Пьесы. Статьи

СОЮЗНИК ТРУДНЫЙ И НЕОБХОДИМЫЙ

Излишне было бы теперь убеждать кого-либо в больших возможностях воздействия литературы и словесности в широком значении слова на состояние и развитие общественного сознания. Степень этих возможностей в те или иные периоды бывает, естественно, разная, что зависит главным образом от двух факторов: от степени идейной ангажированности творческих работников и от широты охвата печатным словом общества. Говоря об ангажированности, я ни в коей мере не имею в виду конъюнктурного наемничества пера, оппортунизма, придворности. Эти явления в определенные периоды могут выступать довольно широко, но их влияние на коллективное сознание всегда бывает внешним, поверхностным и непрочным.

Наша партия, как и все партии ленинского типа, всегда внимательно относилась к литературно-культурным явлениям. Это вполне понятно. Если она призвана выполнить историческую миссию строительства социализма, а стало быть, и социалистического воспитания человека, она не может отказаться от влияния на все то, что формирует человеческое сознание. Ничто из того, что связано с борьбой за мысли и чувства масс, не может быть безразличным для партии.

В прошедшие годы методы работы партии на идеологическом фронте в области культуры, или, как тогда называли, методы «партийного руководства литературой и искусством», не были правильными. Они бывали иногда прямо пагубны как для социализма, так и для литературы. Наступательный характер нашей культурной политики в тот период, ценный и полезный иногда в сфере распространения, вообще не оправдывал себя в столкновении с творчеством. Теперь, то есть более года тому назад, наступила ситуация диаметрально противоположная: на самом чувствительном и в то же время на самом «контактном» с массами участке идеологического фронта партия в принципе отошла как бы на «нейтральные», в лучшем случае критически-наблюдательные позиции. Говоря: партия, — мы имеем в виду как Центральный Комитет, так и широкий столичный и местный актив и, наконец, нас, отдельных людей творческого труда и деятелей культуры.

Нетрудно доказать, что такая ситуация в корне противоречит сущности того, что мы называем октябрьским переломом. VIII Пленум покончил с извращениями и ошибками прошлого не с целью ослабления роли партии в какой-либо области жизни, а, наоборот, для восстановления ее подлинной, не административной, а идейно-политической активности и гибкости на каждом участке. Разве можно достигнуть этого при почти полном отступлении с такого важного участка, как область культуры? Разве единственной альтернативой минувшей «вездесущести» и мелочного вмешательства в эту область должна быть политика невмешательства партии в явления культуры и искусства? Если нет — и наверняка нет! — то следует положить начало новой партийной практике на этом ни на минуту не замирающем фронте, практике, свободной от догматизма и фальши, практике, которая пошла бы на пользу и социализму и нашей национальной культуре.

А теперь о философии бесцельного трагизма истории.

Этот вопрос требует, естественно, ясного понимания ситуации, в какой мы теперь находимся. Я не намерен предпринимать тут обширного и особенно подробного анализа этой ситуации. Я хочу обратить внимание только на некоторые характеризующие ее явления, именно те, которые больше всего вызывают беспокойство.

«Штандар млодых» проводил недавно анкету, главное направление которой было сформулировано в характерном вопросе: следует ли верить в идеи и бороться за их реализацию{54}. Уже в самой постановке вопроса заключено некоторое сомнение. На участке литературы и публицистики все чаще сомнения начинают уступать место тезисам, утверждающим, что смертельным врагом каждой идеи является ее реализация. Вот, например, что можно было прочитать в одном из наших еженедельников по случаю выхода в свет нового романа Ежи Анджеевского{55}:

«Сопротивление идее вообще имеет место в условиях, когда идея реализуется в институты, когда, побеждая, она превращает свою программу в правовую норму». И далее: «Мир подбит нелепостью, человек, берущийся за дело, которое он считает справедливым, осуждает себя на моральное поражение».

Иначе говоря: только «чистые», бестелесные идеи достойны уважения, — идея, воплощенная в жизнь, нарушает моральный порядок и должна вызвать наше сопротивление.

Мысль, заключенная в цитируемых высказываниях, начинает теперь у нас прививаться не только в публицистике или критических фельетонах, но и в самом литературном творчестве, в поэзии и художественной прозе. Явление это, впрочем, значительно шире. В немалой степени, хоть и в менее «философском» выражении, оно выступает, например, в среде молодежи, как об этом свидетельствует хотя бы упомянутая выше анкета. Несомненно мы имеем дело с попытками все более программной дискредитации самого понятия идеи как ценности, придающей смысл человеческой жизни, человеческой деятельности.

