Мой ориентир

— Нет, Гарри. Дружба не может быть вредной привычкой. Но у меня своя жизнь.

Гарри кивнул.

— Я приняла решение, что хочу переехать в Россию. Помоги мне.

Между ними повисло молчание. Гарри смотрел на свою подругу, пытаясь понять, что произошло в жизни девушки, что она сказала подобное. Он хотел взять её за руку и отвезти в Мунго, чтобы хорошо обследовать и выявить, что все её слова — это действие какого-то проклятья, заклинания, которое воздействует на мозг, но он видел, что девушка серьёзна и помутнений сознания нет. Её разум ясен как никогда.

— Это из-за него?

— Я не могу с этим бороться и не знаю, что это. Просто когда я вернулась в Лондон, ничего не произошло. Ведь я должна была быть счастлива от того, что нахожусь дома? Ведь я не должна была про него думать? Всё стало иным, — помолчав несколько минут, Гермиона встала и подошла к другу, положив ладонь на его плечо. Она сказала:

— Гарри, просто помоги.

========== Эпилог ==========

Гермиона стояла и смотрела на эту деревню, полностью покрытую снегом. Он был повсюду, и просторы его были бесконечны. От этого кристального цвета у неё слезились глаза, а щёки сковывал мороз.

Девушке нужно было время, чтобы привыкнуть к таким холодам. Глубоко вдохнув, она почувствовала, что мороз проникает внутрь. Это было странное, бодрящее ощущение. Глубоко выдохнув, она увидела собственный пар изо рта, горячий и зависший в воздухе, подобно тяжёлому облаку.

Она опустила взгляд на свои красные пальцы, которые онемели и казались деревянными. Девушка поднесла ладонь на уровень своих глаз и, сжав её, с трудом разжала. Это простое движение, которое вызвало у неё сложность в исполнении, было схоже с её чувствами, понятными с первого дня их проявления, но вызывающими такую же сложность в исполнении.

Скрип снега, от звучания которого Гермиона зажмурилась и сжала руку в кулак. Пока она слышала эти хрустящие шаги, её сердце задало бешеный ритм. Все эти звуки превращались в мелодию.

Девушка замерла, притаилась в ожидании происходящего. Шаги прекратились, и она поняла, что тот, кто шёл, остановился. Она чувствовала его взгляд на своей спине.

Гермиона улыбнулась и, повернувшись, увидела его сосредоточенное, сдержанное лицо. Ничего не выражающее. Никаких эмоций, и пристальный взгляд.

— Ну здравствуй, Малфой.

Он молчал.

— Ну что, пойдём? Ты же пришёл проводить меня.

— Не думаю, что ты забыла дорогу, — тихо сказал он.

— Таковы условия, ведь я иностранка, а ты мой проводник.

— Ты же знаешь, что это не так, — огрызнулся он. — Я не только проводник.

— Да, Гарри мне говорил, что ты универсальный сотрудник.

— Вы разговаривали обо мне с Гарри Поттером? Замечательно.

— Зря ты так. Он относится к тебе… — она замолчала.

Бровь Малфоя поднялась, и во взгляде что-то сверкнуло — искра, которая буквально на минуту загорелась и погасла.

— Как?

— Неважно.

— Нет, важно, Грейнджер. Если ты сказала слово или дала какой-то намёк, будь добра, объясни, что ты имела в виду, — он сделал шаг, и снова скрип снега.

Малфой приблизился к ней на ещё один шаг, и ещё немного стал ближе.

— Он не считает тебя врагом.

— Замечательно, ведь это всё меняет. Мне стало так легче, — он поднёс ладонь к груди и засмеялся.

Это было всего мгновение, и его лицо снова стало серьёзным.

— А кем считаешь меня ты? Зачем ты здесь, Грейнджер? — и с каждым вопросом он делал новый шаг. — Что привело тебя в эту суровую снежную страну? Работа в архиве тут отличается от работы в тёплом Министерстве Лондона. Здесь огромное пространство и неконтролируемая магия, а волшебники те ещё самодуры.

