Небо Славян

Глава 6

Боги. Боги всегда дают сильным хорошую жизнь, а тем, кто на исходе жизни, – славную смерть. Славяне – сильный народ, они всегда чтили своих богов. Восхваляя и чествуя их, русы верили, что те покровительствуют им, что славяне – внуки Сварога. Каждый с рождения был свободен в своих действиях, мыслях и суждениях. Не было ни рабства, ни жестоких царей, каждый жил сам по себе и пытался прожить свое время достойно.

Волхвы рассказывали своему народу легенды, которые передавались из уст в уста. Рассказывали о тех далеких временах, когда произошли их великие роды, о племенах, не знавших поражения, о тех, кто был в далеких землях и возвращался из них с великой добычей. Все это переходило из поколения в поколение, от отца к сыну, от деда к внуку. Так шла молва о великом народе, жившим своим укладом и не зависящим ни от чего, кроме воли богов.

Слабый не мог выжить в таком суровом мире, выживали сильнейшие. Сильные давали жизнь таким же, как и они сами, крепким детям и внукам, от которых пошел род славян. Природа давала им почти все. Русу не нужны были слуги, которые за него пахали бы землю, охотились, занимались корчеванием, шили одежду и готовили еду. Славянин мог все делать сам и считал зазорным, чтобы за него кто-то что-то делал. С малолетства каждый мог найти себе пропитание, выжить один в лесу и прокормиться. Ленивых не было, все любили труд, которому учили с детства родители.

Ко всему имели отношение боги. Славивший богов жил под их присмотром. Постоянно отмечались праздники, совершались чествования богов, приносились жертвы на капищах, волхвы просили хорошего урожая, прибавления в роду. В начале весны перед пахотой просили, чтобы хлеба заколосились, чтоб пшеницу, рожь, овес, ячмень не побил град, не погубила засуха. А после сбора урожая приносилась большая жертва – благодарение богам. Если же год выдавался засушливым, урожай был не очень хорошим, а поголовье скота не увеличивалось, то считалось, что род принес слишком малую жертву, за что боги гневались.

Весна уже вовсю гуляла по земле словен, и пришло время приносить жертву Даждьбогу, просить хорошего урожая, прибавления в роду. Весь народ шел в городище, где находилось главное капище богов, где волхв Велислав приносил жертву. Еще с утра со всей округи шли люди. Шли семьями, весело шумя и обмениваясь шутками, встречали друзей и родню. Каждая семья несла какое-то угощение, снедь, чтобы после обряда как следует отпраздновать это событие. Ведь потом начиналась напряженная страда, каждый трудился не покладая рук, гнул спину на поле или же промышлял ремеслом. Перед тем как приступить к кропотливому труду, хотелось снять с плеч всю накопленную зимнюю тоску и начать новую жизнь – с труда.

Подношение богам должно было состояться после полудня, чтобы люди успели собраться, дойти да Словенска. Старейшины приехали раньше, еще поутру, чтобы повидаться с князем, расспросить о делах будущих, что на уме на этот год, авось какое событие намечается, или же все останется на своих местах. Все старейшины деревень уважали Гостомысла, так же, как до этого уважали его отца Белослава. Людей при оружии не имели, не было нужды, каждый был своим, и не было такого, чтобы кто-то покушался на людей одной с тобой крови, ибо каралось это страшной карой. Негоже на празднике, чтоб славяне перед богами друг с другом вздорили и проливали человеческую кровь на алтарь, вместо крови животных.

В это утро все собрались во дворе у князя. Но сбор этот был не по поводу жертвоприношения, однако не менее важный. Около полутора десятков человек было во дворе, и каждый был встревожен словами Данко, старшего сына словенского кузнеца. Людей младшего возраста там не было, собрались только старшие, чей голос имел вес и чей возраст и мудрость были уважаемы народом. Все негодовали, известие о хазарах прилетело неожиданно, старшие решали. Князь сидел на скамье, поставив одну ногу на пень, а рукой, упершись в ногу, почесывал бороду. Многое зависело от него, его слово имело самый большой вес, на то он и был князем. Также тут присутствовал и кузнец Рат, вместе со своим старшим сыном. Данко сообщил все своему отцу, после чего они вместе направились к Гостомыслу, ибо вести эти были очень тревожные.

Стоял бурный гомон, все спорили друг с другом, пытаясь навязать свою точку зрения, но к единому мнению прийти не могли. Время не позволяло ждать, надо было действовать. В это время во двор зашел воевода Всеволод, явившийся с заставы. Как только Гостомысл узнал от своего друга о хазарах, он сразу послал гонца на заставу к воеводе. Гонец не вернулся, вместо него прибыл Всеволод. Воевода был немолод, но и к старикам рано было его приписывать, в его руке еще чувствовалась немалая сила, а опыт, полученный в походах с новгородским князем, был очень большим. Он жил на заставе и обучал всему, что знал сам, молодых парней. Застава нужна была для защиты границы, для патрулей, которые от начала весны и до конца осени следили за землями предков. Застава жила своим отдельным укладом, люди там не пахали землю, не сеяли пшена с овсом, их жизнью было военное ремесло, которому их обучал воевода Всеволод. Обучение проходило три весны, потом, когда юноша становился мужчиной, он решал: оставить ему отчий дом и жить только военным укладом или же вернуться в родной дом и продолжать жить обычной жизнью. Так или иначе, многие уходили, но и застава не оставалась без людей, были и те, кто оставались, кому такая жизнь была по душе. Все это придумал сам князь. Это было его решение, ведь если не будет у него хороших воинов, то не сможет он защитить свой народ, а какой же он князь, если не сможет защитить род свой. По его указу на заставу поставляли хлеб, одежду и все то, в чем нуждались воины, в обмен на защиту. Народу было не в тягость кормить заставу, люди понимали, ради чего отдают свой хлеб. Воевода тоже знал свое дело, он воспитывал мужчин, способных защитить себя и свой род. Молодые на заставе чтили его как отца и слушались беспрекословно. Многие надежды в случае нападения возлагались на заставу.

