Волк Севера

В тот День Джорундира Вулфрик вернулся домой лишь далеко за полночь. Праздник прошел как в тумане: еда, питье, хлопанье в ладоши. Воины, которые пугали его с тех пор, как он узнал, что значит бояться, подошли и пожали ему руку, улыбаясь, — это дезориентировало, но Вулфрик никогда не чувствовал себя таким счастливым. Он добился того, что удается не каждому, и добился этого в одиночку. Он знал, что еще будет много возможностей все испортить, но он преодолел первое большое препятствие, и вид с вершины был упоительным.

Он устал, и у него болели ноги от долгого стояния, когда он поднялся по двум деревянным ступенькам на крыльцо своего дома. Какой-то звук в темноте напугал его.

Еще не время, мальчик, — сказал голос его отца. Иди сюда. Я хочу тебе кое-что показать".

Вульфрик больше всего на свете хотел спать, но отцу нельзя было отказать. И уж точно не в день Джорундира. Что, если было еще одно испытание, о котором он не знал? Вульфрик последовал за ним обратно в деревню. Празднество все еще продолжалось, и обычно тихий деревенский вечер был наполнен звуками веселья, которое могло принести только большое количество алкоголя.

Они шли молча, обходя празднования, пока не добрались до загона за деревенской конюшней. Вольфрам издал пронзительный свист сквозь зубы. Раздалось фырканье, а затем послышался звук большого зверя, идущего к ним. Из темноты вынырнула огромная черная лошадь. Он направился прямо к Вольфраму и прижался к его руке.

Его зовут Грейфелл, — сказал Вольфрам.

Вульфрик нахмурился. Он не серый. Он понял, что звучит неблагодарно, и пожалел об этом, как только слова покинули его рот.

Вольфрам рассмеялся. 'Нет, не серый. Не поэтому он зовется Грейфелл. Одна из лошадей Джорундира, его лучшая, носила имя Грейфелл. Этот парень был бы достойным скакуном для бога, если бы он когда-нибудь решил вернуться в царство людей. За свою жизнь я вырастил много лошадей, но он — лучший".

Вульфрик протянул руку, чтобы погладить морду Грейфелла, но тот огрызнулся, как только его рука оказалась в пределах досягаемости. Вольфрам снова рассмеялся.

Он гордый, высокомерный и злобный, и он не потерпит тебя ни на мгновение, пока ты не докажешь ему, что достоин".

Вульфрик кивнул.

Я дал ему свободу, когда он был молод; позволил ему бродить по пастбищам, но он всегда возвращался", — сказал Вольфрам. Наши линии переплетены, и он знает это так же хорошо, как и я. Мой дед сражался верхом на лошади своего прадеда, и эта связь уходит корнями еще дальше. Прародитель Грейфелла умер подо мной, но только после того, как уберег меня от беды. Грейфелла почти не нужно было ломать, когда пришло время. Казалось, он знал, для чего предназначен. Я знал, что в нем есть что-то особенное с момента его рождения, что кровь его рода течет верно и по-прежнему сильна. Точно так же, как, как ты показал сегодня, сильна наша".

Заботься о нем, заслужи его доверие и уважение, и он будет с тобой до последнего вздоха. Это лучшая лошадь, на которую я когда-либо смотрел. Для меня было счастьем воспитывать и тренировать его. Теперь он твой".