СМЕРШ – 44

Сильный удар в челюсть буквально снес с лавки старика. Он отлетел в сторону и растянулся на полу.

– Ну что, усвоил, кто есть кто?

– Я быстро учусь, начальник, – произнес старик, с трудом поднимаясь с пола. – Ты мне в сыновья годишься, не стыдно?

– Нет, старик, не стыдно. Ты враг народа, а с врагами у нас разговор короткий.

Старик промолчал. Он вытер кровь с разбитого лица, бороды и посмотрел на офицера СМЕРШ.

– Собирайся, поедешь с нами, – произнес, вставая с табурета офицер. – Филимонов, отведи старика к машине!

Боец толкнул старика в спину и вывел его во двор. К офицеру подбежал сержант и, приложив руку у пилотке доложил:

– Обыск закончен, товарищ лейтенант, ничего запрещенного не обнаружено.

– Грузитесь в машину, поехали, – произнес лейтенант и направился к полуторке, которая стояла у дома.

….. Лесник вышел на дорогу и поднял руку. Машина, проехав метров тридцать по дороге, остановилась, подняв облако пыли.

– До города не подбросишь? – обратился он к водителю.

Шофер, смерив взглядом ладную фигуру старшего лейтенанта, улыбнулся.

– До города, нет. Там постов много, да и запрещено нам подбирать попутчиков на дорогах. Километра за три до города высажу. Устраивает?

Лесник улыбнулся.

– Конечно. Это же не сорок километров шагать пешком. Дойду…

Он лихо забрался в кузов машины и хлопнул рукой по крыше кабины. Машина, взревев мотором, рванула вперед. Машину бросало из стороны в сторону и Леснику ничего не оставалось, как крепко вцепиться руками в борта кузова. Вскоре машина затормозила. Из кабины выбрался водитель и, встав на подножку, весело произнес:

– Все приехали, товарищ старший лейтенант. Дальше вы уж сами добирайтесь.

Лесник достал из кармана деньги и, отсчитав несколько купюр, сунул их в руку водителя.

– Спасибо, браток. Здесь не так далеко, доберусь самостоятельно.

Машина, обдав его запахом бензина, тронулась. Лесник сошел с дороги и оглядевшись по сторонам, направился лесом в сторону города.

***

Лесник вовремя заметил цепь красноармейцев, которая бесшумно двигалась по лесу навстречу ему. Рука диверсанта автоматически передернула затвор автомата.

«Принять бой, – первое, о чем подумал он, – но их слишком много. Нужно спасаться! Где укрыться?»

Он метнулся через кусты в сторону от цепи бойцов. Протискиваясь сквозь заросли орешника, Феоктистов разодрал о сучок лицо. Кровь залила его лицо, но он не обращал на это никакого внимания, понимая лишь одно, что нужно срочно выйти из опасной зоны. Заметив пустую берлогу, он быстро протиснулся в нее и затаив дыхание, стал прислушиваться к голосам и шагам красноармейцев, которые уже были совсем рядом. Он вытащил из вещевого мешка гранату и положил ее рядом с собой.

– Семен! Смотри медвежья берлога, – донеслось до Лесника чей-то голос. – Давай, посмотрим!

– Откуда ты знаешь, что это берлога?

– Так я же из Сибири. Мы с отцом не раз поднимали медведя по весне.

– Если хочешь, можешь посмотреть, а мне не интересно.

Лесник отчетливо услышал приближающие к укрытию шаги. Он поднял автомат и приготовился сразу же открыть огонь, если будет обнаружен красноармейцем.

– Климов! Не отставать! – донеслась до Лесника чья-то команда. – Давай в цепь!

Шаги замерли в метрах трех от диверсанта, а затем ускорились и вскоре шум их утонул в шуме листвы.

«Пронесло, – с облегчением подумал Феоктистов. – Значит, еще поживем немного».

