Устаревшая модель жены

— Да, Костян, так и есть, — глубоко вздохнув, Игорь потянулся в пачке сигарет.

— Тебе же Морозов сказал бросать!

— Костя, ну как я сейчас брошу?

— Объясни мне, тупенькому, такой момент, Гоша. Почему ты сидишь тут, вздыхаешь и предаёшься вредным привычкам вместо того, чтобы ехать домой и умолять Галю о прощении?

— Нет у меня больше дома. И Гали нет. Она сказала, что быстро даст развод только в том случае, если я поклянусь никогда больше не появляться в её жизни. И я поклялся. А Галя сказала, что никогда больше не впустит меня в свою жизнь. Ни при каких условиях.

— Детский сад, чесслово, — серьёзно сказал Костя и устало прикрыл глаза. — Галя не знала всей правды, когда взяла с тебя эту клятву.

— И не узнает, ясно? — выпрямился Игорь. — Я не собираюсь спекулировать своими проблемами, чтобы вернуть всё назад! Типа, не было ничего, да?

— Ладно, Галю ты уже обрадовал, как мог. А дети?

— Пусть дети узнают, кто я есть. Они взрослые, сами разберутся. Кстати, Галя не велела мне пока говорить Соне и Стёпе о разводе. Она сама расскажет.

— Нууу! — Костя выразительно поднял брови и нетерпеливо уставился на Игоря.

— Что "ну"?

— Ты не понимаешь, что это твой шанс? Ты собирался подать на развод. А ты не подавай!

— Нет, — твёрдо сказал Игорь. — Нет. И эта тема закрыта.

— А что делать будешь? В офисе обитать?

— Зачем? Завтра же найду съёмную квартиру и буду ждать результатов анализов. А далее буду ориентироваться по лечению.

— Поехали к нам. Поживёшь, пока найдёшь квартиру.

— Нет. Завтра найду. Зачем беспокоить Вику и ваших малышей?

— Ты не просто наивный романтик, а по-ослиному упрямый наивный романтик, Гоша!

— Это не смертельно.

— Ладно, брат, — вздохнул Костя. — Но если надумаешь, приезжай в любое время. И вообще, можешь во всём рассчитывать на меня. На мою помощь. Мало ли, лекарства какие-нибудь. Или тебе надо будет в больничке полежать. О работе не думай, думай, прежде всего, о здоровье. А на работе я потерплю, справлюсь.

— Хорошо. Спасибо, Костя!

* * * * * * * * * *

Уже наступила ночь, когда Игорь усадил Костю в такси и вернулся в офис. Машина Кости осталась на стоянке у офиса.

Костя казался совсем пьяным, потому Игорь, которого алкоголь брал плохо, сам продиктовал водителю адрес. Однако, едва машина отъехала на некоторое расстояние, Костя выпрямился.

— Прости, — Костя тронул водителя за плечо. — Надо в другую сторону. Разворачивай. Я доплачу́.

Костя назвал новый адрес. Пожав плечами, водитель такси развернул машину и, связавшись с диспетчером, скорректировал заказ.

Несмотря на поздний час, Костя решил навестить Галю. Он винил себя в том, что не придал особого значения связи Игоря, принял всё за элементарную интрижку, которая скоро сама сойдёт на нет. И вот куда это всё завело.

Больше он ничего подобного не допустит. Игорь дурак, но его надо спасать. Галя же должна знать всю правду, а там уж пусть сама решает, что делать дальше. И пусть этот олух бесится, ничего он не сделает ему, Косте. Пусть попробует.

Галя была очень бледной и осунувшейся, непохожей на саму себя, но не плакала, держалась с достоинством.

— Я знала, что ты появишься, Костя, но не думала, что настолько оперативно.

Галя поставила перед Костей большую кружку с крепким чаем, подвинула сладкий пирог, который сегодня, а точнее, уже вчера вечером так и не пригодился.

— Чувство вины уже даёт о себе знать? Ведь ты был в курсе всего, я не ошибаюсь?

— Прости, Галя. Можешь относиться ко мне как угодно. Не удивлюсь, если прекратишь общаться со мной. Я знал, да. Но был уверен, что это просто интрижка.

