Осень между нами

Эпилог

Ноябрь в Питере отличается от сентябрьских погожих деньков, когда свет нежаркого солнца золотит листву, а слабый ветерок шумит в верхушках деревьев и разносит слабый аромат поздних цветов. В конце календарной осени солнца уже нет, затянутое облаками небо тяжёлым серым грузом лежит на низких зданиях, деревья стоят ржавые, наполовину осыпавшиеся. Их опавшую листву ветер топит в лужах и разгоняет те густым гнилым потоком вдоль тротуаров.

Медленно и бесцельно бреду по Садовой. Начинает мелко накрапывать дождь. В лужах неспокойной рябью отражаются силуэты прохожих, вода грязными брызгами разлетается из-под автомобильных колёс.

В тонком кашемировом пальто зябко, но домой идти не хочется. Там пусто и одиноко. Казалось бы, я мечтала об этом, но наслаждаться желанной свободой не получается. Моя жизнь будто остановилась, замерла в одной точке, и я не могу сделать ни шагу вперёд. Я не понимаю почему, ведь Назаров из моей жизни исчез, как и ощущение наброшенной на шею петли, с которым я жила последние полтора года.

Он не был ко мне жесток, но я понимала, что это лишь до тех пор, пока я послушно выполняю его требования и подчиняюсь установленным им правилам. Он никогда не поднимал на меня руку и можно сказать, что баловал — подарки, цветы, но наши отношения «добровольного насилия» были невыносимым мучением. Со временем я научилась отключать эмоции, будто всё это происходит не со мной, словно я со стороны наблюдаю весь этой чудовищный сюр. Но как бы внешне я ни пыталась отстраниться, пружина внутри меня всё сжималась и сжималась, до глухой, ставшей перманентной, ноющей боли в сердце.

Сейчас я выдыхаю с облегчением: ничего этого больше нет. Страх, в котором я жила, ушёл. И мне должно быть хорошо. Но что-то мешает в полной мере отпустить прошлое и жить дальше. Может быть потому, что место, которое раньше занимал страх, теперь ничем не занято, и я теряюсь от этой пустоты и не знаю, что делать с этим чувством свободы.

Я стараюсь занять себя по максимуму, каждый день хожу на работу, беру дополнительные часы в музее, провожу время с семьёй. Брат живёт у матери, она всё ещё не верит, что он вернулся и боится его отпускать. Они предлагают мне хотя бы на время перебраться к ним, но я отказываюсь, не хочу, чтобы они видели меня такой подавленной.

Вечерами я прихожу в свою холодную квартиру, не переодеваясь и не включая свет, падаю на диван. Вдохнув, подтягиваю колени к груди, прижимаю к лицу подушку и тихо рыдаю, пытаясь выплакать то, что болит и не умещается у меня внутри.

А ещё я думаю об Андрее. Мои слова в тот вечер стали пророческими. «Я всегда буду помнить тебя». И я помню.

Он вырвал меня из вечного плена Назарова и, как и обещал, вытащил из тюрьмы Ивана. А ещё он не звонит, не пишет и не ищет со мной встреч. Тоже обещал и держит слово. Я благодарна. И, казалось бы, моя жизнь должна наладиться, ведь в ней больше нет объективных поводов для тревоги. Но сердце всё равно надрывно и истошно стучит, болит и куда-то рвётся… Я пытаюсь игнорировать эти чувства, но степень моего внутреннего отчаяния лишь нарастает.

Устав от слёз, подхожу к окну и, глядя на ночные улицы и погружённые в сонную темноту дома, думаю о том, что где-то в этом городе есть Андрей. Которого в моей жизни больше нет. Да и не было, по сути, никогда. Я всё себе придумала, а он… он всего лишь выполнял свою работу. Пытаюсь убедить себя в этом, чтобы было не так больно, но получается плохо. Не стал бы Андрей спрашивать о том, что значил для меня тот наш вечер, если бы ему было всё равно. Он ведь получил то, что хотел. К чему тогда сантименты и оправдания? И потому я верю, что наша близость не была частью его задания. Вот только от этого мне не легче. Андрей больше не появится в моей жизни, и с этим нужно смириться. Перестать вспоминать и забыть. Но как же это трудно!

