Михаль Отсо

Да вот только кто ж ей позволит-то? Наивная.

Удобнее пристроил её на плече, приобняв за ноги, чтобы не свалилась по дороге, и пошёл от камня прочь.

- Отпусти меня немедленно, зверюга мохнатый! Убери сейчас же свои лапы загребущие! Поставь меня на ноги, я сказала!

Активно дрыгая в воздухе этими самыми ногами, она мешала мне идти, за что и заработала несильный шлепок по мягкому месту и предостережение.

- А ну, не вертись! Домой донесу, тогда и отпущу. А то родители заждались уже. Гулёна.

На миг замерев, видимо ошарашенная моими словами, она с удвоенной силой начала вырываться. Но осознав всю тщетность предпринимаемых усилий, в голос завопила, разом обрывая всё ещё доносившиеся с пригорка песни.

- Да помогите же мне, хоть кто-нибудь!

Парнишка было дёрнулся в мою сторону, но я, резко обернулся и одной рукой придерживая за ноги Маришку, демонстративно зажёг на свободной руке боевой пульсар, мрачно предупреждая:

- Не суйся.

Он замер, не закончив движения, и настороженно посмотрел на меня из-под нахмуренных бровей. Правильное решение. Я этого котёнка и без магии голыми руками заломать могу. А пульсары – так просто доходчивее.

Впитал в ладонь неиспользованное заклинание и, неотрывно глядя рысёнку в глаза, угрожающе припечатал.

- И думать о ней забудь. Девушка занята.

Дополнив свои слова очередным увесистым шлепком по ерзающей на плече девичьей попе, чем вызвал возмущённый вопль Маришки, я кивнул на прощание в остолбенении стоящим на пригорке селянкам и не спеша зашагал в деревню.

Сокровище в моих руках отчаянно сопротивлялось и орало дурным голосом, молотя своими кулачкам по моей спине.

- Свободная я! Сво-бод-на-я! Данилко, не слушай его, он с ума сошёл!

И уже мне:

- Михаль, медведь сумасшедший, отпусти меня сейчас же! Да поставь же ты меня уже, наконец. Слышишь?!

Не добившись от меня ровным счётом никакой реакции, она с мученическим стоном обмякла и спросила жалобно:

- Да что же ты в меня, дурачина, вцепился-то, как в своё – родное, а?

- А ты, Маришка, теперь и есть моё, родное.

Вот, таким нехитрым образом заявив на неё свои права, я приготовился услышать в ответ возмущённые вопли или, на худой конец, удивлённые вопросы. Но чего я совсем не ожидал, так это того, что на долгое мгновение Маришка замрёт, а потом очень спокойным голосом попросит:

- Михаль, поставь меня, пожалуйста, на землю. Не позорь и дальше перед соседями. Я сама пойду.

И было в её голосе что-то такое, что заставило меня без возражений исполнить её просьбу. Встав на ноги, девушка поправила и отряхнула сбившееся во время «езды» платье. Перекинула, заметно растрепавшуюся, косу за спину и, гордо выпрямив спину, направилась по узкой тропинке к дому.

Я же, быстро справившись с удивлением, догнал её и пошёл рядом, не боясь замочить добротные сапоги в высокой, мокрой от тумана траве. Ещё и за руку взял проказницу, чтобы точно никуда по дороге домой не делась.

- Не надо. Отпусти, – прозвучало с её стороны глухо и как-то напряженно.

- Не отпущу. Идём.

И снова молчание в ответ. Так мы и шли до её дома, в темноте, взявшись за руки и не сказав более друг другу ни словечка. Подойдя к крыльцу, Маришка всё так же молча высвободила свою руку, поднялась по ступенькам и не оглядываясь ушла в дом.

А я остался стоять у крыльца, глядя на закрывшуюся за её спиной дверь и размышляя, что делать дальше. То, что чувства мои к подруге детства серьёзнее некуда, я понял и принял легко и безоговорочно. У оборотней с этим всё гораздо проще: уж если нашёл свою пару, то далее можно уже и не раздумывать долго.

