Под давлением обстоятельств

Часть 7. Конечный результат

Никто не скажет, когда для всех нас настала точка бифуркации. Точка критического состояния системы, при которой система становится нестабильной и возникает неопределенность: развалится ли эта система или перейдет на новый, более высокий уровень. Иначе это можно назвать точкой невозврата.

Никто не скажет, но эту точку мы прошли и в том, что группировка была системой не возникало сомнений. Я долго пыталась отследить эту точку, это начало конца, но у меня ничего не получилось и, вероятно, не получится никогда. У меня даже не появилось ответа на вопрос прошли мы эту точку все вместе или для каждого она настала в своё время. Ответ ускользал от меня, к тому же, я не знала всей жизни участников и точно определить этот промежуток времени нереально. Возможно, это произошло ещё до меня, но система как-то балансировала. Не знаю. И, наверно, это ни к чему.

Факт был в том, что наша система стала нестабильной, но я не видела причин для паники или поводов для волнения. Только сейчас я понимаю какой слепой была по отношению к близким людям. Меня устраивало то, что они выполняют свою работу и другое меня не волновало. Меня волновала обратная, нормальная, сторона их жизни, а тем временем, это была большая часть наших жизней.

Мы жили точно также как все: учёба, работа, семья и, можно сказать, спорт. Не настолько часто мы выбирались на задания, чаще, гораздо чаще, только тренировались. Все мои бойцы были примерно одного возраста, некоторые выросли вместе и вместе учились, поэтому наш отряд делился на подгруппы по проведению досуга. Однако, в нужное время эти ребята могли прекрасно и слажено работать в любых обстоятельствах. К этому их приучил Дэн — основатель и бывший лидер группировки. Ныне покойный.

Его смерть я пережила спокойно. Его не было рядом, я не видела тело и всё это казалось мне чем-то далёким и призрачным. Как будто Дэн просто далеко уехал и с ним больше не связаться. Не было никаких реальных доказательств его смерти, кроме коротко выпуска новостей без фотографий и видео тела. Записку с назначением он мог передать и без смерти. Может он и не умер, а сбежал. Греет сейчас кости в Мексике и думает о нас. В общем, я так и не смогла поверить в его смерть.

А вот команду новость потрясла и выбила из колеи. Раньше они действовали так, будто короли мира и их никогда не поймают. Но новость о задержании лидера за мелкий проступок поселила в них страх и мне стоило больших трудов избавить их от этого. Постепенно они успокоились и снова перестали страшиться. Только как короли себя уже не вели, а стали гораздо более осторожными и это пошло на пользу деятельности.

Моё назначение подкосило их ещё больше. Они искренне не понимали, за что мне выпала такая участь. Кажется, они думали, или надеялись, что всё это закончится. Парни стали больше времени уделять обычной жизни и выглядели вполне счастливыми. Лишь эта записка в два слова заставила нас собраться и трепетать внутри. Скорее, они надеялись. Надежда, она коварна, иногда парализует, а иногда даёт силы жить. Про себя не помню на что надеялась: на продолжение или на окончание всего этого. Каждый из нас надеялся на что-то своё, но это было не важно, потому что в реальности мы знали, что ничего не закончится, потому что из такого бизнеса живыми не уходят. Своей последней волей бывший лидер назначил лидером меня и эта часть нашей жизни снова начала функционировать.

Было непросто смириться с новой ролью. Я действительно слетела с катушек. Власть опьяняла и мне казалось, что так будет всегда. Но эта игра длилась недолго и я постепенно успокоилась. Тогда наша жизнь действительно вошла в привычное русло. Ненадолго. Возможно, их начало тяготить всё это тогда или чуть раньше.

Все мы выглядели так, словно ничего не произошло, но для меня и правда ничего сверхъестественного не произошло. Как оказалось, для других это событие перевернуло жизнь. А я, не помню точно, вроде как, радовалась тому, что снова буду со своими друзьями. Меня на это толкала печаль и скука в обычной жизни.

Скорее всего, парни вступали в группировку совсем не зная, с чем придётся столкнуться. Их, также как и многих, гнали к приключениям скука и пресная жизнь. По началу есть какая-то эйфория от этого. Это интересно, необычно, опасно. Адреналин и дофамин бьют ключом и это потрясающее чувство. После всё это притупляется и для большего кайфа нужно делать ещё более ненормальные вещи. Держать себя трудно. А потом оглядываешься и понимаешь, что обычная жизнь далеко не скучная и в ней тоже можно делать что-то интересное и весёлое.

Так мы попали на нелегальные гонки. Волкодав обожал разбирать и чинить машины и решил углублять свои знания всеми доступными способами: он отучился на автомеханика по нескольким направлениям и стал переделывать наши машины для более скоростной езды, но водитель из него оказался не очень хороший, а вот Джерси и Бен прекрасно водили и чаще всего именно они участвовали в уличных гонках. Гонки были нелегальные, но на них всегда было полно гражданского населения и даже полицейских в свободное от работы время. Нас всех затянуло в это деятельность.

Были у нас и вылазки в дома престарелых. Дейл плотно занимался психологией, получил психологическое образование и проводил консультации старикам. Иногда мы тоже ездили с ним, но не разговаривали с пенсионерами как психологи, а просто развлекали их как умели. Старичкам очень нравились физически развитые парни и они просили катать их на спинах. Потом устраивали соревнование по армреслингу и подтягиваниям.

