Богатая бедная Лиза

ГЛАВА 30

— Только не вздумай ни в чем признаваться, — учила меня Марго, пока я как пьяная шарахалась по комнате в поисках одежды. — Потому что на тебя у них наверняка ничего нет.

— Ага, нет, — било меня в трясучке. — А чего ж они тогда приперлись?

И, правда, это ж надо, какая оперативность! Особенно если учесть, что без нас с Марго Косоротов ни одного дела не раскрыл! Кстати, а ведь в данный момент он вообще радикулитом подкошенный… Тогда, кто же вместо него такую бурную следственную деятельность развил? Неужто, этот тихоня Ермаков? Вот те на, а мы-то думали, он только картошку чистить умеет!

— Ну, приперлись и приперлись, — как могла успокаивала меня Марго, хотя и сама заметно нервничала. — Мало ли… Может, они посоветоваться с нами хотят…

— О чем? — я так отчаянно драла расческой волосы, что из нее все зубья повыскакивали.

— Н-ну… Как?.. Мы же все-таки детективное агентство, — Марго из последних сил пыталась вселить в меня оптимизм, а лучше бы сумку с самым необходимым собрала, на что я ей и указала.

А теперь представьте себе мою физиономию, когда я заметила, что мой арестантский мешок уже поджидал меня в прихожей!

— Да это я так, на всякий случай, — оправдывалась Марго. — Ты же знаешь, какая у нас правоохранительная система. И потом, ты же сама говорила, что Косоротов неоднократно обещал тебя в «обезьянник» упечь…

— Да, было такое, — вздохнула я чуть ли не мечтательно. А чему удивляться, сейчас перед угрозой статьи за убийство кондратовский «обезьянник», в котором я уже однажды побывала, представлялся мне просто райским уголком.

— Ну, вот, видишь… Все не так страшно, — ободряла меня Марго, старательно отводя при этом глаза.

— Угу, — шмыгнула я носом и тихонечко заглянула в детскую, где мирно посапывали Ян, Туська и Стас, счастливо не ведающие о том, что надо мной неотвратимость наказания нависла.

— Не волнуйся, все будет хорошо, — тронула меня за плечо, тихо подошедшая ко мне сзади Марго, после чего мы обнялись и тихо всплакнули.

Ну, а уж потом, закинув за спину свой арестантский мешок, я медленно и обреченно спустилась во двор и села в стоящий у подъезда милицейский «уазик», предварительно кинув последний взгляд на наше кухонное окно, за которым застыла печальная Марго.

Прощай, подружка, подумала я, хоть ты меня и тиранила, а мне тебя будет не хватать. А сидящий в «уазике» на переднем пассажирском сиденье незнакомый мне юный лейтенант скомандовал водителю-сержанту:

— Поехали!

«Уазик» сорвался с места и попылил по Кондратову, осточертевшие виды которого я в этот раз созерцала с особенной теплотой и горючей слезой во взоре. Даже ухабы, на которых исправно подпрыгивал милицейский «козел», и те мне казались какими-то особенно родными.

А уж когда мы на проспект Демократов выехали, меня и вовсе такие чувства переполнять стали, что словами не обсказать. Как зачарованная, завертела я головой, старясь запечатлеть в своей памяти каждую уличную забегаловку, каждую заплеванную подворотню, каждый разбитый фонарь и канализационный колодец на дороге. Потому что еще неизвестно, когда я все это снова увижу.

А тут еще, как нарочно, неизвестный мне лейтенант масла в огонь подлил:

— Да не волнуйтесь вы так, мы вас надолго не задержим.

Надо ж, такой молодой, а уже садюга. Далеко пойдет, можно не сомневаться.

— А… Зачем я вам понадобилась? — робко пискнула я, стиснув в руках свои арестантские манатки.

— Да опознание провести, — подмигнул он мне почти по-дружески.

— Опознание? — мне совсем уж нехорошо стало. Так это что ж выходит, свидетели того, как я у пруда проткнула каблуком неведомого мне бугая, все-таки имеются? Неужели это Кармен со своим полюбовником? Или… Или сам бугай? В том случае если травма от каблука оказалась не смертельной?

Короче, чего только перед моим мысленным взором не пронеслось, прежде чем «уазик» не затормозил у знакомого мне околотка с усыпанным окурками крыльцом. А уж как я шла по коридору в сопровождении молодого милицейского садюги, вообще не поддается описанию.

— Сюда проходите! — распахнул он передо мной дверь кабинета Мишки Косоротова.

Я шагнула — а куда мне было деваться — и увидела косоротовского помощника Ермакова и главу ликеро-водочной безопасности Пал Палыча, который в игривом расположении любит называть себя Магометом. Они сидели и о чем-то беседовали. А у стены, на стульях расположилась очень колоритная троица: еще один милиционер, дружинник Пал Палыча, тот, что с железобетонной челюстью, и четвероногий с вокзала по прозвищу Полсосиски, по-прежнему босой и в трениках.