Ярмарка тщеславия [англ. и рус. параллельные тексты]

But though he had a fine flux of words, and delivered his little voice with great pomposity and pleasure to himself, and never advanced any sentiment or opinion which was not perfectly trite and stale, and supported by a Latin quotation; yet he failed somehow, in spite of a mediocrity which ought to have insured any man a success.

Но хотя речь его лилась гладко, а слабенький голос звучат напыщенно и самодовольно и хотя он никогда не высказывал иных чувств и мнений, кроме самых избитых и пошлых, и не забывал подкреплять их латинскими цитатами, все же он не добился больших отличий, - и это несмотря на свою посредственность, которая, казалось бы, должна была стяжать ему лавры.

He did not even get the prize poem, which all his friends said he was sure of.

Сочиненная им поэма не была даже удостоена приза, хотя друзья наперебой пророчили его мистеру Кроули.

After leaving college he became Private Secretary to Lord Binkie, and was then appointed Attache to the Legation at Pumpernickel, which post he filled with perfect honour, and brought home despatches, consisting of Strasburg pie, to the Foreign Minister of the day.

Окончив университет, он сделался личным секретарем лорда Бинки, а затем был назначен атташе при посольстве в Пумперникеле, и этот пост занимал с отменной честью, добросовестно отвозя на родину, министру иностранных дел, пакеты, состоявшие из страсбургского пирога.

After remaining ten years Attache (several years after the lamented Lord Binkie's demise), and finding the advancement slow, he at length gave up the diplomatic service in some disgust, and began to turn country gentleman.

Пробыв в этой должности десять лет (в том числе и после безвременной кончины лорда Блики) и находя, что продвижение на дипломатическом поприще совершается слитном медленно, он бросил службу, успевшую набить ему оскомину, предпочитая стать помещиком.

He wrote a pamphlet on Malt on returning to England (for he was an ambitious man, and always liked to be before the public), and took a strong part in the Negro Emancipation question.

По возвращении в Англию мистер Кроули написал брошюру о солоде - как человек честолюбивый, он любил быть на виду у публики - и горячо высказывался за освобождение негров.

Then he became a friend of Mr. Wilberforce's, whose politics he admired, and had that famous correspondence with the Reverend Silas Hornblower, on the Ashantee Mission.

По этому случаю он был удостоен дружбы мистера Уилберфорса, политикой которого восторгался, и вступил в знаменитую переписку с преподобным Сайласом Хорнблоуэром об обращении в христианство ашантиев.

He was in London, if not for the Parliament session, at least in May, for the religious meetings.

Он ездил в Лондон, если не на парламентские сессии, то, по крайней мере, на происходившие в мае религиозные собрания.

In the country he was a magistrate, and an active visitor and speaker among those destitute of religious instruction.

В своем графстве он был судьей и неустанным ревнителем христианского просвещения, разнося и проповедуя его среди тех, кто, по его мнению, особенно в нем нуждался.

He was said to be paying his addresses to Lady Jane Sheepshanks, Lord Southdown's third daughter, and whose sister, Lady Emily, wrote those sweet tracts,

Ходили слухи, что он питает нежные чувства к леди Джейн Шипшенкс, третьей дочери лорда Саутдауна, сестра которой, леди Эмили, написала такие восхитительные брошюры, как

"The Sailor's True Binnacle," and

"Истинный компас моряка" и

"The Applewoman of Finchley Common."

"Торговка яблоками Финчлейской общины".

Miss Sharp's accounts of his employment at Queen's Crawley were not caricatures.

То, что мисс Шарп писала о его занятиях в Королевском Кроули, отнюдь не карикатура.

He subjected the servants there to the devotional exercises before mentioned, in which (and so much the better) he brought his father to join.

Он заставлял слуг предаваться благочестивым упражнениям, как уже упоминалось, и (что особенно служит ему к чести) привлекал к участию в них и отца.

He patronised an Independent meeting-house in Crawley parish, much to the indignation of his uncle the Rector, and to the consequent delight of Sir Pitt, who was induced to go himself once or twice, which occasioned some violent sermons at Crawley parish church, directed point-blank at the Baronet's old Gothic pew there.

