Двойка чаш. Приворот из гримуара

Он делает паузу, словно выбирает слова, и продолжает уже более уверенным голосом:

— А усилитель… я знаю пару заклинаний и артефактов, которые могли бы помочь. Мы найдем то, что будет работать для вас — безопасно и эффективно. Я понимаю, что вам хочется отделиться от меня, работать на некроманта, а не с ним вместе. Но я думаю, мы можем обойтись без этой глупой вражды.

Его слова звучали искренне, и в глубине души Эстер знала, что он прав. Этот тонкий мост понимания между ними был чем-то новым и неожиданным. Она осторожно распрямилась, села, опухшими глазами посмотрела на графа рядом — и кивнула.

— Все же привлекать артефакты рискованно, — медленно говорит, вытирая ладонью слезы с щеки. — Не хочется стать очередной пешкой в игре сил, которые я не могу контролировать.

— Мы не пешки, если играем сознательно и по своим правилам, — возражает Кейн, и протягивает шелковый носовой платок, чтобы девушка привела себя в порядок. — Не скромничайте, вы сильнейшая ведьма, и просто какой-то амулет волю вашу не сломит. Это инструмент, и только вам решать, сколько у него над вами власти.

Эстер неопределенно ведет плечами, не соглашаясь, не отрицая; она до этого никогда не слышала, чтобы светлые спокойно могли работать с темными амулетами. А другого Кейну и не удастся создать, слишком глубоко мрак пустил корни в его душе. В какой-то степени, она начинала понимать, почему проклятье его старшего брата приняло именно такую форму, и как иронично ее появление здесь. Попробуй-ка, маленькая ведьма, спасти не только оскверненную землю, но и потерянную душу.

И не потеряй себя в процессе.

VI. Влюбленные

Темные, насыщенные влагой тучи возвышаются над горизонтом, затеняя обширные земли поместья Винтеров. Ветер, который еще минуту назад лишь нежно шептал в листве деревьев, теперь нарастает, вскидывая пыль и листья в воздух, словно призывая к себе внимание всего живого. Первые капли дождя, большие и тяжелые, начинают падать на землю, создавая на поверхности луж маленькие взрывы.

Даже внутри поместья эхо грома дрожит, отдается в стеклах окон, и Эстер, занятая чтением древних манускриптов, вздрагивает, отвлекаясь. Она всегда любила дождь, его ритмичное звучание по крыше приносило ей чувство спокойствия и уединения, но сегодня гроза навевала беспокойство. Когда очередная вспышка молнии озаряет комнату, за окном мелькает что-то. Взгляд девушки мгновенно становится прикован к этой тени.

Секунду спустя, с неба на каменный подоконник с грохотом приземляется почтовая птица — влажная, дрожащая, с перепачканными бурой грязью перьями. В ее клюве зажато письмо, от воды явно защищенное каким-то заклятием. Эстер подходит к окну, позволяя гонцу укрыться от непогоды в тепле комнаты.

— Вот это тебя потрепало, — сочувствует она голубке, как будто та может это понять. — Перехватить пытались? Или просто ветром сбивало?

Недовольно курлыкнув, птица просто начала чистить перья, оставляя получательницу разбираться с конвертом. Эстер ощутила смутное, нехорошее предчувствие. Писать ей больше некому, это весточка из Флистана.

Осторожно она разрезала плотный конверт и извлекла оттуда листок, развернув его с некоторой опаской. Почерк был аккуратным и плавным — дело руки Ланы, ее младшей сестры. Слова танцевали перед глазами Эстер, рассказывая о жизни в родном городе, о небольших радостях и обыденных заботах. Лана упомянула отца, его здоровье, и на момент она почувствовала волну облегчения — все было в порядке, но сестра очень скучала.

Эстер вздохнула, сгибая письмо и кладя его рядом с работой, которая теперь казалась не столь насущной. В ее груди поднялась волна тоски по дому, которую сгладила лишь благодарность за короткое послание от Ланы. Она соскучилась по сестре, и чувствовала себя чуть ли не предательницей, пристыженной проявлением искренности. Эстер домой отправила только одно письмо, и в нем она старательно обходила краеугольный камень всей поездки. Да, родная, замок великолепен. Да, пока не получается снять проклятие полностью, но я уже работаю над этим. Да, граф очень мил и невероятно обходителен… и совершенно точно никак не связан с темной магией. Упущение — лучше лжи? Или она просто пытается себя в этом убедить?

Гроза, казалось, начинала утихать, и ритмичный звук дождя уже не казался таким тревожным. Она подошла к камину, в котором еще тлели угли, и бережно положила в него несколько поленьев. Огонь быстро вспыхнул, рассеивая прохладу и даря уют.

Почтовая голубка, чуть оправившись после битвы со стихией, теперь сидела на спинке стула, вздрагивая каждый раз, когда гром гулко отдавался вдалеке. Эстер протянула руку и ласково погладила ее по мокрой голове.

Эстер подошла к столу и взяла перо и бумагу. Она понимала, что не сможет ответить сразу — птице нужен отдых, а ей самой — время, чтобы собрать мысли и определиться со словами. Письмо Ланы тронуло ее, и она хотела сочинить что-нибудь, что сестру порадует, пусть даже и будет не совсем искреннее. Потом, когда она вернется в Флистан победительницей, можно будет и страшилки про некромантов рассказывать. А сейчас нужно семью успокоить, чтобы Лане не пришлось разбираться с нервными припадками старика-отца.

