Лю Яо: Возрождение клана Фуяо

Тун Жу безучастно наблюдал за ней, но, в конце концов, так и не решился ее защитить. К счастью, у Небесного Чудовища не было ни заслуг, ни деяний. Небесное Бедствие не должно было обрекать на смерть мать и дитя.

После этого Тан Чжэнь решил покинуть гору Фуяо. Ради любимой женщины и ребенка он отправился на поиски легендарной горы Дасюэшань и листьев золотого лотоса.

Далеко на севере бескрайние степи плавно перетекали в ледяные равнины, снег на которых, казалось, никогда не таял. Ледяные равнины еще назывались «крайним севером», там находился зал Черной черепахи. А дальше высились безлюдные горы. У их подножия пролегла бездонная пропасть, и в глубине этой пропасти покоилось бескрайнее море Бэймин, а за ним — гора Дасюэшань.

Вот только у горы Дасюэшань не было определенных координат. Она никогда не стояла на месте, потому люди прозвали ее «тайным царством Дасюэшань». Легенды, что ходили о ней, были одна чудеснее другой.

Тайное царство Дасюэшань, Башня отсутствия сожалений из владений внутреннего демона и Безмятежная долина, земля мертвых. Все они были известны как три самых недоступных места в мире.

Говорили, что в сердце горы Дасюэшань растет золотой лотос. У этого лотоса есть только цветы, но совершенно нет листьев. И только когда все цветы увянут, а снег на вершине горы растает и выпадет вновь, из корня лотоса сможет вырасти лист длиной с большой палец.

Этот лист может помочь человеку достичь истока Великого Дао и снять с него все грехи мирской жизни.

Тан Чжэнь был одержим идеей найти лист золотого лотоса чтобы помочь своему сыну или дочери пережить Небесное Бедствие.

Тун Жу лично проводил Тан Чжэня до подножия горы Фуяо и сказал:

— Лист золотого лотоса всего лишь легенда. Накануне вечером я прошерстил всю библиотеку, но так и не нашел никаких записей о нем. Никто не знает, существует ли он на самом деле... К тому же, он сокрыт в крайне опасном месте, в тайном царстве Дасюэшань. Я не могу гарантировать, что ты вернешься в целости и сохранности. Может, подумаешь еще?

Но Тан Чжэнь низко поклонился ему и произнес:

— Старший, я верю, что все зависит от самого человека.

На молодом лице Тан Чжэня еще не было следов усталости и беспокойства. Он был очень уверен в себе и, распрощавшись с Тун Жу, покинул гору Фуяо.

На этом иллюзия закончилась, и птичий демон пробормотал:

— Он… Он больше никогда не возвращался.

— Моя младшая сестра провела в яйце больше сотни лет. Я помню, что, когда мы впервые встретились с Тан Чжэнем, он рассказал нам о том, что все это время был призраком. Что сто лет назад его засосало в Поглощающую души лампу. Должно быть, это случилось как раз тогда, — сказал Хань Юань.

Тан Чжэнь так и не вернулся, и Тан Ваньцю, в итоге, ушла одна.

Королева монстров не раз пыталась убить свое дитя, но в конце концов потерпела неудачу. Сбежав от Небесного Бедствия, она покинула гору Фуяо, вернулась в Долину демонов и в одиночку отправилась на Небесную платформу. А что было потом, всем итак хорошо известно.

Если бы она взяла с собой оставленный Тан Чжэнем амулет, то, возможно, она и не погибла бы.

Но, к сожалению, королева не смогла на это пойти.

Столетие спустя все изменилось. Несколько детей из клана Фуяо, не ведавшие ни высоты неба, ни толщины земли7, ворвались в Долину демонов вместе с душой Тун Жу, душой самого Господина Бэймина, и забрали Небесное Чудовище с собой, не дав ему запятнать себя кровью.

7 不知天高地厚 (bùzhī tiāngāo dìhòu) — не знать высоту неба и толщину земли (обр.: быть невежественным и заносчивым).

Чэн Цянь тихо вздохнул.

«Раз в живых больше никого не осталось, зачем он так долго хранил эту вещь?» — подумал юноша.

