Лондонская полиция во времена Шерлока Холмса

Комиссар Мейн объяснил публике способ действия устройства в своей прокламации:

"Сигналом "внимание" все ответственные за транспортные средства и лошадей лица предупреждаются о проезде через переход с заботой и должным вниманием к безопасности пешеходов.

Сигнал "стоп" будет показан только когда необходимо, чтобы транспортные средства и лошади были на самом деле остановлены по обе стороны перехода, чтобы позволить пешеходам пройти; таким образом всем ответственным за транспортные средства и лошадей лицам дается предупреждение остановиться, чтобы освободить переход."

Однако неудачная наружная подводка газа к столбу и утечки газа привели к тому, что воздух вокруг был пропитан неприятным запахом (и это на переходе, где сам семафор поставили специально ради членов Парламента). Последовали несколько взрывов газа, пока взрыв 2 января 1869 года, ранивший полицейского, который отключал в это время газ на ночь, не положил конец этому эксперименту.

Еще одним занятием, занимавшим у полиции много времени, был отлов бездомных собак. В среднем за год в Лондоне их отлавливали более полутора десятков тысяч. Затем собак распродавали на специальных собачьих аукционах. Среди констеблей ловля собак считалась самым неприятным из всего, чем им приходилось заниматься.

Собачья распродажа. "Панч", 1863

Около полутора тысяч человек постоянно были заняты на особых дежурствах в различных правительственных учреждениях, в том числе на специальных постах внутри общественных и правительственных зданий, верфей, военных баз. Полиция контролировала и инспектировала около тысячи ночлежных домов.

Во второй половине 1880-х гг. полиция постоянно участвовала в разгоне демонстраций социалистов и безработных, наиболее известный случай — т. н. "Кровавое воскресенье", когда 13 ноября 1887 года толпа численностью от 70 до 100 тысяч человек вопреки запрету комиссара полиции направилась на Трафальгар-сквер.

"Кровавое воскресенье"

Комиссар выставил на площади 1500 полицейских, по периметру площадь патрулировалась конной полицией и 300 кавалеристами из Лейб-гвардейского конного полка. В резерве было 300 человек из Гренадерского гвардейского полка, которые позднее были выстроены перед Национальной галереей с примкнутыми штыками. Полицейские были расставлены во всех ключевых точках в четверти мили от площади, еще две с половиной тысячи должны были попытаться рассеять демонстрантов до того, как те достигнут Трафальгар-сквер.

Демонстранты, в свою очередь, шли вооруженными металлическими прутьями, кочергами и палками. На подступах к площади произошли ожесточенные столкновения, комиссар руководил полицией, находясь верхом в самой гуще событий. В итоге около 150 человек были доставлены в больницы, около 300 демонстрантов было арестовано.

В 1888 году газета "Пэлл Мэлл", пользуясь ежегодным рапортом комиссара полиции, произвела калькуляцию ежедневных событий в жизни Столичной полиции и ее занятости различными делами. Вот что у нее вышло:

В день в бюро находок доставлялась 61 вещь; в центральное управление приходило 20 писем с запросами, на которые необходимо было ответить, и около тридцати запросов делалось устно. Под надзором полиции находилось 7 219 хэнсомов, 4 027 четырехколесных кэбов, 1 783 омнибуса и 937 вагонов конно-железной дороги.

Кэбмены, кондукторы и кучера омнибусов получают лицензии в Скотланд-Ярде

"The Illustrated London News", 1886

Эти почти 14 тысяч транспортных средств были лицензированы полицией, и 27 507 кучеров и кондукторов владели полицейской лицензией. За день приблизительно трое признавались виновными в нахождении в состоянии опьянения, один был виновным в лихачестве, жестокости, грубом поведении или слишком высокой плате за проезд.

В день они подавали одиннадцать жалоб на омнибусы и наемные кареты и две-три на телеги и фургоны. Это составляло больше половины от всех жалоб, которые они подавали за день. Зато жалобы на пивные лавки не составляли и двух в неделю. Приблизительно двенадцать человек, 3 процента из которых умирали, получали увечья или раны, попав на улице под лошадь или под колеса экипажа, и всем им полиция пыталась оказывать помощь.

Каждый день полицейские доставляли в больницы девять человек, пострадавших от несчастного случая, и приблизительно шесть, пострадавших от других причин. За двадцать четыре часа они задерживали 181 человека, из которых 40 были пьяны и буянили, 16 были просто пьяны, 10 нарушали общественный порядок, 8 были нарушавшими порядок проститутками, четверо задерживались просто как подозрительные типы и двенадцать — как бродяги.

Половина арестов была за нарушение порядка, другая половина — за более серьезные преступления. Полицейские арестовывали в среднем за сутки около 30 воров, 18 человек, виновных в нападении (обычном или или непристойном), за нападение на полицейских под арест попадали каждый день около шести человек (в таких делах судьи практически никогда не оказывали снисхождения к нападавшему). Каждый второй день удавалось поймать грабителя.

Ежедневно совершалось две или три попытки самоубийства, из которых хотя бы одна была успешной. До 1887 года каждый год полиция арестовывала около шести тысяч проституток, однако из-за скандального дела мисс Касс, необоснованно арестованной констеблем Эндакотом за приставание к мужчинам во время юбилейных торжеств в честь 50-летнего пребывания на троне королевы Виктории, и число это снизилось почти вдвое. Шестьдесят полицейских помогали при тушении трех пожаров, каждый день вспыхивавших в Лондоне.

