Крутой опер

Тундра находился в цейтноте, и он начал первым, перемещаясь скользящим шагом. Сзади стоящая нога скользила вперед, как бы подбивая переднюю. Такой шаг позволяет двигаться без изменения положения верхней части тела, с большой степенью защищенности.

Яша быстро атаковал Кость «передней» рукой. Тот ушел и контратаковал.

Они обменивались ударами, приближаясь, ныряя, бросаясь вперед и отскакивая. Яша делал подскоки по схеме скользящего шага. И однажды чуть не сшиб капитана, в прыжке сменив стойку на левостороннюю. Не вышло у него потому, что нога шла по дуге, а не по прямой.

Кострецов взмок и перешел с «пехоты» рук на «артиллерию», как называл удары ногами Ознобишин. Опер видел, что у давно не тренировавшегося Яши с ногами слабовато, и целил не по икре, а по кости. Бил, не откидывая корпус назад. Держал руки впереди, блокируя немедленные ответы кулака Тундры.

Сергей для усиления удара как можно больше сгибал ноги и наконец угодил Яше под коленную чашечку!

Охромевший Тундра закричал и пошел на Кострецова «клинком самурая». Так называли волкодавы НКВД ударную форму, при которой кисть руки отгибается вверх, обнажая ребро ладони. Ребро заменяет кулак на «острие» руки.

Этими страшными рукопашными приемами сексот Тундра владел великолепно. Удары «клинком» смертоносны. Яша сыпал их градом, Кострецов едва успевал парировать.

Он видел: озверевший Тундра уже хочет убить его. Требовалось утихомирить отчаянного сексота тяжелой травмой.

Капитан изловчился и еще раз врезал тому ногой под коленную чашечку. Яша взвыл, раскрыл стойку. Ростом он был ниже Кострецова, и чтобы наверняка перебить ему ключицу, Сергей ударил согнутым локтем.

Яша с воплем рухнул на колени, перекосив изуродованное плечо. Его боевая правая рука болталась плетью.

Кострецов смахнул пот с лица и сказал:

— Если ноги потренируешь, будешь в полной норме.

В этот миг сзади его ударили по голове. Капитан упал, потеряв сознание.

Это вмешалась в поединок беззаветная Яшина подруга Зинка. Она наблюдала, как Серченко сел в такси на перекрестке, и пришла в замешательство. По идее, требовалось хватать другую машину и ехать за Серченко. Но Яша сказал, что вот-вот вернется… В армии Зина никогда не служила, но нутро ее и опыт подсказывали: положено исполнять последнее приказание — ждать Яшу.

Серченко уехал, Яши все не было, и тогда Зина всерьез забеспокоилась. Следить за перекрестком стало бессмысленно, и она ринулась в переулок, по которому уходил Яша. Сражение своего друга и Кострецова она увидела через арку одной из подворотен, куда подряд заглядывала. Зинка проскользнула во двор и притаилась за мусорным баком, где сначала прятался и капитан.

Об опере Кость Зинка много слышала от Яши, а на перекрестке он указал ей капитана.

Зинка в страшном волнении следила за схваткой. И когда Яша начал сдавать, Зинка осмотрелась и подобрала обрезок водопроводной трубы…

Кострецов очнулся — во дворе никого не было. Он пощупал шишку на голове. Проверил пистолет в кобуре под мышкой: на месте, не забрал Яша. Стал думать, кто же его шандарахнул.

Ничего не приходило в его гудящую голову. Окончательно опомнившись, он встал и быстро зашагал к отделу, чтобы взять служебную машину.

На стоянке сел в первый попавшийся «жигуленок» для опервыездов, дал по газам и помчался по адресу Яши, который раздобыл Черч.

У нужного дома Кострецов припарковался, поднялся к Яшиной квартире.

Тундра, стремглав унесшийся с поля боя на такси, уже был дома. Зинка перетянула ему, как умела, перебитое плечо. Но боль давила, и Яша в качестве анестезирующего допивал уже второй стакан водки.