— Я этого не боюсь. Мне необходимо справиться лишь с одним самодуром.

Ещё шаг.

— Работа в Министерстве меня не удовлетворяла. Многое я хотела до войны, но после… Всё перестало мне казаться правильным. Я потеряла к этому интерес и, самое главное, потеряла радость. Да я даже не могла влюбиться, а всё, что у меня было до войны, после неё не складывалось. Мы были все раздавлены и словно другими людьми. Мы просто выросли. И оказалось, что умеем только одно — бороться с Волан-де-Мортом. Ничего другого мы просто не знали. Потом я решила, что работа в Аврарате — моё, но это тоже оказалось не так. Теперь я знаю, что это был просто путь, чтобы прийти куда-то. Туда, куда мне действительно нужно было прийти.

— Ты хочешь сказать, что это был путь сюда, в эту страну? Зачем, Грейнджер? У тебя блестящее будущее. Там ты — героиня войны, а здесь ты просто иностранка.

— Пусть!

— Пусть? — спросил Малфой.

— Да, пусть. Ты ведь помнишь, что было после этого слова? А для тебя это всё ещё просто слово?

Он ничего не ответил и продолжил смотреть на неё, не отводя взгляда.

— Я хочу знать ответ на один вопрос, Малфой.

— Я тоже.

— Я хочу первая. Ты полностью его контролировал, и ты знал, что это нереальность. Я этого не поняла, но ты знал. Ты сказал, что я твоя жена. Зачем?

— Да, с самого начала я знал, что это сон. Но сон, который ты можешь почувствовать, который ты можешь запомнить. Всё, что происходило в этом сне, мы чувствовали одновременно. Знаешь, Грейнджер, это было моё желание, то, чего я хотел. Когда эта тварь залезла в моё ухо, проникла в мой мозг, то, оказавшись в одном сне с тобой, я уже знал, что происходит. Но я не контролировал свои слова. Говорил то, что хотел. Это было одно мгновение, и я знал, что оно пройдёт, сон кончится и реальность будет без тебя. Я хотел этого.

— Разве можно хотеть целовать врага?

— Нет, это извращение.

Гермиона нахмурилась. Он сделал ещё два шага и оказался настолько близко, что, немного нагнувшись вперёд, практически коснулся её щеки.

— Но, Грейнджер, я не целовал врага, а целовал девочку, в которую был влюблён с самого детства. Это было запретное чувство, в которое я сам не верил. Но когда война закончилась, когда я увидел тебя там на бесконечном суде, живую и невредимую, то понял, что это чувство никуда не исчезло. Оно не стирается ни горем, не вытравливается страхом, ему не подвластно время. И когда ты появилась здесь, я понял, что другого шанса у меня не будет. Всё было спланировано. Там во сне я должен был тебе сказать это, но всё произошло иначе. Ты разрешила мне большее. Почему ты позволила, почему не оттолкнула? — последнее слово он сказал с выдохом.

Гермиона сделала шаг назад и удивлённо посмотрела на него.

— Что ты спланировал?

— Я знал всё об этих существах, знал, что они могут быть опасны, но я мог контролировать ситуацию.

— Что? То есть эта тварь залезла мне в ухо, потому что так захотел ты? Чёрт, Малфой, какого хрена? Подожди, — девушка нахмурилась и вспомнила, как он подмигнул Луне, как та говорила о нём, их взгляды.

— Это и был ваш секрет? Луна знала, — Гермиона не могла в это поверить.

— У меня были помощники по пути к моей мечте.

— Малфой, неужели нельзя было просто…

— Просто? С тобой нельзя просто.

— Да пошёл ты, — Гермиона развернулась и пошла в обратную сторону.

Она думала о том, что может быть ей стоит второй раз использовать портал. О том, как она всё объяснит в Министерстве, скажет, что случилось здесь, возможно, придумает непредвиденные обстоятельства. Какие? В её голове возникала тысяча мыслей, и она даже не слышала шуршание снега и спешные шаги за спиной. Она обдумывала, как поступить, что она будет говорить Гарри.

