Братья. Джон Фостер Даллес, Аллен Даллес и их тайная мировая война

Ни один американец не присутствовал на этом приеме, поскольку Фостер дал указание своей делегации не вступать в контакт с китайцами. На пленарных заседаниях он отказывался признавать присутствие Чжоу и, по словам одного британского дипломата, демонстрировал "почти патологическую ярость и мрачность", "опустив уголки рта и устремив глаза в потолок, сосал зубы". По другому мнению, он "вел себя с прищуренным отвращением пуританина в доме дурной славы".

Эта решимость отвергнуть телесную реальность по дипломатическим соображениям привела Фостера к самому странному и, возможно, самому ранящему изгибу в его публичной карьере.

"На первой встрече, - вспоминал много лет спустя американский дипломат У. Алексис Джонсон, - когда мы вышли в зал для приемов на перерыв, там был Чжоу Эньлай.... И когда вошел Даллес, Чжоу Эньлай двинулся к нему, очевидно, чтобы пожать ему руку. Вокруг было много фотографов, и Даллес довольно грубо повернулся спиной.... Это глубоко ранило Чжоу, и на протяжении многих лет, даже до сих пор, Чжоу вспоминает этот случай с посетителями, и это очень сильно, я думаю, повлияло на его отношение. Я не говорю, что политические факторы изменились бы, но это была потеря лица, конечно, и глубокая рана для Чжоу Эньлая, и это имело определенный эффект. Я знал об этом. Я видел это и видел, как это отражалось на всей остальной части конференции".

Почти все в Вашингтоне по-прежнему считали, что Китай и Советский Союз идут в ногу, а не движутся к горькому расколу. Увольнение ведущих экспертов Госдепартамента по Восточной Азии и замена их сторонниками "китайского лобби" не оставили никого, кто мог бы объяснить тонкости или аргументировать дипломатическую позицию. Любое предложение Фостера встретиться с Чжоу или даже пожать ему руку исчезало в тумане непроверенных предположений.

"К сожалению, существуют правительства или правители, которые не соблюдают элементарные нормы международного поведения, чтобы их можно было должным образом ввести в организованную семью наций", - сказал Фостер, объясняя свое поведение в Женеве. "Это иллюстрирует режим, который сейчас правит материковой частью Китая".

Вскоре после начала женевских переговоров Фостер почувствовал, что разворачивается кошмарный сценарий. Ему потребовалась всего неделя, чтобы понять, что у него нет надежды удержать Хо у власти. Как только он это понял, он улетел домой. Это единственный случай в американской истории, когда государственный секретарь покинул конференцию крупных держав до ее окончания.

"Скучный, невообразимый, непонимающий", - сказал Черчилль о Фостере, когда узнал о его внезапном отъезде из Женевы. "Такой неуклюжий, что я надеюсь, что он исчезнет".

В результате трехмесячных переговоров в Женеве, прерванных падением французского правительства, было достигнуто соглашение. Вьетнам был разделен по талии, вдоль семнадцатой параллели. Хо будет править из Ханоя на севере, а Франция и ее союзники сформируют прозападный режим на юге со штаб-квартирой в Сайгоне. Раздел должен был продлиться два года, в течение которых внешние силы не должны были посылать войска или оружие для поддержки какой-либо группировки. В июле 1956 г. должны были состояться выборы "под наблюдением международной комиссии". Страна будет воссоединена под управлением того, кто победит.

Посол Франции в Вашингтоне и будущий министр иностранных дел Морис Куве де Мюрвиль откровенно назвал это "соглашением оставить все на волю коммунистов, потому что никто не сможет этому помешать". Парижская газета Le Figaro заявила, что Франция "в трауре", но приветствовала это соглашение, поскольку оно означало, что "французская кровь больше не будет литься в безнадежной битве". Фостер считал его катастрофическим. Соединенные Штаты отказались подписать Женевское соглашение. Фостер выступил с заявлением, что Соединенные Штаты будут соблюдать его до тех пор, пока это не ослабит американскую безопасность, и "воздержатся от угрозы или применения силы" для его нарушения.

Если бы Фостер принял Женевское соглашение и убедил в этом Эйзенхауэра, Соединенные Штаты могли бы избежать участия во Вьетнаме. Вместо этого он воспротивился этому, не считал Соединенные Штаты связанными его положениями и в конечном итоге действовал с целью его подрыва. Он считал, что Соединенные Штаты обязаны в Индокитае, как и в других странах, "заполнить вакуум власти", оставшийся после отступления колониальных держав, и сохранить "не просто способность действовать в чрезвычайных ситуациях, а ежедневное, каждодневное присутствие".

Как только стало ясно, что Вьетнам будет разделен, Фостер и Аллен поняли, что временное новое государство, которое будет создано на юге, станет их платформой. Они должны найти человека, который возглавит его. Их идеальным кандидатом должна была стать фигура, достаточно вдохновляющая, чтобы сместить Хо с поста национального героя страны, а затем победить его политически или военным путем. Это была первая из многих невыполнимых задач, которые США ставили перед собой во Вьетнаме.

Нго Динь Дьем, плотный католический мандарин, был мелким чиновником во Вьетнаме, а в 1933 г. в течение трех месяцев занимал пост министра внутренних дел. В течение более чем двух десятилетий после этого он не работал, а жил в семинариях, в том числе в Лейквуде (штат Нью-Джерси), которую курировал небезызвестный кардинал Спеллман. Его христианство делало его маловероятным лидером на родине - Вьетнам на 90% состоит из буддистов, - но американцы это оценили. Спеллман познакомил его с такими авторитетами, как Генри Люс, и такими политиками-католиками, как сенаторы Майк Мэнсфилд и Джон Ф. Кеннеди. Когда пришло время американским лидерам выбирать спасителя для Южного Вьетнама, они не знали никого другого.