В это время и раздался настойчивый звонок в дверь. Тундра быстро переглянулся с подругой. Морщась от боли, он тихо поднялся, прошел к входной двери и только собрался посмотреть в глазок, как Кострецов крикнул снаружи:

— Открывай, Яша! Отсюда тебе не уйти.

Тундра уставился в глазок: капитан стоял на лестничной площадке. Стоял один, но в подъезде могла притаиться и группа захвата.

— Это арест? — спросил Яша.

— Нет, я по-прежнему хочу с тобой поговорить, пришел один. А забрыкаешься, позову людей, тогда повяжем — и на нары.

Яша был ошеломлен, что его «суперза-ныр» раскрыт. После сражения в чистяков-ском дворе он не верил, будто Кострецов пришел к нему просто на разговор. Но делать было нечего. С перебитой ключицей Тундра был не в состоянии прорываться.

Он открыл дверь и кивнул в сторону кухни.

— Там можно поговорить.

Яша выглянул на лестничную площадку, ожидая увидеть спутников капитана. Заходя, Кострецов, чтобы поднапрячь Тундру, бросил:

— Мои люди внизу. Но если договоримся, я с ними уеду без всяких для тебя последствий.

Они прошли на кухню, где с полотенцем в руг х стояла Зинка, готовая хоть ужин подавать, хоть душить рушничком гостя дорогого. Кострецов, со слов Серченко, опознал «цыганку» и понял, кто прикрывал Яшу на Чистяках.

— Будем знакомы, — сказал ей капитан. — Умеете бить по голове ломом. Спасибо, что не до смерти.

— Это не лом был, а труба. — Зинка потупилась.

— Неважно, — сказал Сергей, присаживаясь у стола. — Впечатление одинаковое. А ты, Яш, действительно хорошо действуешь руками, но ноги потренируй. В следующий раз, может, и удастся тебе меня убить.

Яша сел напротив него и, смущенно почесав здоровой рукой розовые пятна на лице, проговорил:

— «Так дрались в НКВД». Видел книжку с таким названием?

Капитан усмехнулся.

— Я своим горбом целую библиотеку таких книг прошел у одного фаната в разведро-те, когда срочную служил.

— Это, Кость, заметно. А выследил меня по каким книжкам?

Кострецов закурил сигарету.

— По природному чутью легавого. Против такого вся твоя диверсантская подготовка в КГБ — ноль.

— И это знаешь? — помрачнел Яша. — Не зря я Осиповскому плешь проедал, что тебя нельзя за лоха держать. А знаешь, как со мной обошлась «контора» в благодарность за мои заслуги?

— Слыхал о твоих операциях по гашишу, чистке среднеазиатских МВД. Но вот за что тебя из КГБ вытурили, узнать не довелось.

— Ага. Им невыгодно это рассказывать, — забормотал Тундра с обидой. — Использовали как бешеного пса и вытурили. Хочешь, расскажу?

Кострецов кивнул. Яша скомандовал Зинке, безмолвно замершей у плиты после таких откровений любимого:

— Давай чайку. Так вот, Кость. На спец-базе под Алма-Атой, где нас тренировали, был в моей группе парень Коля Зуб. Отчаянного характера и принципиальный. Заслали нас потом напарниками. И развернулись мы с Зубом во всю ивановскую, показали, чему нас родина учила.

Он покосился на Зинку, которая ставила чашки на стол и все не могла прийти в себя после Яшиных речей. Тундру от выпитой водки разобрало, он ей рявкнул:

— Поворачивайся быстрее!.. Да, Кость. Завершилась война в Афгане. Моджахеды окопались у Пянджа. Большая опиумная дорога открывалась. А я среди блатных был в полном шоколаде, у меня уже была своя команда, контролирующая диких наркобарыг Ферганской долины. Коля Зуб, понятно, в нее входил… И пришел на наш общак заказ из Одессы. Первая партия — десять кило. Мой куратор разработал операцию. Наша с Колей задача: после передачи одесским зелья, доставки денег на точку и обратного перехвата «спецами» курьеров проникнуть на ту блатхату, физически скомпрометировать ее охрану и барыгу, который одесским курьерам товар дал. Потом изъять все деньги и ценности, да и спалить место действия.

