Тайна Кристин Фоллс

Глава 15

Больничные запахи Сара ненавидела: они воскрешали страшные детские воспоминания об удалении миндалин. Мерзкие запахи она чувствовала даже на одежде Мэла: либо эфира и дезинфицирующего средства, либо повязок — их никакой химчисткой не вывести. Сара никогда об этом не говорила и не жаловалась — что люди подумают: жена доктора и не любит больничные запахи! но Мэл наверняка замечал, как она морщится, ведь сейчас, возвратившись домой, он сразу уходил наверх и переодевался. Бедняга Мэл, всем помогает, обо всех заботится, и никто спасибо не скажет! Однако пиетету вопреки запах одежды мужа по-прежнему напоминал Саре о боли и страхе перед докторским скальпелем.

Едва Сара вошла в регистратуру больницы Святого Семейства, от ненавистного запаха закружилась голова. На миг захотелось развернуться и сбежать, но она заставила себя приблизиться к столу драконши-регистратора — какая женщина по доброй воле наденет очки в прозрачной розовой оправе? — и спросила, на месте ли доктор Квирк. «Вы имеете в виду, мистер Квирк?» — рявкнула она. Разумеется, Сара знала, что нужно говорить «мистер». Вот ее и наказали за пренебрежительность: напрасно она предполагала, что обслуживающий персонал знает лишь слово «доктор». Никогда ей не усвоить правила, никогда!

Вскоре Сара сидела на жесткой скамье у стены и ждала. Квирк пообещал драконше, что спустится сию же секунду. Сара наблюдала за потоком хромых и искалеченных, перебинтованных детей, стариков с отрешенными лицами и будущих мамочек с огромными животами, истерзанных еще не родившимися детьми. Как же Мэл терпит этих женщин изо дня в день, из года в год? Квирку проще: его подопечные уже мертвы. Сара одернула себя: в последнее время мысли у нее одна мрачнее другой.

Квирк был в расстегнутом зеленом халате. Он сразу извинился за задержку: один из его помощников заболел и в отделении запарка. Сара заверила, что дело у нее не слишком срочное, она заглянет в другой раз, хотя про себя удивилась: откуда запарка, трупы-то никуда не денутся. Квирк отговорку не принял: раз пришла, они побеседуют. Сара чувствовала, что он гадает, зачем она явилась. Квирк вечно все просчитывал.

Они пришли в больничную столовую и устроились за пластиковым столиком у высокого, но грязного окна. Рядом с кухней урчали титаны с кипятком и стеклянные прилавки с засохшими треугольными сандвичам и и маленькими упаковками кексов, которые, словно по злой иронии, назывались «Мраморными». Квиркушел за чаем, а Сара с тоской подумала, что все на свете больницы запущенные, грязные и мрачные. Окно смотрело на низкое блочное здание цвета запекшейся крови. На крыше, очевидно, залитой битумом, Сара заметила кривую вытяжную трубу с козырьком, из нее валил дым, стелющийся на сильном октябрьском ветру. Сара удивилась густоте черного дыма и незаметно для себя стала гадать, что сжигает персонал больницы. Квирк принес две кружки переслащенного, разбавленного молоком чая, который даже пробовать не хотелось. Сара почувствовала слабость и легкость, в последнее время навещавшие ее все чаще, словно душа вылетала из тела и устремлялась в свободное плаванье. Кажется, так в старых книгах описывают депрессию? Неужели у нее серьезные проблемы со здоровьем? А вдруг… вдруг это смерть приближается? Наверное, смерть помогла бы решить многие проблемы. Нет, вряд ли она отделается так быстро и легко…

— Думаю, речь пойдет о Мэле? — спросил Квирк.

Сара испытующе на него взглянула. Что ему известно? Ей бы хотелось это выяснить, очень хотелось, но озвучить вопрос не хватало пороху. Вдруг Квирку известно больше, чем ей, вдруг он посвящен в секреты, еще ужаснее, чем тем те, что узнала она? Сара попыталась сосредоточиться, отчаянно собирая разбегающиеся мысли. О чем он спросил? Ах, да, пойдет ли речь о Мэле. На этот вопрос можно не отвечать.

— Фиби собирается замуж за того молодого человека. — Сара опасливо взяла кружку за ручку — она оказалась липкой. — Разумеется, это исключено.

Судя по напряженному лицу, Квирк спешно менял тактику: все внимание теперь не Мэлу, а Фиби.

— Исключено? — переспросил он.

— Да, — кивнула Сара, — но она, конечно же, слушать ничего не хочет.

— Тогда пожелай ей удачи! Скажи, что целиком и полностью одобряешь ее затею. Фиби мигом передумает.

Это предложение Сара тоже пропустила мимо ушей.

— А ты с ней не поговоришь?

Квирк откинулся на спинку стула, высоко поднял голову и искоса взглянул на Сару.