Он выбрался из берлоги и, отряхнувшись от сосновых иголок, прилипших к форме, направился в противоположную сторону от движения цепи. Заметив КПП, он свернул в сторону и лесом обошел его. Вскоре он оказался в городе. Он уверено направился в сторону госпиталя.

– Сестричка! – остановил он молоденькую девушку в коридоре лечебного корпуса. – Вы не скажите, где я могу найти Веру. Она у вас старшей медсестрой служит. Мой товарищ попросил передать ей письмо.

– Вера сейчас занята, товарищ старший лейтенант. Вы посидите в коридоре, а я ее сейчас поищу.

Феоктистов присел на лавочку, а девушка вошла в кабинет. Она подняла трубку и стала звонить в отдел СМЕРШ.

– Здесь пришел старший лейтенант и интересуется Верой, которую вы арестовали на днях. Я его на время задержала, он сейчас сидит в коридоре….

Она хотела еще что-то сказать дежурному по отделу, но в дверях кабинета выросла фигура старшего лейтенанта, в руках которого была финка.

– Зачем же так, сестричка, зачем ты позвонила в СМЕРШ, – произнес он и сильным, хорошо поставленным ударом, нанес ей ножевое ранение в горло.

Вытерев нож о белый халат медсестры, он вышел из кабинета и, словно ничего не произошло, направился к выходу из лечебного корпуса.

Когда опергруппа СМЕРШ прибыла в госпиталь, Лесник уже трясся в кузове полуторки, которая следовала в областной центр.

«Нужно найти резидента, – размышлял он. – Лишь только этот человек может решить его дальнейшую судьбу. Прикажет переходить линию фронта, значит, возьмет на себя всю ответственность за срыв операции. Если не будет приказа, значит, он возьмет все в свои руки и снова ответственность ляжет на резидента».

Он выпрыгнул из машины при въезде в город. Поправив форму, он уверенным шагом направился в центр.

***

Костин закрыл кабинет и, кивнув головой дежурному, направился домой. Полученный на днях орден, почему-то не очень радовал его. Выйти на резидента немецкой разведки московским сотрудникам СМЕРШ так и не удалось. Арестованная им Корнилова Вера свела счеты с жизнью в камере, ничего не сообщив оперативникам о резиденте и «кроте», что окопался в штабе фронта и Управлении СМЕРШ. Сегодня утром он был у полковника Носова, который впервые вызвал его после отбытия в Москву полковника Журова и его оперативной группы.

– Вот что, капитан, – словно ничего не произошло, произнес Носов, – не нужно надувать от обиды щеки. Москвичи уехали, а проблемы у нас с тобой остались. Кто у нас остался еще на воле: «крот», резидент и твоя блондинка. Подготовь мне план оперативно-розыскных мероприятий по установлению личности этих людей, по их розыску и нейтрализации.

– Есть, товарищ полковник, – без особого энтузиазма ответил Костин.

– Вот возьми, ознакомься, – произнес Носов и протянул Александру тонкую папочку. – Это расшифрованные радиограммы. Подпись на всех «Ловчий».

Это новая радиостанция или позывной? – задал вопрос Костин.

– Новый позывной, а по подчерку радиста – он старичок. Просто поменяли позывной.

– Пробовали пеленговать, товарищ полковник?

– Пробовали, но рация работает из разных районов. По всей вероятности радист очень мобильный. Ты опытный контрразведчик, давай, ищи. Сейчас тебе никто мешать не будет, единственно, что ограничивает тебя, это время. Москва установила нам срок – десять суток.

Носов замолчал и выжидающе посмотрел на Костина. Его, похоже, интересовало, как тот воспримет столь сжатый срок поиска. Однако, Александр, хорошо знал полковника и воспринял всю эту информацию со спокойным лицом.

– Задача ясна, товарищ полковник. У меня только одна просьба, прошу вас усилить мою группу. Территория большая, а группа у меня маленькая, могу не успеть.

– Нет у меня людей, Костин, – услышал Александр заведомо знакомую ему фразу. – Решай свои проблемы самостоятельно.

