Лю Яо: Возрождение клана Фуяо

Нет, он должен был быть снисходительнее к своему старшему брату. Но с другой стороны, этому человеку слишком сложно угодить.

Янь Чжэнмин негромко кашлянул и выпрямился:

— Нет, так не пойдет. Я иду с тобой. Через несколько дней Хань Юань и люди горы Белого тигра отправятся на юг. Ли Юнь, Лужа... и твой бесполезный ученик останутся присматривать за домом.

— Это неправильно, — сказал Чэн Цянь. — Камень исполнения желаний все еще находится на горе Фуяо. Если ты уйдешь, Ли Юнь вряд ли сможет его защитить.

Янь Чжэнмин нахмурился и на мгновение задумался.

— Тогда я вновь запечатаю гору, и пусть Ли Юнь отправляется с истребителями демонов, будет представлять наш клан. Тогда никто не заметит нашего отсутствия.

Чэн Цянь вспомнил все то, что терзало его в последние дни, но пока не осмаливался обсуждать это с Янь Чжэнмином. Он хотел пойти один, и всерьез раздумывал над тем, как это устроить. Последствия того, что случилось сто лет назад, когда Хань Юань угодил под влияние «души художника», оказались для него слишком трагичными. Однажды пережив укус змеи, он десять лет боялся колодезной веревки. Теперь Чэн Цянь старательно избегал подобных заклинаний.

Задумавшись, он принялся искать хоть какое-то оправдание.

— Нам все еще нужно это обсудить. Кровавую клятву принес Шан Ваньнянь, но теперь он мертв, а новый владыка горы Белого тигра и знать нас не знает. Однако, даже несмотря на все это, его ученики боятся, что не справятся с Хань Юанем. Бянь Сюй снова в ярости. Похоже, он еще не осознал, что достиг предела на пути своего самосовершенствования. Боюсь, что в ближайшие годы на Центральных равнинах не появится ни одного человека, чьи слова будут иметь хоть какой-нибудь вес. И в этой неразберихе ты хочешь вновь запечатать гору и отправиться со мной на север, но даже если…

Янь Чжэнмин молча уставился на него.

— Даже если я не буду возражать, другие никогда на это не согласятся.

— Чэн Цянь, — усмехнулся Янь Чжэнмин, — не рассчитывай на то, что одежда тебя спасет. Я кожей чувствую, о чем ты думаешь.

Чэн Цянь снова замолчал.

Все его терпение и добрые слова закончились, юноша нахмурился.

— Ты что, всю жизнь будешь ко мне приставать?

— Ну, — отозвался Янь Чжэнмин, — я просто хочу посадить тебя под домашний арест. Навечно. Что ты на это скажешь? Каждый раз, когда ты выходишь проветриться, ты почему-то оказываешься в тюрьме. Даже заключенному можно выходить на прогулки, но тебе нельзя. Отлично, сдается мне, теперь ты обо всем жалеешь?

Они с Чэн Цянем с детства ссорились. Юноша прекрасно знал характер этого безрассудного надоеды. Но теперь Чэн Цянь действительно рассердился. Он открыл было рот и уже собирался ответить, но внезапно обнаружил, что губы Янь Чжэнмина слегка подрагивали. Еще немного, и на них бы выступила кровь. Его голос был полон невыразимой боли. Это больше напоминало старые шрамы. С виду Янь Чжэнмин казался сильным, но внутри он был слаб.

Чэн Цянь так и не смог произнести ни слова.

Он невольно сжал руку, в которой было запечатано наследие цянькунь, и подумал: «Могу ли я верить во всю эту ерунду?»

Молчание Чэн Цяня слишком затянулось, и это не на шутку напугало Янь Чжэнмина.

Янь Чжэнмин выпалил все это не задумываясь. Юноша и сам не мог понять, было ли все сказанное правдой, или то были лишь слова, брошенные в сердцах, но это не помешало ему тут же пожалеть о содеянном. Его разум внезапно опустел, и он, хоть умри, не смог бы придумать, как забрать эти слова обратно.

— Я...

— Хорошо, — вдруг согласился Чэн Цянь. — Если ты действительно хочешь пойти со мной, идем, но, боюсь, вскоре тебе придется вернуться.