— Ясно, — кивок получился медленным и очень серьезным. — Хочешь уговорить меня уговорить Фиби бросить неугодного вам бойфренда.

— Квирк, она так молода!

— Мы тоже были молоды.

— У нее вся жизнь впереди.

— И у нас была.

— Да, и разве мало ошибок мы наделали?! — бросилась в атаку Сара, только ее запала надолго не хватило. — Кроме того, ничего не выйдет, об этом позаботятся.

— Кто позаботится? — вскинул брови Квирк. — Мэл? Думаешь, он разрушит счастье дочери?

Качать головой Сара начала, еще не дослушав, хотя глаз так и не подняла.

— Квирк, ты не понимаешь. Против нее целый мир, а не только Мэл. Когда против тебя целый мир, выиграть невозможно.

Квирк посмотрел в окно: по горизонту плыли чернильные облака, значит, будет дождь. Он притих, и, сощурившись, взглянул на Сару — та отвела глаза.

— В чем дело? — спросил он.

— В каком смысле? — с напускной небрежностью спросила Сара. Только Квирк наседал, давил, и она чувствовала себя зайцем, загнанным огромным, неутомимым псом.

— Что-то случилось? — не унимался он. — Вы с Мэлом…

— Не хочу говорить о Мэле! — выпалила Сара с такой скоростью, что целое предложение вышло похожим на одно слово. Она положила руки рядом с перчатками и, глядя на ладони, проговорила: — Тут еще мой отец… — начала она, и Квирк обратился в слух. Сара, как завороженная, разглядывала свои перчатки. — Он пригрозил вычеркнуть Фиби из завещания.

Квирк едва не расхохотался. Завещание старика Кроуфорда — это не шуточки, что далыпе-то будет? Вдруг перед глазами с омерзительной четкостью встало лошадиное лицо помощника Уилкинса, который ждал его в отделении: Синклера в очередной раз свалил стратегический грипп. При мысли о возвращении в мир мертвых, свой вроде бы мир, Квирка бросило в дрожь.

— А как насчет судьи? Что если он поговорит с Фиби или с Мэлом, а заодно и с твоим отцом? Может, он призовет их всех к порядку и заставит найти компромисс? — Сара взглянула на него, как на неразумного ребенка. — Нет, решение наверняка существует. Еще раз предлагаю, скажи, что ты двумя руками за этот брак, вперед, мол, доченька! Уверен, Берти Вустер мигом получит от ворот поворот!

Сара даже не улыбнулась.

— Не хочу, чтобы Фиби связывала себя ранним браком, — покачала головой она.

— Ранним браком? — Квирк скептически улыбнулся. — О чем ты? Я думал, дело в том, что Каррингтон — протестант.

Сара снова потупилась и покачала головой.

I — Жизнь на месте не стоит. Очень скоро все изменится.

— Да-да, лет через сто жизнь станет прекрасной и удивительной.

— Нет, — упрямо возразила Сара, — все скоро должно измениться, — повторила она. — Ровесницы Фиби смогут сами принимать решения, быть собой, жить! — Сара засмеялась, смущенная своими же пафосными словами, посмотрела на Квирка и неуверенно подняла одно плечо. — Квирк, пожалуйста, поговори с ней.

Квирк подался вперед так резко, что толкнул стол, и перчатки Сары сдвинулись, наехав друг на друга. «Они как живые, испуганно от него отпрянули и сжались в комок, — подумала Сара. — Словно невидимка руки заломил».

— Извини, у меня нет времени на молодого оболтуса, по которому сохнет Фиби. Желает за него выйти — как говорится, семь футов под килем, — раздраженно начал Квирк. Сара хотела возразить, но он предостерегающе поднял руку, тише, мол! — Впрочем, если попросишь поговорить с ней ради себя — не ради Мэла, твоего отца или кого-то еще, а ради себя самой — я поговорю.

Повисла такая тишина, что стало слышно, как в окно стучит дождь.

Сара со вздохом поднялась и взяла перчатки, прогнав своего невидимого наперсника.

— Что же, я попробовала, — с грустью проговорила она, вероятно, обращаясь к себе. — Спасибо за чай! — Две кружки так и стояли на столе, полные чуть заметно колышущейся серой жидкости со сморщенной пенкой. — Мне пора.

— Попроси меня!

Квирк не поднялся, он сидел чуть боком, прижав одну руку к спинке стула, другую — к залепленному жиром столу. Откуда в нем столько жестокости? Почему он вечно с ней играет?

— Сам знаешь, не могу.

— Почему?

В коротком смешке Сары звенело раздражение.

— Потому что я стану твоей должницей!

— Нет!

— Да! — выпалила Сара не менее категорично, чем Квирк. — Пожалуйста, поговори с Фиби, ради ее счастья.

— Нет, — решительно возразил Квирк, — только ради тебя.