И ничего подобного здесь не растет

Изумительные глаза, сине-зеленого цвета — которые Ди никогда не встречала ни у кого. Зрачки глаз, среагировали на свет. Сотня глаз, двигающихся в унисон… слепых глаз.

— Специалист по биологическим данным, мне объяснил так, — пояснил Элиот, — глаза чувствительны к свету, но самом деле, они не в состоянии видеть. — Они не подключены ни к какому мозгу. Существует ген человеческого глаза — «аниридия»,[9] который может быть внедрен: животным в самых неожиданных местах, на крыльях или лапках насекомых. И у них также вырастут дополнительные глаза. Но никто не знал, что можно добавлять такой ген в растения.

— Но зачем? И что это вообще такое? — вопросила изумленная Ди.

— Считай это произведением искусства, — мрачно произнес Элиот Крамер. — Скульптура. Очевидно, художник хорошо известен в подпольных кругах, которые торгуют подобными вещами. Его заключили под стражу.

— Майк?..

— Он был поставщиком. Эти глаза были выращены из стволовых клеток абортированного плода Пери. Такие клетки легче всего выращивать в любом органе. А вот так называемый художник, по совету адвоката — говорить отказывается.

— Согласится ли он на сделку? Если предложить что-то весомое?

— Ди, это не в моей юрисдикции, поэтому и предложить ничего не могу. Да и не думаю, что он заговорит. Все больше и больше нелегалов с генной инженерией, состоят на службе у организованной преступности. ФБР и полиция Нью-Йорка только что создали совместную группу по борьбе с ними. Этот художник предпочел бы предстать перед судом, чем перед толпой.

— Но это же четко видно — это гены Пери! В их же власти сравнить ДНК!

— А толку их тревожить-то, касательно этой процедуры? Ты же не докажешь, что Пери к примеру, не подарила или не продала Майку свой носовой платок — это совсем не оправдает ее. Просто я подумал, тебе не помешает знать — шансы привлечь Майка к другим обвинениям, значительно возросли. Он [Майк] связан с художником, который контактировал с нелегалами. Так что Майк получит серьезное внимание, и, если у полиции и ФБР будет такая возможность, его арестуют сразу же.

Ди развернулась к нему.

— Я не мести хочу, я просто желаю, чтобы Пери выпустили из тюрьмы.

— Уверена, что не хочешь мести? Пери чуточку поведала мне о своем детстве. Ты чересчур опекала ее. Ты заставила ее почувствовать — весь мир опасен.

— Так и есть.

— Однако ты же и внушила ей мысль, что справиться без тебя… она не сможет. Без твоей опеки она обязательно вляпается в какую-нибудь историю. И вот так прилежная и послушная дочь, с тех пор и подтверждает твое внушение.

— Она не моя дочь…

— Ну могла бы быть ей. Ты же сама говорила, что заменила ей мать.

— Да ничего ты об этом не знаешь!

— Ну знаю только то, что рассказывала Пери.

— И много раз ты с ней общался? — с нажимом спросила Ди.

— При каждом удобном случае. Да не смотри на меня так, Ди. Она уже больше не ребенок. И как только что ты сама подметила… ты не ее мать.

— Да не пошел бы ты, Элиот Крамер! Ты уволен. И ты больше не адвокат Пери.

— А это не тебе решать, — ответил на это Крамер.

— Ее счета, оплачиваю я!

— Оплачиваешь, но не этот, — Элиот пристально посмотрел на нее.

Ди пошла к двери, уходя, выключила свет. Сине-зеленые глаза, на бледных листьях — глаза Пери… моргнули и закрылись.