Странно только то, что я так долго не замечал этого очевидного факта. Но, быть может, свою роль сыграло и то, что Маришка являлась полукровкой и вторая сущность её до недавнего времени спала. Вот и на неё не реагировал особенно. Точнее, относился только как к другу или младшему опекаемому щенку.

А повстречавшись с ней сегодня, как прозрел. Увидел то, что и не замечал ранее. Почувствовал СВОЮ женщину рядом. Ну, значит, так тому и быть. Дело за малым остаётся – довести всё до логического конца. Чтобы больше никто и думать не смел претендовать на мою половинку. Отныне Маришка принадлежит только мне.

Осталось только ещё убедить её в этом. Не испугаю ли я её таким внезапным напором? Вдруг она до сих пор относится ко мне, как к старшему брату? Это было бы весьма неприятное открытие. Или всё же надежда есть?

Да что там стоять рассуждать долго – действовать надо!

Сказано – сделано. Утром, проснувшись, перво-наперво в дом семейства Хирс пришёл, да с отцом Маришки переговорил с глазу на глаз. Всё, как есть, на духу ему рассказал. Опасался, что не люб покажусь в качестве зятя, ан нет. Возражений не встретил, даже обнял меня Хран крепко, да по плечу похлопал, улыбаясь.

- Ну, наконец-то! А мы уже заждались, – и увидев мой взгляд озадаченный, лишь подмигнул хитро да продолжил: – Только ты, Михаль, всё честь по чести сделай: со сватами, да выкупом и браслеты брачные не забудь. Здесь вас и поженим, коли дочка моя за тебя идти согласится. Неволить её не буду. Но и одну с тобой незамужнюю не пущу. Так и знай.

На том и порешили. Заручившись согласием и поддержкой Хирсов, я быстро собрал немногочисленные вещи, привезённые с собой. Впрочем, я их и разложить-то ещё толком не успел, закрутившись в делах и событиях прошедшего дня. И отбыл обратно в город, улаживать все неотложные дела.

Маришку я до отъезда так и не увидел. Матушка её, Любава, сказала, что дочка вместе с подруженьками ещё на рассвете в лес по ягоды ушла. Жаль, попрощаться не получилось. Но, может, так оно и к лучшему даже.

Мои родители тоже почему-то не особо удивились моему решению о женитьбе. С лёгкостью благословили и выкуп собрать помогли. На мой прямой вопрос о такой необычной покладистости, родители лишь заговорщицки переглянулись и сказали, что давно уже видели, к чему дело идёт. Но не вмешивались, давая мне самому осознать очевидное для всех остальных.

Тоже мне, устроили тут совместный заговор молчания! Поди, ещё и с родителями Маришки переписывались, чтобы в курсе всех дел быть, интриганы.

Если честно, от такой простоты осуществления задуманного и гладкости расстилающегося впереди пути, становилось откровенно не по себе. Это рождало подозрения в том, что основная гадость поджидает где-то впереди. Неужто Маришка мне всё же откажет?

Нет, лучше об этом даже не думать. Иначе так и до паники недалеко, а мне ещё слишком многое нужно успеть сделать.

В рекордные две недели я переделал всё задуманное: собрал выкуп, заказал в ювелирной мастерской традиционные для оборотней брачные браслеты. Проводил родителей в дорогу: пропускать мою свадьбу они категорически отказались и решили выехать в Листовицы заранее.

По моему прошению и с помощью особого распоряжения ректора Тиремской боевой академии, я, в связи с семейными обстоятельствами, получил возможность досрочно защитить диплом. Что и проделал, заработав высший балл и распределение на практику в Орий – столицу нашей Ингармской империи.

А точнее, в столичный отдел управления Тайной канцелярии по борьбе со шпионажем в области военных магических разработок. О таком я мог раньше только мечтать. Не иначе, как Дева Удача решила облагодетельствовать меня своим вниманием со всех сторон.

