Пронзенное сердце и другие рассказы

* * *

В капитанском салоне «Изабели», все еще стоящей на якоре в бухте Гаваны, майор Лоуренс расхаживает взад и вперед с сигарой в зубах; владелец яхты лежит на диване. Не лежит спокойно и расслабленно, а непрерывно ворочается, словно в боли или нетерпении. Английский баронет страдает от того и другого, и майор Лоуренс пытается утешить его. Но пока тщетно, о чем свидетельствуют отчаянные слова сэра Чарлза:

– Безнадежно! – восклицает баронет. – Все потеряно!

– Ничего подобного, Чарли. В жизни всегда есть надежда; а вы ведь еще живы!

– Нет, нет! Она мертва для мира – и для меня. Ну почему, почему она так поторопилась? Так скоро погребла себя? Ах, почему она так сделала?

– По одной единственной причине: и эта причина должна доставить вам не печаль, а радость!

– Радость!

– Конечно. Вы должны радоваться, зная, что женщина – прекрасная женщина, так любит вас, что пошла на такую жертву. И в том, что она так поступила, виноваты только вы. Мало кто из женщин согласился бы отказаться от мира и его удовольствий ради одного мужчины. Чарли, вам повезло, и это должно утешить вас в такой – да, неприятности, согласен.

– Утешить? Ах, майор, утешить меня может только смерть!

– Вздор! Не говорите о смерти и не думайте о ней. Разве я не сказал, что в жизни всегда есть надежда? Поговорка стара, как сам Адам, но всегда справедлива. Есть возможность и вам доказать ее справедливость.

– Ни малейшей. Я ее не вижу.

– В таком случае вы слепы – слепы, как летучая мышь. Я предвижу возможность того, что вы с мисс Мейсон еще раз обнимите друг друга – вы ведь уже обнимали ее, Чарли? Ну, неважно, прошу простить вольность моей речи. Я хочу сказать, что вижу способ снова свести вас – не в стенах монастыря, но на борту яхты «Изабель».

– Невозможно, майор! Никакая сила не может извлечь ее из монастыря – не может даже генерал-губернатор Кубы. Это можно сделать только по особому разрешению папы; но я протестант и не могу получить такое разрешение.

– В этом вы полностью ошибаетесь. Есть колесики в колесах, и в монастыре тоже, и их можно повернуть в нужную сторону, конечно, если хорошо смазать. Мы в Индии называем это «бакшиш». У вас есть деньги, Чарли, и, если вы согласны их потратить – в конце концов может понадобиться не так уж много, – двери монастыря раскроются без скрипа и в одну из ночей выпустят прекрасную птицу, о заточении которой вы так сожалеете.

Баронет вскакивает, возбужденно восклицая:

– Пятьдесят тысяч фунтов, все мое состояние, чтобы достичь этого!

– Тысяча или даже меньше; возможно, хватит и сотни.

– Но как, Лоуренс, как?

– Неважно. Предоставьте это мне; дайте только полномочия действовать и деньги.

– Даю вам то и другое – карт бланш.

– Достаточно! Нет, кое-что еще. Вы должны своей рукой написать записку под мою диктовку.

– Но как она попадет в ее руки?

– Ну, это самое легкое. Вы, похоже, забыли комисарио, с которым мы вчера познакомились. В своей поглощенности вы не подумали поблагодарить его за услугу. Но я это сделал; в то же время записал его имя и адрес – «Кристофоро Куларес, Калле де Сан Фелипе, нумеро 9» – счастливый номер. Так вот, если названный Кристофоро с помощью своего дедушки не сумеет пронести эту записку, а если понадобится, и что-нибудь более существенное в стены монастыря, я признаю, что не разбираюсь в человеческой природе, особенно в том, что относится к испанским обычаям. А я о них кое-что знаю: не зря десять лет прослужил на Пиренейском полуострове.

С нетерпением слушает сэр Чарлз многословные объяснения своего друга и, когда тот заканчивает, восклицает:

– Я напишу записку немедленно. Скажите, что я должен написать.

Записка написана; менее чем через час майор с запиской в кармане и с кошельком, полным дублонов, отправляется на берег, оставив баронета на борту яхты в ожидании добрых известий.