Вавилонские хроники

* * *

В принципе, несмотря на многочисленные претензии к руководству фирмы, мы расходились с собрания довольные. Цира возмущенно ворчала, что не станет она работать с Бэлшуну, этим ублюдком от Искусства, но мы с Мурзиком видели – новые перспективы ее воодушевили. К тому же Изя хорошо платит. И нет оснований думать, будто с расширением фирмы он станет платить хуже.

Мы шли втроем по набережной Евфрата. Весна властно входила в Город. Сады Семирамис покрылись нежным налетом зелени. Будто дунул кто-то из пульверизатора – легонько-легонько – и обрызгал еще голые ветки деревьев.

Лед почти сошел. Только в середине реки иной раз проплывала тающая льдина.

Цира тяжко висела у меня на локте. А Мурзик сбоку топал, пивко прихлебывал. Он был без шапки. Не холодно ему, морде каторжанской. Время от времени Цира у него из бутылки потягивала.

А я из своей бутылки пил. Цира иной раз и из моей бутылки глоточек-другой ухватывала.

И было нам почему-то весело. Хотя по-настоящему беззаботная рожа только у Мурзика была, а мы с Цирой делали вид, будто нас разные производственные заботы одолевают.

Да только Мурзик-Хашта нам не верил.

Да мы и сами себе не очень-то верили.

Придя домой, Хашта сразу на кухню направился – ставить чайник. Загремел там жестяными коробками. Крикнул:

– Может, кофе сварить?

Цира, обессиленно пав на диван, потребовала кофе. А я – чаю.

– Пон'л, – сказал Мурзик из кухни.

Цира покачала в воздухе ножками. Я наклонился над нею и снял сперва один сапожок, потом другой. У Циры была мудреная шнуровка на сапожках, о сорока дырочках, если не больше. Потом я вынул Циру из ее легкой беличьей шубки.

Цира улеглась на животе и лениво взялась за мурзикову книгу «Солдат и королевна». Полистала. Посмотрела картинки.

С кухни доносился голос Мурзика. Он варил кофе и, не стесняясь, распевал очередную каторжную песню.

– Мурзик! – крикнул я, перекрывая пение. – А ты что, и в офисе это поешь? Когда подметаешь?

Мурзик на миг прервался.

– Ну, – сказал он. – А что, это нельзя?

– Можно, – сказал я. – Только не очень прилично.

– Да ну еще, – проворчал Мурзик. И возобновил пение.

Цира вдруг громко фыркнула и отбросила мурзикову книгу.

– Ты чего? – спросил я, садясь рядом.

– Ничего…

Я взял «Солдата и королевну». Цира перекатилась на спину и уставилась в потолок. С потолка на нее уставился паук.

Цира любит пауков. Считает, что пауки – к счастью.

Паук, подумав, повис над Цирой и немного покачался на невидимой нитке.

Я долистал мурзикову книгу. Повесть для малограмотных «Солдат и королевна» заканчивалась так, как и положено сказке: «…И стали они жить-поживать, добра наживать».

А под цветочком и яблочком в корзине с бантиком – финальной виньеткой – корявым почерком Мурзика было дописано: «…И ТРАХОЦА».