На каждые сто тысяч населения совершалось в день одно уголовное преступление, так что в целом по Лондону их число составляло 56. В судах рассматривалось более двухсот дел, и на каждом полицейские давали показания, приводили или уводили арестованных. Около десяти дел слушались в Центральном уголовном суде или на сессиях, и там также были заняты полицейские.

Полицейские сопровождали тюремный фургон, носивший прозвище "Черная Мария", перевозя в среднем от 60 до 100 человек из тюрьмы в здание суда и обратно.

Рапорт комиссара не называл точных цифр, но какое-то число полицейских посещало коронерские дознания, а также патрулировало пригородную местность верхом. Ежедневно более двухсот вызовов поступало от частных лиц, примерно о пятидесяти персонах — мужчинах, женщинах и детях — сообщалось как о потерявшихся; из них от двадцати пяти до тридцати полиция находила и возвращала родственникам и друзьям, другие объявлялись сами. Кроме того полиция ловила по сорок собак в день, выдавала сертификаты трубочистам и уличным торговцам, обеспечивала выполнение условий лицензии на ношение оружия, закона о диких птицах и расквартирования войск.

Поскольку служба в полиции была весьма тяжелой, кадровые проблемы были постоянной головной болью комиссаров и их помощников. Многие констебли, не выслужив положенного для пенсии срока, комиссовались из Столичной полиции как "изможденные".

В очереди за пенсией. "The Illustrated London News", 1883

Журналист У. Дж. Уинтл в 1898 году утверждал, что до 98 % констеблей покидали службу в первые пять лет, не выдержав борьбы с погодой. Претенденты на службу в полиции обязательно проходили в Скотланд-Ярде медицинский осмотр, аналогичный осмотру новобранцев для армии. Старший хирург исследовал физическую пригодность человека; измерялся его рост (установленный минимум — 5 футов 7 дюймов или 170 см), определялись вес и сила, производилась проверка зрения для каждого глаза.

Измерение новобранцев. "The Illustrated London News", 1883

Кроме того, кандидату не должно было быть больше 35 лет, если он женат, то должен был содержать не более двух детей, уметь читать и писать. Принятого в полицию приводили к присяге, делали прививку, после чего новоиспеченный полицейский поступал в подготовительный класс, где его обучали элементарной строевой подготовке в Веллингтонских казармах в Сент-Джеймском парке, которая позволяла констеблям в составе отряда справиться с превосходящей толпой, и азам полицейского права. И лишь затем его выпускали на дежурство.

На какое же жалование могли рассчитывать за свою работу члены Столичой полиции и полиции Сити?

Суперинтендант дивизиона получал от 135 до 155 шиллингов в неделю (350–400 фунтов в год). В среднем его рабочий день занимал 12 часов. На комиссии по вопросу полицейских пенсий суперинтендант Хантли сообщал, что он никогда не имеет положенной половины дня в субботу для отдыха и редко бывает дома по воскресеньям.

Плата констеблям после вступления в полицию составляла 24 шиллинга в неделю и ежегодно росла на 1 шиллинг в неделю до тех пор, пока не достигала тридцати двух шиллингов (78 фунтов). Обычно нужно было прослужить констеблем восемь лет, прежде чем можно было ожидать повышения. Ежегодных отпусков им не полагалось, раз в две недели констебль имел право на выходной день.

Сержанты получали от 34 до 38 шиллингов (88-100 фунтов в год), инспекторы от 45 до 63 шиллингов (117–162 фунта в год); старшие инспекторы — 73 шиллинга (190 фунтов в год).

В среднем классе было принято нанимать констеблей для присутствия на вечеринках, торжествах, обедах и прочих подобных предприятиях, для чего можно было обратиться с просьбой к своему дивизионному суперинтенданту. Полицейские осуществляли такие дежурства в свободное от основной службы время, получая от нанимателей от 5 до 10 шилл. Даже инспектор Лестрейд был нанят друзьями Маккарти для расследования тайны Боскомской долины.

За мелкие нарушения дисциплины констебли получали выговор и предостережение от суперинтенданта, при повторении нарушения — небольшой штраф размером около 1 шиллинга.

Пьянство при исполнении служебных обязанностей считалось достаточно серьезным проступком и наказывалось за первый раз штрафом в 5 шиллингов с выговором, а во второй — штрафом в размере двухдневного жалования. Далее следовало увольнение или уменьшение размера пенсии.

Показательно, что полицейский № 1 в Столичной полиции (номера приказов о зачислении до сих пор имеют сквозную нумерацию с 1829 года) был уволен за пьянство всего после четырех часов дежурства. Среди сержантов и инспекторов пьянство на дежурстве встречалось редко, однако если кто-нибудь из них был уличен в нем, то ему грозило понижение в ранге даже за первый раз.

Если полицейского обвиняли в нечестности, лживости или профессиональной непригодности, он представал перед комиссаром или помощником комиссара, которые и решали окончательно, как с ним поступать. Судебным преследованием полицейских до 1887 года занималось государственное казначейство.

Сведения о предосудительном поведении полицейского, полученные в Центральном офисе с утренним рапортом, вносили в личную "ведомость взысканий", в которой отмечались продвижение по службе и переводы в другие дивизионы, а также благодарности и награды (заносившиеся в ведомость красными чернилами). Недовольство условиями службы и жалованием выливалось не только в жалобы и митинги, но дважды — в 1872 и 1890 годах — даже перерастало в настоящие полицейские бунты.

Часть дел Шерлоку Холмсу пришлось вести вне Лондона, куда юрисдикция Столичной полиции не распространялась. Здесь поддержание порядка долгое время осуществлялось приходскими констеблями.