К тому времени, как я получил на руки свой заказ и был готов отправиться обратно в Листовицы, меня уже ощутимо потряхивало: от волнения, предвкушения, ожидания и тревоги. Этот непривычно сильный букет эмоций выматывал невероятно и я поспешил, наконец, разрешить все свои сомнения раз и навсегда.

Сжимая в руке лежащий в кармане дорожной куртки замшевый мешочек с браслетами, я возвращался домой. В Листовицы. К моей ненаглядной Маришке.

Хоть как-то сохранять спокойствие помогало обещание её отца о присмотре за моей будущей невестой, дабы не случилось ничего непредвиденного в моё отсутствие. И, тем не менее, я очень волновался. И о том, что за это время могло случиться. И о том, что может подумать Маришка о моём самовольном решении за нас обоих.

Как ни крути, а у неё-то я согласия не спрашивал ещё. И о чувствах своих ей ни разу не говорил. Сам всё решил, сам всё сделал. А теперь собираюсь просто поставить перед фактом и выбором. Не самая умная тактика, надо признаться. Но что сделано, то сделано. Поздно теперь сомневаться и мешкать. Осталось только надеяться на лучший исход.

По приезду меня уже ждали: стоило только появиться на пороге бабушкиного дома, как меня тут же потащили умывать и переодевать с дороги в нарядную одежду. Значит, свататься решили идти не откладывая. Уже и сговорились семьями, видимо.

Сватами по традиции выступили мои родители. И роль свою исполнили честь по чести. Хотя, надо признаться, я мало что запомнил, больно уж волнение было велико, всё как в тумане смазалось. Шёл за ними, как телок молодой привязанный, да мешок с выкупом нёс.

Как приветствия шли, разговоры да торги - и вовсе мимо моего внимания прошло. Потому, как стоило только увидеть мою ненаглядную в праздничном уборе, как все мысли из головы вылетели. Никого кроме неё и не видел. Только смотреть мог, любоваться и ждать, что она ответить надумает?

И только когда прозвучало её тихое, но уверенное: «Я согласна» заметил, что дышать и забыл вовсе, пока ответа её ождал. И теперь просто не верил своему счастью, стоя и улыбаясь, как дурак: широко и беспечно. Чувство огромного облегчения затопило с ног до головы, смывая тревоги и страхи последних дней и оставляя после себя ощущение уверенного покоя и бесшабашной радости.

А она всё так же стояла, немного бледная, молчаливая, как не от мира сего. С лёгкой, неуверенной улыбкой на губах. И о чём-то напряжённо думала.

Свадьбу решили не откладывать и сыграть прямо завтра, потому, как много времени у меня не было: совсем скоро нам предстояло переехать в столицу и мне приступить к практике. А перед этим хотелось всё же и с молодой женой побыть наедине: спокойно и никуда не торопясь. Медовая неделя – святое право молодоженов. И мешать им не должен никто.

По правилам, после передачи выкупа сваты и жених должны были покинуть дом невесты и наречённым до свадьбы видеться уже не полагалось. Так и сделали.

Остаток дня пролетел в хлопотах, суете и подготовке. Мужчин выгнали на охоту, чтобы мясо к столу побольше наготовить, да и чтобы под ногами не мешались, как бабоньки заявили. Вся деревня гудела. К трёхдневному гулянию готовилась. Доставались праздничные наряды. Готовилась загодя разнообразная снедь. Настраивались музыкальные инструменты.

Только к ночи все утихли, отправившись отсыпаться перед утренними последними приготовлениями. А мне не спалось. Ночь выдалась жаркая и душная, а может, то меня от волнения в пот кидало, не ведаю. Но промаявшись полночи, перед самым рассветом уже, решил я встать и прогуляться чуток. Спустился от деревни по косогору вниз, вдоль реки тропка вилась приметная. По ней и направился, ни о чём не думая и вдыхая полной грудью предрассветную зябкую свежесть.

Долго ли, коротко ли так шёл – не ведаю. На реку в предрассветных сумерках засмотрелся, счёт времени потерял. Очнулся, только когда на обрыве над рекой знакомую хрупкую фигурку увидал. Да так сердце в пятки и ухнуло.