Янь Чжэнмин опешил, тупо уставившись на юношу. Он никак не мог прийти в себя.

Но гнев Чэн Цяня быстро утих. Он вздохнул и нехотя махнул рукой:

— Ладно, чего ты застыл? Пойдем.

Глава Янь, мгновение назад готовый укусить любого, внезапно сдался. Он опустил глаза и проследовал за Чэн Цянем во внутренние покои.

На следующий день Янь Чжэнмин объявил о своем «поспешном» решении, и страданиям Ли Юня не было предела.

Ли Юнь никак не мог поверить в то, что, стоило ему моргнуть, как все разом изменилось. Он был ошеломлен тем, что услышал. Так ошеломлен, что мог бы запросто написать об этом иллюстрированный роман.

В итоге, он равнодушно посмотрел на своего старшего брата.

— Так что?

— Сделай кое-что для меня. Возьми Нянь Дада, Лужу и присмотри за Хань Юанем. Вы отправитесь вместе с ним. Мы вернемся и встретимся с вами самое большее через десять с половиной дней.

— Прекрасно, я возьму ученика, присмотрю за ребенком, буду сдерживать брата, который настолько свиреп, что я бы никогда не смог его победить, помогу истребителям демонов и обещаюсь поддерживать авторитет клана. Старший брат, по-твоему у меня три головы и шесть рук2? — усмехнулся Ли Юнь.

2 三头六臂 (sāntóuliùbì) — о трёх головах и о шести руках (обр. в знач.: мастер на все руки).

— Ах, ты ведь вошел в Дао через девять звеньев. У тебя исключительный ум. Ты всегда был очень способным. Я верю, что для тебя это не составит никакого труда, — сказал Янь Чжэнмин.

В это момент Янь Чжэнмин не гнушался низким уровнем его совершенствования и не пытался обвинить Ли Юня в том, что он занимается не тем, чем надо! Но Ли Юнь очень хотел швырнуть эти льстивые речи старшему брату прямо в лицо.

— Проваливай! Пусть этим занимается тот, кого ты так бережешь! С меня хватит! Можешь просто выгнать меня из клана! — заорал он.

Круглый год вода для Ли Юня становилась все глубже, а огонь все жарче3. Он часто кричал и упирался. Янь Чжэнмин уже давно привык к этому и не обращал на юношу никакого внимания. Он повернулся к стоявшей рядом Луже. Девушка, похоже, еще не оправилась от событий минувшей ночи. Она казалась вялой и подавленной.

3 水深火热 (shuǐshēnhuǒrè) — вода всё глубже, огонь всё жарче (обр. невыносимые страдания, критическое положение).

— Сестрица, пойдем со мной, — позвал Янь Чжэнмин.

Это был первый раз, когда Янь Чжэнмин вышел куда-либо с тех пор, как он поселился в павильоне Цинъань. Он повел Лужу в Тайный зал.

Старый дом с соломенной крышей, где некогда жил Хань Мучунь, похоже, ни капли не изменился. Послушники каждый день приходили сюда убираться, и даже внутренний дворик выглядел ухоженным. Лужа в растерянности уставилась на старшего брата. Она никак не могла понять, что все это значит.

Янь Чжэнмин указал на сломанный деревянный стол с тремя ножками.

— Под столешницей написаны правила клана Фуяо. Когда твои старшие братья только начинали свое обучение, они вынуждены были переписывать их более сорока девяти раз. Но вот соблюдать их или нет, ты вольна решать сама. Одно из правил гласит: «Нельзя входить в пещеру каждый первый и пятнадцатый день месяца». Оно предназначено для детей, которые только-только вступили в клан. Можешь переписать их пару раз. Но не нужно относиться к этому слишком серьезно.

Сказав это, он немного помолчал, а затем откашлялся и продолжил:

— Когда я был учеником, мастер приводил нас в Тайный зал и лично давал нам наставления. Но, даже несмотря на то, что ты провела с нами более сотни лет, ты никогда не проходила через это. Однако теперь, когда наш учитель ушел, у меня нет другого выбора. Как твой старший брат, я обязан сделать это сам.