В это время во дворе уже вовсю шел спор.

– А что, если все это неправда?! – люди высказывались с недоверием.

– Пусть так, лучше это и впрямь будет неправда, чем наши дома подвергнутся хазарскому огню.

– Надо народ поднимать! Что слышно с заставы, воевода?

В этот миг все внимание перекинулось на Всеволода, воевода же в свою очередь отвечал:

– Дружина ничего не замечала, сейчас застава на коне и полностью готова, я выслал вперед разведку, на половину дня хода от заставы в каждую сторону, на каждый выстрел стрелы до Словенска стоят русичи, в случае чего весть быстро дойдет до града.

Князь сидел в задумчивости. Надо было действовать. Он знал, что сейчас весь народ сходится в Словенск. Если хазары пойдут сначала по деревням, то мало кого найдут. Надо созывать вече, собирать народ для защиты, для боя.

Гостомысл поднял глаза, на него были устремлены взоры всех стоящих во дворе людей, все ждали его слова.

– Воевода, сколько ты своих насчитал на заставе? – Князь решил действовать стремительно.

– Семь сотен готовы идти на сечу, князь, и еще две сотни малообученных, еще пух с лица не слез, рановато им за меч браться, их бы на заставе оставить, приберечь, жалко будет положить зазря. – Всеволод всегда переживал за тех, кого обучал, своей семьи он не имел, поэтому считал заставу своим домом и своей семьей.

– Подготовь всех, нам нужны все люди, а коли рус сложит голову за свою землю, значит, сложит он ее не зря, он род свой и семью свою будет защищать. – Слово у Гостомысла было твердое в решающую минуту, никто не шел вопреки его слову.

– Людей на заставе мало будет, чтобы силу такую опрокинуть, надо бы народ созвать! – Старшие деревень говорили от имени народа.

– Созвать вече! Народ должен знать! – Князь распорядился о сборе народного вече.

– А верно ли то, что хазары идут, может, кто слух недобрый пустил? – Старшины все не хотели поверить в эту злую весть.

– Верно! – чуть выйдя вперед из-за спин, сказал Данко. – Люд новгородский их видал, а чего не остановил, сам того не ведаю, а клеветать на людей свободных мне ни к чему.

– Жди помощи от новгородцев, они только и заняты, что грабят сами других! – возмущение вырвалось из груди словенских старейшин.

– Верно это али нет, народ надо собирать, вооружать, готовиться надо к встрече, степь идет как-никак, времени, глядишь, может, уже и вовсе не осталось.

– Князь! Сегодня день-то Даждьбожий, негоже богов наших обижать, хазар-то мы, может, отобьем, может, не отобьем, а вот если боги гневаться начнут, тогда нам точно спасенья не будет.

– Жертву я им принесу, вы людей сберегите от хазарских стрел. – Голос прозвучал за спинами людей и произвел такое впечатление, что многие невольно вздрогнули, увидев стоявшего позади всех волхва.

Гостомысл смотрел на Велимудра доверительным взглядом, словно тот читал всю его душу, и, увидев благородные и добрые намерения, дал добро. Он понимал, что волхв говорит истину: надо сберечь народ, а то кто будет потом славянским богам жертву приносить, коли все полягут от хазарских стрел.

– Волян! Созывай вече! Пускай народ собирается, скажи, князь слово будет молвить. Воевода, отправляйся на заставу, от тебя мы будем ждать известий. И чтоб мышь не проскользнула мимо твоих молодцев! – Гостомысл стоял среди доверявших ему людей, от него требовались княжеские указания, и он их раздавал. – Я же соберу народ в Словенске, надо вооружить мужей, негоже воевать голыми руками. От вас, старшие, я потребую одного: народ не распускать, пускай люди останутся в Словенске. Коли мы будем едины, то и удар наш будет страшен. Места всем хватит, тех, кто не прибыл на праздник в Даждьбожий день, известить о хазарах, отправить гонцов по деревням, пусть предупредят народ. Меня князем зовет народ словенский, мне его и защищать.

Участники сходки двинулись к народу, нельзя было допустить самовольства, чтоб народ расходился. Перед выходом с княжеского двора Гостомысл остановил сына кузнеца.

– Данко, мне отец твой сказал, что ты человек ратный, меч в руках приходилось не раз держать, так вот, отправляйся на заставу, там такие люди нужны. Чувствую я, что им кто-то помогает, что кто-то знает про нашу заставу, и их главной целью будет сначала убрать ее, а потом уже заняться разорением деревень. Так что ступай с воеводой, будешь ему помогать. – Князь взял Данко за плечо и посмотрел ему в глаза, в его взгляде было доверие и надежда.

– Хорошо, князь, поскачу за ним, скажу, ты в помощь послал. – Оба кивнули друг другу и направились в разные стороны.

Быстрым шагом шел Данко к своему дому. Отца дома не было, он отправился с князем на вече, его слово значило немало, и люд прислушивался к нему. Надо было приготовить лошадь и скакать вдогонку воеводе.

Мысли о том, что хазары могут растерзать родную землю, особо не терзали словенина, воину негоже до битвы думать о поражении, и Данко это отлично знал. Нельзя было выступать на степь открытым боем, встречать их грудью, русов было меньше, а хазарин в седле – хороший воин. Тут нужна была особая военная хитрость, но какая – сын кузнеца еще не знал.