«Чёрт, во что я ввязалась?.. Как я могла поверить?.. Ведь эти твари могли проникнуть к кому угодно на этом судне, не только к нам. Но именно Малфой оказался рядом. И всё ради какого-то поцелуя, ради того, чтобы овладеть мной. Как я могла приехать сюда, впустить его в себя, полностью подчиниться, сдаться без боя?..».

Резко она почувствовала, как он разворачивает её и крепко прижимает к своему телу. Гермиона даже не могла вдохнуть и выдохнуть — настолько сильными оказались его объятия.

— Послушай, Грейнджер, наверное, я идиот. Всё, что я делаю, может быть неправильно. Порой даже опасно. Но я не знаю другого способа жить, только так, когда всё на грани, когда стоишь над пропастью. Я не умею иначе, но, может быть, ты научишь? Ведь ты пришла! Не знаю почему, но ты здесь. Что это: жажда карьеры, смена обстоятельств или любовь с первого взгляда к России? Почему ты здесь?

Через ткань пальто, через эти слои одежды она чувствовала его сердцебиение, а её тело начало расслабляться. Гермиона обняла его настолько сильно, насколько могла.

— Это любовь с первого взгляда, но не к стране. Может быть, я больная на всю голову, но… Не отпускай меня никогда, слышишь?

— Слышу, — тихо ответил он.

Полтора месяца назад.

Луна старалась изо всех сил не уснуть. Её дыхание не должно было дрогнуть. Она перебирала в голове тысячу строк из разных книг, заставляя себя думать и анализировать. Главное было — не поддаться навязчивому сну. В какой-то момент она задержала дыхание и прислушалась: Гермиона спала, а её дыхание было ровным и ритмичным. Луна села на своей койке и всмотрелась в темноту, продолжая всё так же вслушиваться. Так она просидела несколько минут, после чего встала и на цыпочках практически проплыла до соседней койки. Немного склонившись над Гермионой, она продолжила вслушиваться. Девушка спала, и это было совершенно точно. Простояв ещё какое-то время, она не дыша подошла к двери и, прикоснувшись к ручке, испарилась, словно её здесь никогда и не было.

Девушка шла по этому слабо освещённому коридору, боясь, что любой её шаг может заявить о том, что кто-то не спит, что кто-то выйдет и громко спросит, что она здесь делает. Именно в этот момент она почувствовала, что кто-то схватил её за руку и резко притянул куда-то в сторону. Луна ощутила чью-то ладонь на своём рту, но не испугалась, потому что знала, что это он.

Какое-то время они стояли вот так, а потом он ослабил ладонь и отпустил девушку. Луна тут же развернулась и встретилась с его прохладным взглядом, в полумраке казавшимся чёрным.

Она кивнула. И молча, без всяких вопросов пошла за ним. Они спустились куда-то вниз и прошли в дверь, которая была приоткрыта. Как только она переступила порог, дверь тихо закрылась.

— Прости, я не хотел тебя напугать.

— Я не испугалась, знала, что это ты.

— Я ждал тебя, но думал: а вдруг ты уснула. Всё-таки был сложный день.

— Нет, — помотала головой Луна. — Я знала, что нужно прийти, знала, что ты ждёшь.

— Ты поможешь мне? — Малфой закусил губу и взволнованно смотрел на неё.

Луна улыбнулась и коснулась кончиками пальцев его лба.

— Всё хорошо. Я же говорила, что помогу, но только… — она опустила руку и создала длительную паузу. Какое-то время смотрела ему в глаза, а потом, опустив взгляд, заговорила:

— Ты уверен, что ей это необходимо так же, как тебе? Ты не подумай, я верю тебе и всегда верила. Все эти годы ты помогал мне, помогал им, но Гермиона… Это другое. У каждого есть свой выбор.

— Я и хочу ей его дать. Просто, чтобы она знала. Мне будет легче, если она будет знать, хочу сделать то, чего всегда боялся. Хочу не бояться любить её, хочу, чтобы она знала, что я люблю в ней всё, даже её кровь.