Он оказывал покровительство молитвенному дому индепендентов прихода Кроули, к великому негодованию своего дяди-пастора и, следовательно, к восхищению сэра Питта, который даже соблаговолил побывать на их собраниях раз или два, что вызвало несколько громовых проповедей в приходской церкви Кроули, обращенных в упор к старой готической скамье баронета.

Honest Sir Pitt, however, did not feel the force of these discourses, as he always took his nap during sermon-time.

Впрочем, простодушный сэр Питт не почувствовал всей силы этих речей, ибо всегда дремал во время проповеди.

Mr. Crawley was very earnest, for the good of the nation and of the Christian world, that the old gentleman should yield him up his place in Parliament; but this the elder constantly refused to do.

Мистер Кроули самым серьезным образом считал, что старый джентльмен обязан уступить ему свое место в парламенте - в интересах нации и всего христианского мира, но Кроули-старший и слышать об этом не хотел.

Both were of course too prudent to give up the fifteen hundred a year which was brought in by the second seat (at this period filled by Mr. Quadroon, with carte blanche on the Slave question); indeed the family estate was much embarrassed, and the income drawn from the borough was of great use to the house of Queen's Crawley.

Оба были, конечно, слишком благоразумны, чтобы отказаться от тысячи пятисот фунтов в год, которые приносило им второе место в парламенте от округа (в ту пору занятое мистером Кводруном с carte blanche {Полной свободой действий (франц.).} по невольничьему вопросу). Да и в самом деле, родовое поместье было обременено долгами, и доход от продажи представительства приходился как нельзя более кстати дому Королевского Кроули.

It had never recovered the heavy fine imposed upon Walpole Crawley, first baronet, for peculation in the Tape and Sealing Wax Office.

Поместье до сих пор не могло оправиться от тяжелого штрафа, наложенного на Уолпола Кроули, первого баронета, за учиненную им растрату в Ведомстве Сургуча и Тесьмы.

Sir Walpole was a jolly fellow, eager to seize and to spend money (alieni appetens, sui profusus, as Mr. Crawley would remark with a sigh), and in his day beloved by all the county for the constant drunkenness and hospitality which was maintained at Queen's Crawley.

Сэр Уолпол, веселый малый, мастер и нажить и спустить деньгу (Alien! appetens sui profusus {Стремящийся к чужому упускает свое (лат.).}, - как говаривал со вздохом мистер Кроули), в свое время был кумиром всего графства, так как беспробудное пьянство и хлебосольство, которым славилось Королевское Кроули, привлекали к нему сердца окрестных дворян.

The cellars were filled with burgundy then, the kennels with hounds, and the stables with gallant hunters; now, such horses as Queen's Crawley possessed went to plough, or ran in the Trafalgar Coach; and it was with a team of these very horses, on an off- day, that Miss Sharp was brought to the Hall; for boor as he was, Sir Pitt was a stickler for his dignity while at home, and seldom drove out but with four horses, and though he dined off boiled mutton, had always three footmen to serve it.

Тогда погреба были полны бургонского, псарни -собак, а конюшни - лихих скакунов. А теперь те лошади, что имелись в Королевском Кроули, ходили под плугом или запрягались в карету "Трафальгар". Кстати, упряжка этих самых лошадей, оторвавшись в тот день от своих бесчисленных повинностей, и доставила в поместье мисс Шарп, - ибо, как ни мужиковат был сэр Питт, однако у себя дома он весьма щепетильно охранял свое достоинство и редко выезжал иначе, как на четверке цугом; и хотя у него к обеду и была лишь вареная баранина, зато подавали ее на стол три лакея.

If mere parsimony could have made a man rich, Sir Pitt Crawley might have become very wealthy--if he had been an attorney in a country town, with no capital but his brains, it is very possible that he would have turned them to good account, and might have achieved for himself a very considerable influence and competency.

Если бы скаредность вела к богатству, сэр Питт Кроули, наверное, был бы крезом; с другой стороны, окажись он каким-нибудь стряпчим в провинциальном городке, где единственным принадлежащим ему капиталом была бы его голова, он, возможно, с ее помощью добился бы весьма значительного положения и влияния.

But he was unluckily endowed with a good name and a large though encumbered estate, both of which went rather to injure than to advance him.

Но, на свою беду, он был наделен громким именем и большим и даже не заложенным еще поместьем, - и оба эти обстоятельства скорее вредили ему, чем помогали.