Некоторые из тех, кто работал с Дьемом, сомневались, что кому-либо удастся сделать из него государственного деятеля. Генерал Поль Эли, начальник французского штаба, считал его "крайне свиноподобным". Император Бао Дай, правивший страной при поддержке Франции до отъезда в Канны, назвал его "психопатом, желающим покончить с собой даже ценой тысяч жизней", но предложил назначить его премьер-министром, поскольку считал - как оказалось, правильно - что Дьем сможет переманить США на роль, от которой отказывалась Франция.

Я сказал Фостеру Даллесу во время нашей встречи: "Я не думаю, что Дьем подходит для этого", - вспоминал спустя годы Пьер Мендес-Франс, премьер-министр Франции. "Во-первых, он человек с севера. Он не человек из этой страны. Он приехал с севера, поэтому люди в этом Южном Вьетнаме не чувствуют его принадлежности, понимаете? Второе, он католик, вот то, чему, опять же, не место в этой стране. В-третьих, он связан с очень реакционными военными кругами, и я не думаю, что он способен провести какие-либо демократические реформы. На него нельзя рассчитывать, например, при проведении аграрной реформы, потому что в его окружении слишком много помещиков.... В-четвертых, он человек, слишком доверяющий полиции, какому-то правительству, которое все время стремится к фашистской концепции".

Мендес-Франс разрабатывал Женевское соглашение, которое Фостер считал подлой капитуляцией, поэтому его слова не имели большого значения. Фостер и Аллен решили, что Дьем - лучший кандидат из всех возможных. С их благословения Бао Дай предложил ему возглавить Южный Вьетнам. Он согласился и 25 июня 1954 г. вылетел из Парижа в Сайгон, чтобы взять на себя руководство страной, которой еще не существовало.

Аллен выбрал одного из своих любимых оперативников, Эдварда Лэнсдейла, чтобы тот тренировал Дьема на пути к популярности и, в конечном счете, к победе над Хо. На Филиппинах в начале 1950-х годов Лэнсдейл возвел малоизвестного политика Рамона Магсайсая в национальное руководство и помог ему подавить партизанское восстание, используя различные тактики - от пропаганды на основе фольклора до фальсификации выборов и напалмовых бомбардировок. Теперь Лансдейл в звании полковника ВВС и с прикрытием в качестве помощника военно-воздушного атташе должен был отправиться в Сайгон, чтобы проделать ту же самую работу с Дьемом.

"Я хочу, чтобы ты сделал то же, что и на Филиппинах", - сказал Фостер Лансдейлу на прощальной встрече.

В день, когда Дьем прибыл, чтобы принять руководство своей новой страной, он встретился с человеком, которого Аллен послал вести его к победе.

Лансдейл вошел во дворец Гиа Лонг, бывшую резиденцию французского губернатора, и обнаружил там Дьема, который шел по коридору в одном из своих фирменных белых костюмов. Он представился, и двое мужчин удалились для первой из бесчисленных частных бесед. Это стало началом долгого и напряженного сотрудничества двух людей и двух правительств.

Всего через несколько часов после этой судьбоносной встречи в далекой Гватемале президент Хакобо Арбенс подал в отставку. За одни выходные - 26-27 июня 1954 года - пал второй объект Даллеса и начались тайные действия против третьего.

Через десять дней Дьем был назначен премьер-министром. В последующие месяцы Лансдейл дважды спасал его: один раз от переворота, совершенного начальником штаба его армии, а затем от восстания влиятельных банд и религиозных сект. Воспользовавшись "чистым чеком", выданным ему Алленом, Лансдейл заплатил 12 млн. долл. лидерам повстанцев, которые согласились отменить свои заговоры, и нанял наемников для подавления тех сект, которые не поддались на подкуп.

Жестокость этих репрессий, а также коррупция Дьема и его отказ расширить правительство за пределы своей узкой клики вызвали волну гневных выступлений и редакционных статей в США. Эйзенхауэр был вынужден направить во Вьетнам специального посланника, а когда тот вернулся, генерал Дж. Лоутон Коллинз рекомендовал заменить Дьема. Однако Аллен получил телеграмму от Лэнсдейла, в которой утверждалось, что, несмотря на все его недостатки, Дьем "имеет больше шансов на успех", чем любая возможная замена. Аллен передал этот вердикт Фостеру, который, в свою очередь, довел его до сведения Эйзенхауэра. Все согласились с ним. Разговоры о замене Дьема больше не велись.

Именно в этот момент участие США во Вьетнаме стало проектом Даллеса. Фостер и Аллен решили бросить вызов Дьему. Они убедили в этом Эйзенхауэра. Это определило роковой курс.

Из секретных документов середины 1954 г. становится ясно, что обе стороны понимали, что идут к столкновению. В августе Совет национальной безопасности, где Фостер и Аллен имели решающее влияние, принял директиву под названием "Политика США в отношении постгенуэзского Вьетнама", в которой говорилось, что необходимо заставить Францию полностью "отмежеваться" от Вьетнама, чтобы Соединенные Штаты могли бороться с Хо по-своему.

Хо также предвидел приближение войны.

"До сих пор мы концентрировали свои усилия на уничтожении сил французского империалистического агрессора", - заявил он своим товарищам на конспиративной встрече. "Но сейчас французы ведут с нами переговоры, а американские империалисты становятся нашим главным и прямым врагом. Поэтому наше острие должно быть направлено на последних. До восстановления мира мы будем продолжать борьбу с французами. Но в центре нашего внимания и внимания народов мира должны быть Соединенные Штаты".