Позже Тун Жу восстал против целого мира, поднялся на Башню отсутствия сожалений и сразился с небесами за свою судьбу. Кто знает, может, на него повлияли слова Тан Чжэня о том, что «все зависит от самого человека»?

Однако, оглядываясь назад, будучи на пути к Южным окраинам Тан Чжэнь, искавший Пламя ледяного сердца, внезапно остановился. Неужели в тот момент его внимание привлек красный журавль, чьи кости Небесного Чудовища начали свое преображение?

Перед битвой в Массиве десяти сторон демоны пустились в бешеную пляску8. И человек, что постоянно шутил, поднял руку на великого наставника. Может быть, все это случилось лишь потому, что великий наставник хотел убить Лужу?

8 群魔乱舞 (qúnmóluànwǔ) — демоны пустились в бешеную пляску (обр. в знач.: распоясаться).

Но, если сбежав от Поглощающей души лампы он обо всем узнал, почему так долго не появлялся?

Он останавливался в усадьбе Фуяо, и даже провел ночь на горе Фуяо. Лужа без опаски доверяла ему. Почему он ничего ей не объяснил и даже не изменился в лице, выслушивая ее жалобы?

Почему, когда птичий демон узнал его, он так поспешно ушел?

Если бы этот демон не таскал с собой амулет, вырезанный им самим много лет назад, убил бы он его, как и сказал Чэн Цянь?

Лужа вдруг молча отвернулась. Впервые в жизни она почувствовала, что, возможно, она никогда не должна была появляться на свет.

Чэн Цянь ударил пытавшегося подняться демона мечом и подмигнул Хань Юаню:

— Иди к ней.

Хань Юань нахмурился.

— Что ты собираешься делать?

— Отправиться за Поглощающей души лампой, — как только Чэн Цянь поднял руку, в его ладонь тут же опустился старый фонарь, висевший у дверей гостевого домика. — Вряд ли такой человек как Тан Чжэнь остановился бы на середине пути. Наверняка он столкнулся с лампой у горы Дасюэшань или даже в самом тайном царстве Дасюэшань… Кстати, в прошлый раз ты сказал мне, что Цзян Пэн вступил на Призрачный путь из-за Управления небесных гаданий?

— Мне рассказывали «кошмарные путники», — отозвался Хань Юань.

— Это не обязательно должно быть правдой, — сказал Чэн Цянь. — В тот день третий принц перечислил имена всех великих этого мира. По его мнению, даже глава Управления небесных гаданий был «недостаточно хорош». Я всегда чувствовал, что, Управление не могло этого сделать, ведь даже с тогдашним уровнем самосовершенствования, Цзян Пэну вполне удавалось скрываться от них.

Хань Юань вскинул бровь.

— У тебя есть сомнения по поводу Тан Чжэня?

Чэн Цянь слегка смутился, но не сказал ни слова. Он не был уверен, имело ли возвращение Поглощающей души лампы какое-либо отношение к Тан Чжэню. Поэтому всякий раз, когда появлялась возможность доказать, что Тан Чжэнь невиновен, он не мог не попытаться.

В конце концов, Тан Чжэнь был его другом.

— О, я все понял, праведник, — саркастически рассмеялся Хань Юань. — Ты собираешься пойти туда один, никому ничего не сказав, верно?

— Ну…

Хань Юань снова вскинул бровь.

— И старшему брату не скажешь?

— Он слишком болтливый, — ответил Чэн Цянь.

— О, неужели? — Хань Юань намеренно понизил голос. — Как ты смеешь уходить, не попрощавшись?

Лицо Чэн Цяня застыло, но он не смог выдавить из себя ни слова.

Хань Юань тут же поддразнил его:

— Маленький старший брат, ты слишком добрый.

Чэн Цянь долго молчал, а после нехотя произнес:

— Я не смею...

Хань Юань не ожидал такого ответа. Немного помолчав, он вдруг рассмеялся:

— Пойду посмотрю, как там Лужа. А ты иди в комнату старшего брата, встань на колени и вымой ему ноги.

Взволнованный, Чэн Цянь вернулся в Цинъань и обнаружил, что бамбуковая роща заметно поредела.