Казалось бы, после произошедшего я должна без оглядки бежать от мужчин в форме, они не видят границ своей власти, используя её в угоду своим желаниям. «Но Андрей не пользуется своими возможностями, как Назаров или Верещагин», — тут же спорю сама с собой. Да, он тоже при погонах, но совсем другой.

А ещё я уверена, что такой мужчина будет быстро утешен другой женщиной. От этих мыслей моё сердце ноет ещё сильнее, хоть я и не имею права на эту ревность. Он не мой мужчина. Но я всё равно ревную и не перестаю думать о нём. Каждый день и каждую ночь. Знаю, что мучаю себя. Просто тот вечер — это самое хорошее, что случилось со мной за долгое время. У меня нет ничего, кроме этих воспоминаний.

Погрузившись в свои мысли, не сразу замечаю, где оказалась, и теперь останавливаюсь как вкопанная.

Здесь?.. Это такая жестокая шутка подсознания? Из всех мест, в которые я могла прийти, ноги сами собой принесли меня именно сюда, и вот уже извилистая дорожка Юсуповского сада выводит меня к тёмной водной глади, окружённой деревьями. Замираю у пруда, напротив той самой скамьи. Дождь усиливается, но я не двигаюсь с места. Слёзы текут по лицу, смешиваясь с холодными каплями. Как это удобно — плакать под дождём.

Но неожиданно дождь локально прекращается, над головой возникает чёрный купол зонта. Резко оборачиваюсь и застываю. Не веря своим глазам, несколько раз моргаю, а внутри всё замирает.

Андрей стоит всего в шаге от меня, так близко, что протяни и можно коснуться рукой. В подогнанном по фигуре шерстяном пальто, будто в узком чёрном футляре, с парой сапфировых глаз и короткими, немного вьющимися волосами цвета вороньего пера.

— Здравствуй, — голос звучит глухо, надтреснуто, как будто что-то сдавливает ему горло.

— Что ты здесь делаешь? — с трудом отыскивая свой собственный, спрашиваю я.

— Я прихожу сюда иногда. Хорошие воспоминания.

У меня тоже, но я не позволяю себе признаться ему в этом.

— Спасибо за Ивана, — говорю, когда повисшая пауза становится невыносимой.

— Как он?

— Сложно, но мы справимся.

— Назаров повесился в камере следственного изолятора, — сообщает Андрей. — Возможно, ему помогли, чтобы не начал говорить.

Скорее второе. Ведь я тогда рассказала Андрею о банковской ячейке, в которой Назаров прятал свою бухгалтерию. Однажды случайно услышала о ней и запомнила. И там наверняка была информация о тех, кто бы очень не хотел пояснений Назарова относительно её содержания. Теперь он мёртв… Прислушиваюсь к себе, но не чувствую ни радости, ни сожаления.

Мы с Андреем снова какое-то время молчим.

— Зачем ты подошёл ко мне? — в душе робко вспыхивает надежда, которую я с болью отталкивала от себя всё это время.

— Увидеть и объясниться, — отвечает он, и я чувствую его тщательно сдерживаемое напряжение. — Горько знать, что ты где-то есть и думаешь обо мне плохо. Поэтому скажу, как есть, а потом уйду, обещаю. Шантажировать, как Назаров, не буду. Та наша встреча была спланирована, мы уже какое-то время вели Назарова, но он был осторожен. Дела вёл по левым симкам. Мне нужно было подобраться к нему, и я использовал для этого тебя. Но в какой-то момент всё пошло не по плану, ты действительно мне понравилась, я увлёкся и… поцелуй, отель… Но работу никто не отменял, и пока ты была в душе, я вскрыл и проверил твой телефон. Прости. Всё должно было быть иначе.