Кострецов слушал, прихлебывая крепко заваренный Зиной чай. Яша залихватски поправил повязку на плече и с увлечением продолжил:

— Ну, «спецы» курьеров перехватили, обеспечили им полную изоляцию. А нам с Зубом выдали по нагану и стеклотару с огневой смесью. Залудились мы на блатхату, в дом того барыги, перестреляли охрану. Взялись за хозяина, чтобы отдал денежки и драгметалл. Барыга крепкий оказался, но наши спецметоды, пытки-то, посильнее. Все, что имел, сдал. Потом прикончили мы его и хату сожгли… Утром мне из кодлы сообщают про нашу работу: одесские-то замочили барыгу, забрали все и слиняли, запалив дом. Это «контора» обеспечила нам с Колей информационное прикрытие. Сдали мы тогда с миллион советских рублей, золото, килограммов пятнадцать опия. Хорошо и нас премировали — тысяч по десять в руки. А другие наши псы провернули такое же в Ашхабаде… Зин, плесни-ка мне водочки, раз я с нее начал. Кость, может, и тебе?

— Не надо, — улыбнулся Кострецов. — Опьянею, а вы на пару меня опять отделаете.

Яша выпил, закусил, приготовился к дальнейшему вдохновенному повествованию. Никому он не мог рассказать такие вещи. А тут оказалось два заинтересованных слушателя. Причем один из них — Зина — была его самым близким человеком. Яша видел, что она, оправившись, внимает его рассказам уже с благоговением.

Помолчав, задумчиво сказал:

— Сексот должен быть честным с «конторой». Это залог его безопасности… Но пришлось нам с Зубом провести свою личную операцию, без разрешения «конторы». Получилось из-за сестренки Коли Зуба… Советские баи содержали малолетних наложниц и наложников. Девчонки и мальчишки, попавшие к ним, исчезали бесследно. Вот и Колину двенадцатилетнюю сестру заманил к себе один барыга, он опий менял на девочек. Перепродал ее куда-то так, что концов мы не нашли. У Коли родителей не было, жены тоже. Некому за сестрой особо смотреть, сам он всю дорогу в делах… Надыбали мы того барыгу, положив многих из его окружения. Построгал его Зуб на шашлык. Я прикрывал, меня подстрелили. Едва остались живы… Вот за это, Кость, меня выгнали из секретных сотрудников КГБ. «Контора» права?

— Не мне, Яша, судить… Ну, а по нашим делам колоться будешь?

— Это по Осиповскому-то? — усмехнулся Тундра. — А как же? Он, сука, меня сегодня на Чистяках и подставил! Я это как чувствовал. Но ему до фени какой-то стукачиш-ка Яшка.

— Зачем он тебе наблюдение за Серченко поручил?

— Понятия не имело, Кость. Верь слову! Приказал пасти, хотя это совсем не по моей части.

Кострецов внимательно посмотрел на него: вроде бы не врал Тундра.

— А сам что думаешь? — спросил он.

— Думаю, что обскакать тебя решил, сам ахлоповское дело вскрыть. Но, честно сказать, я над этим сильно голову не ломал. У меня и без него с Ашотом дел до кучи.

— Это ты видел меня на разборке с Мав-риковыми, когда на Ашота наехали?

— Да. Доложил Осиповскому, как положено.

— Ну ладно, уточнять твои расклады с Ашотом не буду. Вашу с Осиповским «дезу» давно расшифровал. Одно скажу: Ашот завалить тебя решил Яша, увидев, что капитан снова разговаривает с ним как со своим помощником, а значит, и будет сотрудничать, приободрился и сказал.

— Да хрен с ним. Ашот для меня уже почти не проблема.

О работе Ашота на ГУОП Яша не распространился по золотому правилу всех бойцов невидимого фронта — держать важную информацию на самый крайний случай. Кострецов же выдал ему сведения об Ашоте, потому что нуждался в живом и невредимом Яше, пока не раскрутит майора Осиповского.

— Ты понял, что теперь твой главный куратор — я, а не Осиповский? — спросил Сергей. — Все, что будет от него, немедленно докладывать мне.