делало окна похожими на щербатые рты.

Со всех сторон доносился несмолкаемый гул, скрежет и лязг механизмов, а из торчащих повсюду труб клубами валил разноцветный дым. Между цехами сновали толпы рабочих. Грязные, изможденные, они толкали перед собой тяжело груженые тачки, несли на плечах доски или катили бочки.

Среди них попадались женщины и даже дети. Кэтрин невольно вспомнился лагерь индейцев. Женщины в нем тоже не сидели без дела, но то была посильная домашняя работа — стряпня, шитье, выделка шкур. Мужчинам приходилось добывать пропитание, но они не охотились весь день напролет. Убив ровно столько дичи, сколько нужно, остаток дня они проводили в разговорах с друзьями за трубочкой табака.

Зачем нужно было городить всю эту цивилизацию, если большинство все равно живет в нищете? А ведь Кэтрин и сама хотела отправиться в крупный город. И что бы ей там светило? Работа до изнеможения на заводе или дорога в публичный дом?

Глядя на худых, рано постаревших, одетых в обноски женщин, волокущих мешки и толкающих вагонетки, Кэтрин поняла, почему многие предпочли отправиться на Дикий Запад и пополнить собой ряды салунных и бордельных «нимф».

Продвигаться вперед стало сложнее. Рядом с дорогой тянулись рельсы, заставленные вагонами и грузовыми платформами. Места оставалось мало, так что встречные телеги и экипажи разъезжались с огромным трудом. Брайану и Кэтрин пришлось пару десятков минут тащиться шагом за едва плетущейся повозкой с углем.

Миновав унылые складские ряды, они, наконец, оказались в жилом районе. По обеим сторонам улицы теперь стояли убогие домишки с облупившейся штукатуркой и облезшей краской на деревянных ставнях и дверях. Воздух не стал чище, наоборот: к гари и копоти добавился запах гниющих объедков и мочи.

И без того узкие тротуары были заставлены ящиками, бочками, телегами и прилавками со всяким барахлом. Повсюду кишели массы людей. Одни быстро шли, лавируя в толпе, другие понуро брели, уставившись себе под ноги, а третьи сидели под стенами домов, не обращая внимания на остальных.