He had a taste for law, which cost him many thousands yearly; and being a great deal too clever to be robbed, as he said, by any single agent, allowed his affairs to be mismanaged by a dozen, whom he all equally mistrusted.

Он питал к сутяжничеству страсть, которая обходилась ему во много тысяч ежегодно, и, будучи, по его словам, слишком умен, чтобы дать себя грабить одному агенту, предоставил запутывать свои дела целой дюжине и никому из них не верил.

He was such a sharp landlord, that he could hardly find any but bankrupt tenants; and such a close farmer, as to grudge almost the seed to the ground, whereupon revengeful Nature grudged him the crops which she granted to more liberal husbandmen.

Он был таким прижимистым землевладельцем, что только вконец разорившиеся горемыки решались арендовать у него землю, и таким расчетливым сельским хозяином, что буквально трясся над каждым зерном для посева; и мстительная при рода платила ему тем же -обсчитывая его на урожае и награждая более щедрых хозяев.

He speculated in every possible way; he worked mines; bought canal-shares; horsed coaches; took government contracts, and was the busiest man and magistrate of his county.

Он участвовал во всевозможных спекуляциях: разрабатывал копи, покупал акции обществ для постройки каналов, поставлял лошадей для почтовых карет, брал казенные подряды и был самым занятым человеком и судьей во всем графстве.

As he would not pay honest agents at his granite quarry, he had the satisfaction of finding that four overseers ran away, and took fortunes with them to America.

Так как ему не хотелось платить честным управителям на своих гранитных каменоломнях, то он имел удовольствие узнать, что четверо его надсмотрщиков удрали в Америку, захватив с собой по целому состоянию.

For want of proper precautions, his coal-mines filled with water: the government flung his contract of damaged beef upon his hands: and for his coach-horses, every mail proprietor in the kingdom knew that he lost more horses than any man in the country, from underfeeding and buying cheap.

Из-за непринятия вовремя мер предосторожности его угольные шахты заливало водой; казна швыряла ему обратно контракты на поставку мяса, оказавшегося испорченным; и любому содержателю почты в королевстве было известно, что сэр Питт терял больше лошадей, чем кто-либо другой во всей стране, потому что плохо их кормил, да и покупал по дешевке.

In disposition he was sociable, and far from being proud; nay, he rather preferred the society of a farmer or a horse-dealer to that of a gentleman, like my lord, his son: he was fond of drink, of swearing, of joking with the farmers' daughters: he was never known to give away a shilling or to do a good action, but was of a pleasant, sly, laughing mood, and would cut his joke and drink his glass with a tenant and sell him up the next day; or have his laugh with the poacher he was transporting with equal good humour.

В обращении с людьми он был обходителен и прост и даже предпочитал общество какого-нибудь фермера или барышника обществу джентльмена, вроде милорда - своего сына. Он любил выпить, загнуть крепкое словцо и переброситься шуткой с фермерскими дочками. Всем было известно, что он и шиллинга не даст на доброе дело, но у него был веселый, лукавый, насмешливый нрав, и он мог пошутить с арендатором или распить с ним бутылку вина, а наутро описать его имущество и продать с молотка; мог балагурить с браконьером, которого он с таким же неизменным добродушием на следующий день отправлял на каторгу.

His politeness for the fair sex has already been hinted at by Miss Rebecca Sharp--in a word, the whole baronetage, peerage, commonage of England, did not contain a more cunning, mean, selfish, foolish, disreputable old man.

Его галантность по отношению к прекрасному полу была уже отмечена мисс Ребеккой Шарп. Словом, среди всех баронетов, пэров и членов палаты общин Англии вряд ли нашелся бы другой такой хитрый, низкий, себялюбивый, вздорный и малопорядочный старик.

That blood-red hand of Sir Pitt Crawley's would be in anybody's pocket except his own; and it is with grief and pain, that, as admirers of the British aristocracy, we find ourselves obliged to admit the existence of so many ill qualities in a person whose name is in Debrett.

Багровая лапа сэра Питта Кроули готова была полезть в любой карман, только не в его собственный. Как почитатели английской аристократии, мы с величайшим огорчением и прискорбием вынуждены признать наличие столь многих дурных качеств у особы, имя которой занесено в генеалогический словарь Дебрета.