— Прощаю, — совершенно искренне говорю я. — Это всё? — не знаю, чего хочу больше: чтобы он ушёл и прекратил эту пытку или задержался, чтобы я ещё хоть минуточку могла посмотреть на него.

Его взгляд медленно скользит по идущей рябью воде, становится каким-то отсутствующим.

— Удивительно… — задумчиво произносит Андрей и уголок его рта приподнимается в горькой усмешке. — Вот кажется, всё как всегда, живёшь, работаешь, ничего такого не планируешь и вдруг… всего один взгляд, как вспышка, и сердце в ту же секунду замирает от осознания, что вот она — твоя судьба! Первый раз видишь человека, но при этом уверен.

Он переводит на меня взгляд, и моё сердце становится таким огромным, что с трудом умещается в грудной клетке. Одно неверное движение, и оно разлетится на множество осколков.

— Алёна, прошу, дай мне ещё один шанс. Ты нужна мне, — его голос срывается, а я не нахожу в себе сил ответить, рассеянно скользя взглядом от его макушки до верхней пуговицы на пальто.

— Это всё, что я хотел сказать. Следующий шаг за тобой. Сделай его, хоть самый маленький. Ты же на самом деле эмоциональная, живая, я видел тебя такой — настоящей. Будь сильнее страха и брони, которую ты привыкла носить, отгораживаясь от любых чувств. Пожалуйста, останови меня сейчас...

Мне кажется, я задыхаюсь и теряю сознание. «Я нужна ему!» — стучит в висках, все остальные мысли исчезли, эти три слова — ты нужна мне — вытеснили их, затопив всю меня своим теплом. Но мои голосовые связки отказывают, и я молчу, не в силах произнести ни слова.

В голубых глазах напротив блеснуло болезненное отчаяние. Я вижу, как Андрей сникает, расценивая эту мою реакцию, как отказ.

— Минутку мне ещё дай и уйду, — смирившись, произносит он. Обещал, что не будет давить и принуждать, и держит слово, даже перешагивая через свои чувства.

Осторожно берёт за руку, целует холодные пальцы, а потом вкладывает в них зонт и, разворачиваясь, уходит. Смотрю в его удаляющуюся спину, и с каждым его шагом мои нервы натягиваются, а в груди становится всё больнее, как будто из сердца выдирают кусок.

— Андрей! — громко окликаю и срываюсь с места.

Мгновение — оказываюсь рядом. Он разворачивается и ловит меня, отрывая от земли. Голубые глаза недоверчиво распахиваются, мелькнувшее в них удивление сменяется оглушительным восторгом, и мне хочется захлебнуться в этих его эмоциях.

Андрей зацеловывает моё горящее лицо, солёные от слёз губы. От облегчения в груди взрывается, и я словно сбрасываю с плеч тонну придавившего меня груза. Внутри меня нет ни протеста, ни страха. Всё порхает от счастья. Первый раз в жизни я чувствую от мужчины угрозу. Он словно разрушил и стёр собой всё моё прошлое, которого больше нет, а все мои чувства сосредоточены только на нём.

Пальцами цепляюсь за плечи Андрея, зонт падает на землю, дождь льёт стеной, а мы целуемся, неистово стискивая друг друга в объятиях. Одежда промокла насквозь, с волос капает вода, холодные капли бьют по нашим лицам.

Андрей отстраняется, но не выпускает меня из крепких объятий. Улыбается, заглядывая в глаза.

— Поехали сушиться? — предлагает он, убирая прилипшие к моим щекам пряди. И когда я согласно киваю, спрашивает: — К тебе или ко мне?

— Какая нам теперь разница?

Конец.

___________

Дорогие читатели, если история Вам понравилась, пожалуйста, оцените книгу звездочкой)

Спасибо!

и до новых встреч!