Было бы вредной ошибкой приписывать это явление исключительно влиянию поднимающего голову мещанства, хотя оно и является естественным носителем безыдейности. Здесь наверняка сказываются, особенно среди молодежи, последствия большого духовного потрясения, которое все мы пережили около года тому назад. Однако трудно закрывать глаза на серьезную опасность, какой грозило бы распространение и упрочение в нашей общественной жизни, в нашем культурном творчестве абсурдного суждения об идейности как принципе, заранее обрекающем на неизбежное моральное поражение.

В наших условиях речь конкретно идет об идее социализма. Следует признать, что в истекшие годы она подвергалась испытаниям самым тяжелым за ее историю. И если, несмотря на это, она остается мощной реальностью современного мира и директивой на его будущее, то именно потому, что сорок лет тому назад она была реализована и в мировом масштабе уже строит свои основные «институты» и устанавливает свои «правовые нормы». «Чистую» идею социализма была бы склонна признавать даже буржуазия, она не любит только идею, воплощенную в социалистические государства! На свой манер ее исповедуют некоторые интеллектуалы, зачастую, к сожалению, с партийными билетами в кармане.

Философия бесцельного трагизма истории, бессмысленности всех человеческих устремлений к прогрессу не нова и не оригинальна. У нее есть свои традиции также в литературе. Перенесенная из литературы в жизнь, она может означать только одно: распад всех разумных общественных связей. Грубой и последней формулой этой «философии» становится модный теперь лозунг «смерть простакам!».

Опасность, которую несет с собой такого рода идейный посев, не является теперь уже иллюзией. Но тем более эта опасность не относится к числу тех, которые можно искоренять административными мерами. Действенность борьбы зависит в данном случае главным образом от силы идеологического сопротивления, от готовности защиты противоположных точек зрения, особенно в самих творческих кругах. И вот именно с этой стороны наша современная ситуация весьма неспокойна. Не только потому, что теории «имманентного зла», заключенного якобы в каждой, даже самой благородной идее, имеют, к сожалению, поддержку среди части партийных писателей. И не потому также, что у нас нет будто писателей, решительно отбрасывающих эти, в сущности, антигуманистические теории. Более всего беспокоит в последний период состояние глубокой инерции в творческих кругах, парализующей под разными видами, чаще всего во имя «творческой свободы», все попытки противопоставить себя тем или иным не имеющим ничего общего с борьбой за социализм публицистическим или философски-художественным обобщениям! Эта инерция позволяла разным, не приведи господь, «либералам», людям, требующим отмены цензуры, домогающимся свободы высказывания любого мнения, пускать в ход в журналах, на собраниях и где только можно все доступные им способы «разделать» каждого, кто осмеливался выступать с мнением, которое им лично не нравилось или которое разоблачало их ложь. Иногда в таких случаях не останавливались даже перед своеобразными «организационными санкциями»! Ясное дело, что в такой атмосфере, а она еще не окончательно рассеялась, трудно говорить о возможности стирания различия взглядов. Оказалось, что подавлять дискуссию можно не только «административными» мерами, но и «либеральным» шумом…

В таких условиях действительно трудно думать о настоящей, уважительной и конструктивной дискуссии, ведущей хотя бы к разумной проверке взглядов на литературу, сложившихся за период истекших двенадцати лет, а также к упорядочению основных точек зрения на дальнейшее развитие литературы и социалистического искусства в нашей стране. В широкой сети наших журналов, освещающих вопросы культуры, до сих пор не нашлось места для полемики с антиревизионистских позиций. У нас все еще нет журнала, собирающего вокруг себя писателей и партийных и беспартийных критиков, которые цель своей творческой и гражданской деятельности видят в упрочении веры в дело социализма в Польше и во всем мире. Такой журнал должен быть создан в самое ближайшее время, особенно в связи с тем, что в творческих кругах множатся в последнее время явления, свидетельствующие о более живой, чем до сих пор, поляризации идеологических взглядов в отношении к политике партии. IX Пленум{56} несомненно поможет понять, что отрицанием, недоверием и сомнением можно точно так же извратить действительность, как и лакировочным «оптимизмом».