— А что, есть разница? — невесело усмехнулась Галя.

— Есть, конечно! Думал, Гоша перебесится, и всё вернётся на круги своя.

— Вот слушаю я тебя, Костя… Скажи, а если бы… Прости, я перейду на личности, но это лишь ради яркости примера. Если бы Вика завела на стороне "простую интрижку", чтобы снять напряжение, ты был бы так же лоялен?

— Галя, ну что ты такое говоришь! — лицо Кости напряглось.

— Я пытаюсь сказать лишь то, что предательство — это предательство. Измена — это измена, независимо от того, как ты её назовёшь. Это ещё Шекспир сказал, только про розу, а не про подлость. А у подлости градации нет. Подлость — она цельная. Прости, что говорю банальные вещи, как капитан очевидность.

— Галя, — вздохнул Костя. — Ты же мудрая, добрая и понимающая женщина. Может, дашь этому з. ранцу шанс? Ведь он сидит в офисе один, растерянный, убитый, неприкаянный.

— Нет. Он уже взрослый мальчик. Сам кашу заварил, сам и съест. К тому же, он уехал не в офис, а к любимой женщине. В новую жизнь. Так что всё у него должно быть в шоколаде.

Галя сложила руки на груди, откинулась на спинку стула и опустила глаза.

— Не могу, Костя, даже если бы захотела дать шанс. Просто не могу.

— Не можешь? Ты твёрдо уверена?

— А ты бы простил, Костя? Забыл бы? Когда всё к чертям перечёркнуто из-за какой-то вертихвостки? Всё хорошее забыто? Всё обесценено?

— А если я тебе ещё кое о чём расскажу? Мне терять нечего, Гоша меня по-любому попытается прибить.

— Расскажи, — пожала плечами Галя. — Но это ни на что не повлияет, уверяю тебя.

— Не повлияет так не повлияет, но ты должна знать всю правду.

* * * * * * * * *

… Галя сама подвезла Костю до дома. Потом развернула машину, но поехала не домой, а к офису Игоря.

Хотя Галя не принимала непосредственного участия в работе фирмы, запасной комплект ключей у неё был, потому ей не пришлось ни стучать, ни звонить.

Игорь сидел за столом, не включая свет, в предрассветных сумерках, и задумчиво курил. Он даже не услышал, как Галя вошла в офис, настолько был поглощён собственными мыслями.

Только когда Галя включила свет, Игорь резко поднял голову и вскочил, едва не уронив стул.

— Галя?

— Замечательно, лучше не придумаешь! — спокойно сказала Галя, поставив свою сумку на подоконник.

Потом она забрала у Игоря сигарету, затушив её в переполненной пепельнице. Покачала головой и выбросила пепельницу в небольшой контейнер для мусора, стоящий в углу. Далее Галя вылила в раковину остатки коньяка, а пустые бутылки отправились следом за пепельницей.

Игорь молча наблюдал за тем, как Галя приводит в порядок стол.

— Что сидим? — спросила Галя. — Где твои шмотки?

— В машине, — моргнул Игорь.

— Иди, доставай. И перекладывай в мою машину. У тебя же есть ключи от неё. А я тут всё закрою пока и сдам на сигнализацию.

— Галя… — начал Игорь, когда они выезжали со стоянки.

— Мы поговорим обо всём завтра. Я предупредила Костю о том, что у тебя завтра выходной. Утром уеду на работу, но вернусь до обеда, и мы всё обсудим. А сейчас давай помолчим. Мне уже достаточно на сегодня. Думаю, и тебе тоже. И не вздумай идти с разборками к Косте. Он всё сделал правильно.

Галя включила радио, а Игорь откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

Дома Галя велела Игорю ложиться в спальне, а сама перешла в комнату Сони. После того, как Соня вышла замуж и переехала, родители ничего не меняли в её комнате, и мягкие игрушки до сих пор занимали там половину пространства.

Игорь пытался спорить и собирался лечь в кабинете или в гостиной, но Галя прикрикнула на него, объяснив, что сейчас как раз "самое время" спать, скрючившись, на диване.

* * * * * * * *

… Галя приехала с работы, как и обещала, перед обедом.