– Тогда я поеду, товарищ полковник. Буду думать, может мне Бог поможет, если родное начальство отказывает в помощи.

– Ты это брось, капитан. Были бы возможности – помог бы, а на нет и суда нет.

Костин развернулся и направился к двери.

– Капитан! Держи меня в курсе событий и еще, береги себя.

Вся прошедшая неделя была похожа на какой-то непрерывный кошмар. Одно происшествие следовало за другим. В понедельник неизвестный офицер зарезал в госпитале медсестру, которая сообщила дежурному по отделу о том, что кто-то интересуется арестованной медсестрой. Проведенные мероприятия результатов не дали. Отработка местности не дала положительного эффекта. Лесник, которого он так разыскивал, словно призрак исчез в этом прифронтовом районе.

Александр сел за стол и раскрыл тонкую папочку, которую ему вручил полковник Носов. Немецкий радист, по-прежнему, слал за линию фронта сведения о передислокации войск, о прибывающих танковых частях, что даже неискушенному человеку было ясно, что готовится большая фронтовая операция.

Костин закурил и отложил в сторону папку. Ему было ясно одно, что «крот» окопался в штабе фронта, но там служат несколько десятков офицеров имеющих доступ к подобной информации и неимоверно сложно вычислить «крота» не задев честь многих достойных офицеров.

Он снова пододвинул к себе папку. Там находились еще два документа, с которыми он хотел ознакомиться, это были два протокола допроса старика, арестованного по подозрению в содействии диверсантам. Однако, в протоколах не было ничего, что могло бы навести на след диверсанта.

«С чего же начать? – размышлял Костин. – Нужно поговорить со стариком самому, может, удастся разговорить человека. Как не говори, старик имеет два георгиевских креста, выходит, воевал за отчизну».

Сон куда-то ушел. Он быстро оделся и направился в комендатуру.

***

Лукич тихо вошел в кабинет и остановился у порога.

– Проходи, старик, – произнес Костин, внимательно рассматривая внешность арестованного. – Присаживайся.

Лукич провел рукой по бороде и явно с опаской присел на краешек табурета.

– Основательно помяли тебя мои люди, – словно подводя итог своего наблюдения, произнес Александр.

Он взглянул в изъятые при обыске документы и покачал головой. Трудно было понять этот жест капитана, то ли он осуждал своих сотрудников за столь грубые приемы допроса, то ли жалел сидящего перед ним старика.

– Судя по документам, ты Лукич, герой Империалистической войны, имеешь два Георгиевских креста. За что ты их получил, старик?

Лукич усмехнулся. Похоже, он не ждал подобного вопроса от начальника отдела СМЕРШ.

– А сам, как думаешь? – с вызовом спросил его старик.

– Думаю, за то, что бил германца или я ошибаюсь?

– Вот и ответил сам на свой же вопрос.

Костин достал папиросу и закурил. Заметив взгляд Лукича, он, молча, подвинул ему папиросы.

– Закуривай, – предложил он ему.

Старик осторожно взял в руки папиросы и посмотрел на Александра.

– Бери, не стесняйся. Вот и спички, прикуривай.

Они сидели и молча, наблюдали друг за другом, стараясь предугадать действия каждого из них.

– Вот ты скажи мне, Лукич? Ты воевал с немцами, имеешь награды, а сам теперь им помогаешь. Я тебя хорошо бы понял, если бы ты воевал против Сталина. Он тебя обидел, а вот Родина? Неужели ты ее променял, ту, за которую дрался?

Лукич задумался. Складка пролегла на его лбу, как бы разделив его на две половины.

– Хитрые ты задаешь вопросы, начальник, сразу же не ответишь. Конечно, я против нынешней власти, но одновременно, я против и германца.

– Вот ты пригрел этого человека у себя дома, но он немецкий шпион. Он прибыл сюда убивать наших с тобой людей, то есть русских. И для него не столь важно довольны ли они властью или нет. Вот ты же не стал помогать немцам в годы оккупации, а что теперь? Прежде чем ответить мне, подумай…