Лужа округлила глаза.

Янь Чжэнмин смотрел на нее сверху вниз.

— Ты весела, но знаешь чувство меры. Ты не любишь много думать, но и не перегибаешь палку. Это очень хорошо. Если в будущем ты будешь больше работать и меньше мечтать, ты сможешь достичь небывалых высот.

Говорят, что, когда их учитель созывал учеников в Тайный зал, он сначала критиковал их, и уже потом давал наставления. Но Лужа и представить себе не могла, что ее старший брат был о ней такого высокого мнения. Она даже растерялась.

— Я просил тебя передать кое-что четвертому старшему брату. С древних времен клан Фуяо шел по пути «человечности», но тебе нет нужны слепо следовать воле небес. Конечно, нет смысла напоминать тебе о твоем происхождении. Ты должна была родиться в крови, но этого не произошло. Ты должна была встретить Небесное Бедствие, но ты благополучно выросла. Наш старший наставник, Тун Жу, был полон решимости изменить судьбу клана и нашего учителя. Но, похоже, он проиграл. Отослав тебя прочь из Долины демонов, он ненароком помог тебе. И это отлично показывает, что в мире есть вещи, за которые не нужно цепляться. Моим наставлением тебе будет «естественность». Я надеюсь, что в будущем, даже стань ты великой силой, способной заставить чудовищ склонить головы, или останься никчемной младшей ученицей клана Фуяо, ты будешь спокойно принимать все победы и поражения и не станешь задирать нос. Не нужно напрашиваться на неприятности. Есть три тысячи дорог. И даже если однажды наши пути разойдутся, ты всегда сможешь вернуться домой. Запомни это?

Янь Чжэнмин редко бывал таким серьезным. На мгновение Луже показалось, что старший брат был подобен нерушимому горному хребту. Всю жизнь он незаметно поддерживал гору Фуяо. В мирное время он стоял укрытый цветами и травами, снегом и льдом, покрытый грязью и землей, но лишь иногда он позволял себе обнажить клинок, постоянно сохраняя спокойствие и невозмутимость.

Всю свою жизнь Лужа воспитывалась братьями. И ее старший брат был куда больше похож на отца, чем ее настоящий отец, не желавший признавать ее существование, и чьи помыслы до сих пор оставались тайной.

Девушка шмыгнула носом и сдавленно пробормотала:

— Спасибо, старший брат.

Она была так тронута, что не сразу заметила, как Янь Чжэнмин глубоко вздохнул и непринужденно сказал:

— Надеюсь, ты справишься с этим. Без этого ритуала мне всегда казалось, что ты ненастоящий ученик клана Фуяо... Теперь мы можем покинуть Тайный зал. Через пару дней я уеду, а ты следуй за Ли Юнем, перепиши все правила и не создавай проблем.

Лужа промолчала.

Доброта ее старшего брата была лишь редким проблеском света, а вот его отталкивающие манеры уходили корнями далеко в прошлое4.

4 源远流长 (yuányuǎnliúcháng) — восходить к незапамятным временам, уходить корнями в прошлое (досл. исток далёк, теченье — длинно).

В конце концов, Янь Чжэнмин вновь запечатал гору Фуяо, просуществовавшую в мире всего несколько дней, и они снова приготовились разойтись разными дорогами.

Хань Юань спокойно наблюдал за тем, как гора исчезала из этого мира. Юноша так старался запомнить ее, ведь он понимал, что больше никогда сюда не вернется.

— Идите. Встретимся в Шу через месяц, — сказал Янь Чжэнмин.

Весь путь Чэн Цянь и Янь Чжэнмин летели на мечах, ни на минуту не останавливаясь, и уже спустя сутки прибыли на крайний север.

Кто-то сильный пересек границу, и висевший над залом Черной черепахи ветряной колокольчик издал протяжную трель. Охранявший ворота ученик вышел проверить, что же произошло, но ничего не увидел. Лишь высоко в небе виднелся длинный узкий след. Но и он вскоре исчез.

Севернее зала Черной черепахи раскинулись пустынные ледяные равнины. Безграничная белизна соединяла собой небо и землю, все вокруг казалось безжизненным.