— Теперь подробно расскажи обо всём, что сказал Морозов. А также о том, какие обследования ты уже прошёл, и какие ещё предстоят.

— Морозова насторожил рентген шейного отдела позвоночника. Женька пообщался с несколькими коллегами, и они подтвердили его опасения. Я сдал ряд анализов, мне сделали МРТ. Женька ничего пока не комментирует, потому что результаты основного анализа будут готовы через неделю. Тогда же мне сделают цифровую рентгенографию. О диагнозе говорить пока рано, но я готов к любому.

— Хорошо, что готов к любому. Излишний оптимизм, так же, как излишний пессимизм, тебе сейчас абсолютно ни к чему. А сам что чувствуешь? Боли есть?

— Нет. Мне рентген-то сделали, потому что я пожаловался на онемение и скованность в шее, и на то, что плечевые суставы иногда ноют. Работа, в основном, сидячая, чему удивляться?

— Онемение и скованность? А головные боли, головокружение?

— Голова иногда болит, но такое и раньше бывало. А ещё бывает, что немеют пальцы на руках — безымянный и мизинец. Галя…

— Игорь, дослушай меня, хорошо? Не надо сейчас пытаться что-то объяснять. Надеюсь, ты понимаешь, почему я не хочу ничего слушать? Я выслушала тебя вчера, а измениться менее, чем за сутки, вряд ли что-то могло. Обстоятельства — возможно, да. Обстановка, антураж. А то, что на душе у меня и у тебя, — это вряд ли изменится быстро. Всё слишком серьёзно. Самое главное сейчас — твоё здоровье. Давай примем это как данность, и в соответствии с этим будем сосуществовать. Но если тебе категорически не нужна помощь и поддержка, то…

— Нужна, — быстро ответил Игорь. — Я знаю, что не имею права на поддержку, но не буду отказываться, раз уж ты позволила мне вернуться.

— Привычная обстановка — это сейчас лучшее для тебя. Но я ничего не забыла, Игорь. Я всё прекрасно помню и понимаю. Понимаю, что если бы твоя вертихвостка приняла тебя вчера, то о моей поддержке ты бы и не вспомнил.

Игорь молча проглотил комок в горле.

— Да, я считаю её вертихвосткой, и меня никто не переубедит, — Галя сверкнула глазами. — Это ещё мягкое определение для девицы, которая, ничуть не задумавшись, влезла в чужую семью. Да, в семью. Ломать — не строить. Конечно, дети уже взрослые, да и я вполне способна сама себя обеспечить, хоть и не так хорошо, как это делал ты. И в том, что ты помогал бы Стёпе и Соне, пока они учатся, я нисколько не сомневаюсь. И всё же твоя девица разрушила нашу семью, а ты принял в этом непосредственное участие. Можно было бы списать это на великую любовь, которая всё сметает на своём пути, и для которой не существует преград. Однако, ты, надеюсь, понимаешь, что вчерашнее поведение твоей подруги не имеет с любовью ничего общего?

— Да, понимаю, — кивнул Игорь.

— Вот и славно. Хотя, если подозрения врачей не подтвердятся, твоя любимая вполне может передумать и понять, что всё же очень-очень любит тебя, жить без тебя не может.

— Галя…

— Погоди, Игорь, я договорю, пока решилась, хорошо? Всё же предупрежу на будущее, чтобы быть до конца честной: я не прощу, Игорь. А к вопросу о разводе мы вернёмся, как только всё прояснится с твоим диагнозом.

— Галя, хоть ты и считаешь, что со вчерашнего вечера ничего не изменилось, я возражу: изменилось, и очень многое. Я сделаю всё, чтобы хоть немного исправить ситуацию.

— Не прощу, — Галя пристально посмотрела в глаза Игоря. — Не прощу того, что мне ты о болезни не рассказал, а ей рассказал. Этот факт — самый показательный, вместо тысячи слов. А ещё не прощу того, что ты решил посвятить ей всё свое оставшееся время. Я не могу перешагнуть через это. И не смогу. Я не страдаю склонностью к всепрощению и не хочу подставлять вторую щёку. Потому лучше даже не начинай.

— Я понял. А ребята?