О гоблинах и золоте

Если это вообще было что-то, что она могла украсть.

Чёрт побери, Фрейя хотела бы быть более подготовленной к этому миру. Она думала, что ворваться в царство фей вслед за сестрой будет немного легче, чем оказалось. Не просто брошенный в огонь фейри, так сказать.

— Почти готово, — сказала дух. У неё были красивые карие глаза, темные, как ночь. Она подошла к Фрейе с крошечной бутылочкой в руках. — Это для тебя.

Фрейя посмотрела на бутылочку, которая явно предназначалась для того, чтобы из неё брызгать.

— Духи? — спросила она.

Фея кивнула и жестом предложила ей взять сосуд.

Господи, если её запах оскорбляет их, то ванна была бы полезнее, чем флакон духов, но возможно и это не повредит. Фрейя взяла красивую бутылочку и использовала маленький надутый шарик, чтобы распылить приличное количество на шею и запястья.

Закончив, она широко раскинула руки и спросила%

— Достаточно ли теперь?

Духи смотрели на неё с восторженным вниманием. Они слишком пристально смотрели ей в лицо. Их глаза были слишком широко раскрыты. И тогда она поняла, как мало знает о фейри.

Её мать никогда бы не приняла что-то подобное и не стала бы просто распылять это на своё тело. Она бы спросила, что было в бутылке, а потом захотела бы узнать, зачем им понадобилось распылять это на её кожу.

Ей следовало с самого начала задать миллион вопросов, и теперь Фрейе оставалось только сидеть и гадать. Но, учитывая их улыбки, она подумала, что обрызгаться духами ни к чему хорошему её не приведёт.

Самый совершенный аромат наконец достиг её носа. Это было что-то вроде духов её матери, аромата, который она так давно не ощущала. Немного пихты, смесь базилика и розмарина, а под всем этим отчетливая сладость лимона.

У неё закружилась голова от воспоминаний о матери. И как она любила, когда её обнимали.

Фейри обхватили её за талию и подняли с кровати.

— Пойдём, пойдём с нами.

Да, конечно, она пойдёт с ними. Почему бы и нет? Всё, о чём она могла сейчас думать, — это её мать и те замечательные вещи, которые она сделала для Фрейи за прошедшие годы. Как они копались в саду в поисках идеальной морковки для её супов. Как её мать всегда давила базилик между пальцами и давала Фрейе понюхать его.

Почему бы ей не пойти с духами? Они вернули ей эти воспоминания. Воспоминания, которые были давно похоронены под годами печали и боли.

Но в этих воспоминаниях больше не было ни печали, ни боли. Фрейя сделала ещё один глубокий вдох и позволила воздуху проникнуть в самую её душу. Расслабление разливалось по её мышцам, пока они вели её через сады.

Они прошли мимо небольшого озера, вернее, пруда, по поверхности которого скользили несколько деревянных лодок. Они были плоскими, по краям сидели духи. Их пальцы скользили в сверкающей воде. Такая прелесть. Так идеально.

— Разве здесь не хорошо? — спросила Весенняя Дева.

Когда она присоединилась к Фрейе? Девушка не помнила, как прошла весь путь до другой беседки, и всё же они уже были здесь. Перед позолоченными листьями, которые, казалось, рассыпали в воздух еще больше золота.

— Это, — прошептала Фрейя. — Я даже не представляла, что нечто подобное существует.

— Большинство не знает. — Весенняя Дева протянула руку, чтобы Фрейя взяла её. — Смертные никогда не помнят о существовании духов, но нас это вполне устраивает. Иногда нам везёт, и кто-то натыкается на Весенний Двор. Как и ты.

В её глазах промелькнула мысль. Что они сделали со смертными, и почему она не видела здесь других? Воспоминание было прямо на кончике её языка, что-то вроде перевоплощение её в часть сада.

Эта мысль была затуманена ещё одним глотком ароматного воздуха. На этот раз пахло жаром огня, который её отец всегда разводил в дровяной печи. Ароматом супа, который её мать поставит на плиту, чтобы Эстер и Фрейя могли поесть, когда закончат свои дела.

Она любила этот суп. Но на самом деле, причина, по которой запах так много значил для неё, заключалась в том, что он символизировал время, проведённое с семьёй. Ей нравилось с ними разговаривать. Быть с ними. Это были те моменты, когда она могла чувствовать покой, зная, что у них всё хорошо.

Фрейя так скучала по этому.

— О, — сказала Весенняя Дева, её голос прорвался сквозь воспоминания, как будто лопнул пузырь. — Значит, ты была семейной девушкой? Никогда бы не подумала, что это тебе подходит.

— Да, — ответила Фрейя. — Я очень люблю свою семью.

Она моргнула, и воспоминания исчезли. Она стояла посреди сада. Под ногами у неё были мраморные плитки, а над головой росли цветы. Розы были опутаны густыми листьями, или, возможно, это были живые изгороди, учитывая, что зелень заменяла стены комнаты.

Был ли это сад? Или это был дворец?

Нет, это слово совсем не казалось правильным. Весенняя Дева жила в саду. Фрейя видела, где она жила со всеми этими беседками и прекрасными цветами. Она видела озёра и пруды с феями, плавающими в своих лодках.

Там жила Весенняя Дева.

Она снова моргнула, и всё исчезло с запахом сена и солёного мяса из деревни. В Вулвиче всегда было так красиво весной. Все собирались вместе после зимних месяцев, чтобы ещё раз порадоваться теплу. Она любила это время года, особенно когда они с Эстер могли перестать есть это ужасное копченое мясо.