Собравшись с мыслями, Эстер начала писать, ее почерк был стремительным, смазанным, она несколько раз что-то зачеркивала и ставила кляксы. У нее тряслись руки, после провала в подземельях она восстановилась магически, но не эмоционально. Ей хотелось написать правду, знать, что кто-то разделит ее беспокойство, но все же она не решается. Первый лист она бросает в разгоревшийся камин, берет новый, мысленно настраивает себя на полумедитативное состояние. Нельзя, чтобы Лана что-то заподозрила. Она почти слышит хитрый голосок сестры у себя в голове: «Все же у тебя прекрасно, с чего бы тогда столько исправлений?». И правда. И правда… и правда не попадет в это письмо.

Закончив, Эстер вложила лист в конверт, который запечатала восковой печатью — и только тогда осознала, на что смотрит. Конечно, на печати со стола в библиотеке поместья Винтеров красовался их фамильный герб.

Тот самый, с черепом посередине. Символы таро вокруг него особенно четкими не вышли, а вот эти пустые глазницы ни с чем не перепутаешь; черт. Пришлось вскрывать, перекладывать в новый конверт и специально прокрутить печатку, чтобы вместо герба вышла уродливая лужица воска с щербинками и затеками. Лучше уж так.

Эстер оставила письмо на столе, решив, что отправит утром, чтобы голубка успела восстановиться после непогоды, и без магического воздействия смогла снова отправиться в полет. Девушка пока не решалась воспользоваться силой на живом существе — кто знает, не поломалось ли в ней что… а птичку жалко будет.

Призадумавшись, Эстер подошла к окну и выглянула наружу. Дождь уже прекратился, и сквозь расступившиеся облака пробивался свежий, чистый свет луны, отчетливо освещая промокшие поля и сады поместья. В воздухе повисла мирная тишина после бури, и мир вокруг вновь ожил после хаоса.

— Ведьмин час, — прошептала Эстер с полуулыбкой.

Пора тушить свечи и отправляться спать. Завтра снова спасать мир, как выражается граф.

Только вот героиней она себя уже не чувствует.

***

Планы мирно закончить день обрываются тут же, на выходе из библиотеки.

Принц, который, по обыкновению, должен был стоять около дверей, куда-то пропал — потому что на его месте оказался граф. Вот такое понижение в титуле.

— Вам незачем караулить меня у выхода, — удивляется Эстер. — Вы у себя дома.

— Решил дождаться, пока вы освободитесь. Вы в настроении прогуляться?

— В домашнем платье после бури? — уточняет она, красноречиво поджимая губы. — Конечно же. Мечтаю.

Кейн усмехается, и протягивает ей руку, как в приглашении на танец.

— Не волнуйтесь, всего лишь по замку. Решил, что не помешает показать вам один чудесный чуланчик.

Эстер с ироническим поклоном принимает предложение, и мягкий свет свечи, которую Кейн зажигает, создает на стенах замка причудливые тени. Они направились к главной лестнице. Шаги их отзываются в пустоте коридоров, а в воздухе еще повис свежий аромат после дождя, проникающий в замок через приоткрытые окна.

Узкая винтовая лестница ведет их все выше, к одной из старинных башен, чье присутствие на протяжении веков было свидетелем бесчисленных таинств. Кейн молча ведет Эстер вверх, и каждый их шаг вызывает скрип древнего дерева. Когда они достигают самого верха, лестница завершается проходом к небольшой двери, утопающей в тенях. Кейн щелкает пальцами, и со снопом алых искр скрипят старые петли.

Комната под крышей оказывается уютной и наполненной странным смешением ароматов старинных фолиантов и свежих трав. Из маленького, почти игрушечного окна открывался вид на заспанный лес и поля, теперь мирные после утихшей бури. Небо, очищенное дождем, казалось невероятно глубоким, и первые звезды уже мерцали на его фоне.

— Не совсем чуланчик, правда? — улыбается Кейн, закрывая за собой дверь.

— Вы удивляете меня, — отвечает Эстер, обводя комнату взглядом, — что здесь такого, что требует секретности?

Кейн ставит подсвечник на старинный деревянный стол, оставляя их в мягком багровом свете, который едва достигал углов комнаты.

— Это место — мое убежище, когда мне нужно уединение, — начинает он, в его голосе слышится неожиданная серьезность. — И мне нужно было поделиться с вами чем-то… личным.

Эстер чувствует напряжение в воздухе и, чтобы выиграть себе лишнюю пару секунд, осторожно подходит к столу с рядами запыленных бутылок с эссенциями, маленькими свертками бумаги, покрытыми странными символами и пустым кубком.

— Я все это время искал ключ к одному очень старому заклинанию, — продолжает Кейн, протягивая руку к одному из свертков. — Это заклинание, передававшееся в моей семье поколениями, но, к моему сожалению, последнее звено этой цепи было утеряно моим отцом. Ни со мной, ни с Абрахамом он не решил делиться таким знанием. Все, что осталось — это фрагменты, намеки, обрывки…

Он раскрывает сверток, и Эстер видит древние руны, пляшущие на пергаменте в тусклом свете свечи, как будто ожившие и готовые в любую секунду прыгнуть со страницы.

— И вы считаете, что можете восстановить его? — спрашивает Эстер, чувствуя, как ее собственное любопытство начинает пробуждаться.

Кейн кивает, и в его глазах появляется хитрый огонек, с которым он становится похож на настоящего змея-искусителя.

— Я не просто считаю, я уверен в этом. Но дело в том, что даже если я смогу его восстановить, я не смогу его использовать.

Эстер хмурится, пытаясь понять, куда он клонит.

— Почему?

— Потому что для его активации требуется нечто большее, о чем я когда-либо мог мечтать. Требуется два мага, два рода магической энергии, которые должны… сливаться, — он делает паузу, словно давая ей время на осмысление. — Это заклинание — своего рода магический союз, и я…

Кейн вздыхает, его взгляд становится мягче, когда он смотрит на Эстер.