Часто посещали выступления любительского театра, в постановках которого участвовал Чаплин. Однажды и нас привлекли к сцене: это был документальный спектакль и мы должны были рассказать о себе по очереди, но за пять отведенных минут. Это было сделано без предварительной подготовки, нас вытащили с наших мест, за кулисами объяснили задание и по очереди стали выпиливать на сцену. Говорить должны были без микрофона так, чтобы услышал самый дальний ряд. Всё выступили хорошо, а мой голос ужасно дрожал и я сбивалась с мыслей, потому что рассказать мне было нечего. Мне аплодировали громче всех в поддержку и это ещё больше заставило меня почувствовать себя униженной.

Вторым человеком, кто не делился своими увлечениями был Майк. Но он был таким, не потому что ничего не делал, а потому, что не стал выносить его на широкую публику. Майк был от рождения спортсменом. И старался освоить как можно больше видов спорта. Хотя и тут мы нашли, чем заняться вместе, но всё это было поверхностно и на один раз. Мы поиграли вместе в футбол, в баскетбол, в волейбол. Всё остальное он делал один, так как никогда не старался добиться исключительных успехов в каком-то одном спорте. Такая гонка за галочками в списке тоже была его спортом. К тому же, именно он составлял для нас все тренировки и помогал разобраться с питанием.

Дэн также вёл обыденную жизнь и он обожал фотографировать. Очень часто он приходил на тренировки с фотоаппаратом и снимал фото или видео. Фотографии потом неизменно удалял, но не все, как и видео. Часть из этих материалов попала в фильм о нашей группировке. Дэн снимал наши тренировки и мои тоже, но никогда не вмешивался, потому что Майк всегда лучше знал как нужно тренироваться.

Никто из парней и не пытался добиться признания и славы — они делали это только для себя. Несомненно, они могли бы стать профессионалами в выбранных областях, но как дамоклов меч над нами висела другая, «темная», сторона нашей жизни. Они опасались выделяться, тем более после истории Дэна, потому что понимали — неизвестно где их могут узнать и лучше держаться подальше от такой штуки, как популярность.

Как кость в горле, стояла я, девочка, которая ничем не занимается и с радостью ждёт развлечений от других. Моя обычная социальная жизнь была невероятной: я с трудом ходила в школу, конечно, не участвовала ни в какой самодеятельности, не гуляла с одноклассниками, не ходила в кино и кафе. Всё своё время я уделяла другой стороне жизни. Своих парней, даже занимаясь с ними вполне легальной деятельностью, я не могла отделить от этой стороны жизни. Для меня они не смогли стать друзьями. Мы были, скорее, как семья, а семью не выбирают. Но меня такая жизнь устраивала: мне нравилось быть серой и неприметной, а с другой стороны лидером преступной группировки.

Так мы все и жили на два фронта и всех всё устраивало, на сколько это возможно.

Глядя в окно на начинающийся рассвет и вспоминая каждого по имени и как отдельную личность, становилось невыразимо печально, но печаль эта была светлая. Совсем недавно я поняла, что ребята действительно устали от всего этого кошмара и тюрьма стала для них спасением.

Не так уж и легко убить человека — именно так я считала до третьего убитого, а потом и это вошло в привычку. Официальных заданий на убийство и при мне, и при Дэне, было мало. Больше мы занимались шпионажем, воровством информации или вещей, запугиванием. В действительности, в нашей команде были люди, которые ни разу никого не убили. В их числе была и я. Я видела эти преступления, но ни разу не лишила никого жизни. Даже бахвальство о «по меньшей мере десяти жертвах» после ареста группировки — выдумка. Я никому не рассказывала с кем беседовала, но при любых несчастных случаях или убийствах в нужных городах, тыкала в заголовок и утверждала, что это я. Этот метод работал безотказно: мне не задавали уточняющие вопросы и при этом ещё больше уважали и боялись.

Когда я стала приводить близнецов на тренировки, меня попросили не ломать жизнь мальчикам. Я рассказала их историю и меня поняли. Не верили в близнецов, но меня поняли. Потом и братья втянулись в наш ритм жизни, хотя их жизнь в детском доме нельзя назвать стандартной, тем более с такими зависимостями от алкоголя и наркотиков. Но они всё-таки справились с собой и стали людьми.

Когда я вернулась из своего алкогольного путешествия, то начала замечать изменения в их поведении. Алекс и Серёга тяготились этой работой, им очень хотелось отвечать за себя самим и быть хозяевами жизни. Я всё списала на свое долгое отсутствие, к тому же потом, они действительно подтянулись и всё стало как прежде. Жаль, что я тогда не поняла их страх и боль. Им надоело, они устали. Они не нашли то, что искали.

Под конец нашей группировки, когда мы уже слиняли из охранной деятельности и всё наше существование превратилось в пылинки на солнце, у парней снова в приоритете была обычная социальная жизнь.

Бен, например, жениться надумал. Конечно, его избранница ничего не знала о его делах, а вот он прекрасно знал, что ничего не получится.

Дейл и Чаплин также нашли постоянных девушек, кстати, довольно милых и добрых.

Джерси стал невероятно везучим и начал выигрывать крупные суммы в казино. Он стал по-настоящему богат через некоторое время.

Волкодав провёл время в одиночестве и считал, что ему открылась истина. Он даже стал волонтёром и начал безвозмездно помогать людям, что совершенно ему не свойственно с его взрывным и опасным характером.

Майк всё также не спускал с меня глаз и часто бывал в другом настроении. Возможно, именно в эти минуты ему пришла в голову идея всё это прекратить. Что он и сделал, передав информацию о наших штабах и задании. После того, как я уложила его в реанимацию, я с ним нормально ни разу не поговорила и обращала на него внимания меньше, чем на камень под ногами. Я справедливо решила, что если он собирается мстить, то не станет ждать несколько лет.