Русские земли в XIII–XIV веках: пути политического развития

Новгородская земля

Политическое развитие Новгородской земли во второй половине XIII–XIV веках характеризуется укреплением республиканских форм правления. Когда в период великого княжения Александра Невского Новгород стал признавать над собой сюзеренитет великого князя владимирского (князья других ветвей, кроме суздальских Юрьевичей, в эпоху после нашествия Батыя в Новгороде уже не появлялись), князья в Новгороде еще обладали реальной исполнительной властью: в компетенцию князя входило утверждение судебных актов, поземельных и имущественных сделок, документов, регулирующих торговые конфликты. Но в конце XIII века происходит изъятие этих вопросов из ведения князя в пользу республиканского судопроизводства[394]. С этого времени сюзеренитет великих князей над Новгородом носил во многом номинальный характер.

В XIV веке в политике Новгорода важную роль начинают играть взаимоотношения с Литвой. И.Б. Греков считал, что правители Великого Новгорода в этом столетии постоянно лавировали между великим Владимирским княжением и великим княжеством Литовским, приглашая к себе то литовских князей, то «московско-владимирских»[395]. Однако ставить знак равенства между отношениями Новгорода к Северо-Восточной Руси и к Литве неправомерно. Литовские князья, приходившие в Новгород в XIV веке, не занимали новгородского княжеского стола: им давались новгородским боярским правительством определенные территории в «кормление» с тем, чтобы они обороняли эти земли от Ордена и Швеции[396]. Когда в 1333 году в Новгород приехал князь Наримант Гедиминович, «даша ему Ладогу, и Орѣховый, и Корѣльскыи и Корѣльскую земли, и половину Копорьи (все это пограничные со шведскими и орденскими владениями земли — А.Г.) въ отцину и в дѣдѣну, и его дѣтемъ»[397]. Вскоре Наримант оставил Новгород[398]. В 1379 г. туда приехал его сын Юрий[399] и получил, по-видимому, те же волости. В 1383 г. в Новгороде появляется князь Патрикий Наримантович, «и даша ему кормление: Орѣховъ город, Корѣльскыи город, и пол-Копорья города и Луское село»[400], т. е. земли того же региона; в следующем году новгородское правительство дало вместо Орехового и Корельского Патрикию Русу и Ладогу[401]. В 1386 г. Патрикий участвует в обороне Новгорода от войск великого князя Дмитрия Ивановича[402]. В 1389–1392 гг. в Новгороде пребывает князь Семен (Лугвень) Ольгердович[403]. Когда он появляется здесь вторично в 1407 г., «даша ему Новгородчи пригороды, которыи былѣ преже сего за ним»[404], т. е. и Семен сидел не в самом Новгороде, а в «пригородах» — городах, находящихся под новгородской властью.

Иными были отношения с князьями Северо-Восточной Руси. Великий князь владимирский, как сюзерен Новгородской республики, имел право держать своих наместников в самой ее столице. Великокняжеские «наместники» в Новгороде упоминаются в новгородском летописании XIV в. под 1304, 1312, 1314, 1315, 1316 (наместники Михаила Тверского), 1327, 1333, 1339 гг. (наместники Ивана Калиты), 1342 г. (наместник Семена Ивановича Борис), 1348 г. (наместники Семена Ивановича), 1360 (наместники Дмитрия Константиновича Суздальского, бывшего в то время великим князем владимирским), 1367 г. (наместник Дмитрия Ивановича Московского), 1375 г. (наместник Дмитрия Ивановича Иван Прокшинич), 1386 г. (наместники Дмитрия Ивановича, присланные в Новгород после заключения мира)[405]. Наместники великого князя фигурируют также в договорных грамотах Новгорода с немцами 1338, 1342, 1370/71, 1371 и 1372 гг. (причем наместник ставится в текстах договоров перед посадником и тысяцким — высшими должностными лицами Новгородской республики; раньше «наместника великого князя» упоминается лишь архиепископ)[406].

Безусловно, правящие круги Великого княжества Литовского рассматривали Новгородскую землю как объект своей возможной экспансии, а новгородская верхушка могла видеть в Литве противовес великим князьям владимирским во время конфликтов с ними (недаром появление служилых литовских князей в Новгороде по времени совпадало с конфликтами с владимирскими великими князьями)[407]. Но эти конфликты не ставили под сомнение тесную политическую связь Новгорода с Северо-Восточной Русью Новгородское правительство могло сталкиваться с великим князем по конкретным политическим вопросам[408], могло даже предпочитать одних претендентов на великокняжеский стол другим[409], но сюзеренитет великих князей владимирских над Новгородом при этом под сомнение не ставился. Список новгородских князей в XIV веке называет (и следовательно, считает новгородскими князьями) только князей, занимавших (последовательно) великокняжеский владимирский стол: Андрея Александровича Городецкого, Михаила Ярославича Тверского, Юрия Даниловича Московского, Дмитрия Михайловича Тверского, Александра Михайловича Тверского, Ивана Даниловича Калиту, Семена Ивановича, Ивана Ивановича, Дмитрия Константиновича Суздальского, Дмитрия Ивановича Донского, Василия Дмитриевича[410].

В XIV столетии только однажды, около 1398 г., в условиях особенно острого конфликта с Москвой из-за Двинской земли[411], новгородское правительство, видимо, решило признать сюзеренитет над Новгородом великого князя литовского Витовта, но быстро отказалось от такого шага, что видно из грамоты, присланной Витовтом в Новгород в 1399 г.: «Князь Витовтъ Литовьскыи Кестутьевич присла в Новъгород възметную грамоту, рекъ тако: "обеществовалѣ мя есте, что было вам за меня нятися, а мнѣ было вам княземъ великымъ быти, а вас мнѣ было боронити, и вы за мене не ялися; и новгородци князю Витовту от себе грамоту възметную отослаша"»[412], т. е. не признали его претензий.

Разное отношение Новгорода к великим княжествам Владимирскому и Литовскому видно и в титулатуре их правителей, применяемой в новгородском летописании. Владимирские князья XIV в. именуются «великими» гораздо последовательнее, чем литовские: Михаил Ярославич — 1 раз (из трех упоминаний его в период великого княжения), Юрий Данилович — 5 (из 11), Дмитрий Михайлович — 0 (2), Александр Михайлович — 0 (2), Иван Данилович — 16 (20), Семен Иванович — 5 (9), Иван Иванович — 0 (0 — упомянуто лишь о получении им великого княжения в Орде), Дмитрий Константинович — 1 (1), Дмитрий Иванович — 19 (20), Василий Дмитриевич (учитываются только упоминания XIV в.) — 25 (25)[413]; в то же время Гедимин назван великим князем 2 раза (из 4), Явнут — 1 (1), Ольгерд (в период его великого княжения) — 0 (2), Кейстут — 1 (1), Ягайло — 0 (1), Витовт (учитываются упоминания XIV в.) — 1 (13)[414].

Таким образом, тесная политическая связь между Новгородом и Северо-Восточной Русью, установившаяся еще накануне Батыева нашествия и приобретшая форму сюзеренитета великого князя владимирского над Новгородом при Александре Невском, сохранялась на протяжении второй половины XIII–XIV веков.

В центре Новгородской земли, где в домонгольское время иногда существовал особый княжеский стол — Торжке — в период после нашествия собственный князь упомянут только один раз: это Ярослав Владимирович (из Ростиславичей), находившийся там в 1245 г. (в новгородское княжение Александра Невского)[415].