Вместо того, чтобы потребовать объяснений, Чэн Цянь почувствовал себя невероятно счастливым. Он надеялся, что старший брат будет куда покладистее после того, как выместил свой гнев на деревьях.

Но именно в тот момент, когда Чэн Цянь раздумывал над тем, как ему все объяснить, Янь Чжэнмин заметил его бегающий взгляд и спросил:

— Что ты собрался сделать?

Чэн Цянь какое-то время колебался, а после бросил коротко:

— Я собираюсь отправиться к Дасюэшань.

Янь Чжэнмин никак не мог понять, плакать ему или смеяться. Услышав слова младшего брата, он какое-то время просто молчал.

Сердце Чэн Цяня готово было выпрыгнуть из груди. Он подумал: «Все кончено. Даже облысевшая бамбуковая роща меня не спасет».

Неужели ты не понимаешь, что я изливаю тебе душу?

Чэн Цянь внимательно посмотрел на Янь Чжэнмина.

— Я знаю меру. Я не стану лезть в это тайное царство и не буду ничего там трогать. Я лишь хочу отыскать следы Поглощающей души лампы...

Но Янь Чжэнмин спокойно перебил его.

— Наш старший наставник, Тун Жу, говорил, что, когда он вошел в это место, то уже не мог вернуться оттуда прежним. А теперь ты вдруг решил, что сильнее его. Ты ведь почти вознесся на небеса, верно?

Чэн Цянь промолчал.

— И этот Тан Чжэнь… Когда он отправился туда, он был человеком, а вернувшись через сотню лет, стал призраком. Но ведь ты думаешь, что ты куда умнее и осторожнее, чем он, не так ли? — продолжал Янь Чжэнмин.

У Чэн Цяня разболелась голова.

— Старший брат, ты судишь обо всем слишком поверхностно. Прекрати так странно себя вести.

— О, хорошо, — Янь Чжэнмин прекратил чудачествовать и решительно1 произнес. — Это не сработает.

1 斩钉截铁 (zhǎndīngjiétiě) — решительно и бесповоротно, сказать, как отрезать (букв. разрубить гвоздь и расколоть железо).

Чэн Цянь не стал с ним спорить. Юноша тут же закрыл рот и остался стоять на месте.

В конце концов, именно из-за Тун Жу миллионы обиженных духов пожертвовали собой.

Впоследствии, названый ученик клана Фуяо, Цзян Пэн, пережив годы взлетов и падений и находясь уже на последнем издыхании, все равно продолжал в тайне использовать Поглощающую души лампу.

И демонический дракон Хань Юань, обреченный всю свою жизнь охранять Южные окраины, тоже был учеником клана Фуяо.

Вот уже три поколения они не могут избавиться от этой ответственности. Чувства и эмоции никогда не позволят им остаться в стороне.

Чэн Цяню не было нужды рассказывать об этом, Янь Чжэнмин итак все знал.

И действительно, мгновение спустя Янь Чжэнмин внезапно встал и, словно крутящий жернов осел, принялся нарезать круги по комнате. Юноша пожаловался:

— Я ведь знал, что с этим кланом будет столько проблем. Мне не следовало забирать у тебя печать главы.

Чэн Цянь быстро уловил перемену в настроении старшего брата, потому молчал, не мешая ему сердиться.

Но заметив, что никто не собирается ему отвечать, Янь Чжэнмин самолично взял на себя инициативу закатить скандал.

— Ты что, немой? Скажи что-нибудь.

— Я ... э-э ... — задумчиво протянул Чэн Цянь. — Как насчет того, чтобы согреть твою постель сегодня ночью?

— Я говорю с тобой о делах, а что творится у тебя в голове? Безобразие! — взбесился Янь Чжэнмин.

Увидев его реакцию, Чэн Цянь почувствовал себя негодяем, приставшим к приличной женщине. Юноша неловко потер нос.

— Уходи, уходи, убирайся!

Чэн Цянь молча развернулся и зашагал прочь.

— Нет, остановись, — внезапно окликнул его Янь Чжэнмин. Юноша был так раздосадован, что даже не последовал за ним. Он долго колебался между достоинством и выгодой, а потом вдруг бессовестно спросил. — Кто разрешил тебе уходить?

Чэн Цянь опешил.