Эстер.

Это имя пронеслось в её голове, как сильный ветер. Эстер была причиной, по которой она оказалась здесь.

Её сестра… пропала?

Волшебный запах исчез, пока она не смогла ясно разглядеть, где они находятся. В каком-то смысле это был сад, но больше походил на комнату. В центре стояла кровать, которая соперничала со всеми остальными. Она парила над землей, подвешенная на лианах, покрытых белыми лилиями.

Весенняя Дева стояла рядом с кроватью, расплываясь в острозубой улыбке и с широко раскрытыми глазами.

— Ты выглядишь сонной, моя дорогая. Может быть, ты хочешь прилечь?

Сейчас Фрейя была готова к этому. Она не спала и смотрела широко раскрытыми глазами, как и все остальные.

— Нет, — ответила она. — Не думаю, что мне вообще хочется спать.

— Ты будешь. — Улыбка на лице феи стала ещё шире. — Смертные всегда хотят спать, это часть твоего очарования.

Нет, ей нужно получить информацию и уйти. Это был единственный шанс для неё.

Фрейя сделала шаг вперёд. Её ноги дрожали, хотя она не могла понять почему. Она ведь не зашла так далеко, не так ли?

— Король Гоблинов послал меня на поиски, чтобы я могла вернуть свою сестру. Он сказал, что мне нужно собрать у Вас сущность весны. Я надеялась, что Вы знаете, что это значит?

Это были не те слова, которые она хотела сказать. Всё, что она сделала, это рассказала Весенней Деве, почему она здесь, и единственное, что позволило бы ей уйти. Разве это не противоречило всему, что она должна была сказать?

Фрейя подняла руку и прижала её к ноющему лбу. Всё шло так неправильно, и она не могла понять почему. Какое заклинание они наложили на неё?

Кровать выглядела удобной. Она не могла вспомнить, когда в последний раз хорошо спала ночью. Настоящий, спокойный отдых, где она бы не страдала и не думала о пропавших членах семьи.

Всего на одну ночь. Это всё, чего она хотела.

Она моргнула, и Весенняя Дева оказалась прямо перед ней. Фея подняла руки, прижала их к щекам Фрейи и выдохнула прямо ей в лицо.

Фрейя могла бы подумать, что это отвратительно, если бы дыхание феи не пахло черникой, только что сорванной с куста. Так же, как её мать собирала ягоды каждый год осенью, чтобы испечь пироги для Эстер и Фрейи.

— Спи, — донёсся сквозь воспоминания голос Весенней Девы. — Ты такой прекрасный цветок, но такой усталый. Спи, маленькая смертная, и когда ты проснёшься, ты расцветёшь ещё красивее.

Кто такая Фрейя, чтобы спорить с духом, когда она так много знает? Ей хотелось спать. Она хотела упасть в тёплые объятия своих воспоминаний и никогда больше не просыпаться.

Фрейя лишь смутно осознавала, что Весенняя Дева ведёт её к кровати в центре комнаты. Матрас покачнулся, когда она, наконец, села. Девушка почувствовала острый укол ногтей Весенней Девы на затылке, когда фея опустила Фрейю на подушки.

Она глубоко вдохнула волшебный аромат черники и погрузилась в сон.

Глава десятая

— Ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел, — произнёс дух.

Он провел пальцами по волосам Фрейи, и она откликнулась на его прикосновение. Как долго она отдыхала в этой постели? Она не знала. Духи часто навещали её, когда она не отдыхала. Они попросили её рассказывать истории о том, что она делала в мире смертных.

Их интересовали мельчайшие детали. Что она ела? Как говорили другие смертные? Она когда-нибудь ездила верхом или работала в саду?

Истории были тем, чего они больше всего хотели от неё. Но некоторые, как этот фейри, просто сидели с ней в постели и расчесывали её волосы. Их комплименты шепотом заставляли её краснеть, но если им доставляло удовольствие произносить эти слова, то она не возражала.

Фрейя не могла вспомнить свою жизнь без них. Конечно, она знала, какие истории им рассказывать. Но воспоминания казались далёкими. Как будто это были не её воспоминания, а что-то, о чём она читала давным-давно.

Эльф обернул прядь волос вокруг пальца и поднёс к губам.

— Такие грубые, — пробормотал он. — Как хвост животного. Как вы заботитесь о них в мире смертных?

Она положила голову ему на колено.

— Я только что вымыла их в реке куском мыла.

— Кусок мыла? — усмехнулся он. — И как вы делаете эту вещь?

— Из щелочи. — Она помнила, как его делали жители деревни. Она помнила, как её мать заботилась о ней, потому что щелочь могла обжечь. Или что-то в этом роде. Всё это казалось таким… блёклым.

— Ну, тогда неудивительно, что твои волосы похожи на солому. — Он скрутил пряди вместе в крошечную косу у её виска. — Мы должны помочь тебе с этим. Я могу сделать твои волосы мягкими, как шёлк. Тебе бы это понравилось?

— Думаю, да, — прошептала она.

Фрейя уставилась в потолок из переплетенных листьев, наблюдая, как виноградные лозы пронизывают изумруд. Растения всегда двигались по потолку, как живой гобелен, который менялся в соответствии с эмоциями Весенней Девы.

Весенняя Дева….

Она должна была о чём-то с ней поговорить. О чём-то важном, но она, казалось, не могла вспомнить, что это было. Почему она не могла вспомнить?

Эльф резко дернул за прядь волос.

— Ты слушаешь меня, смертная?

— Конечно, — ответила она, поморщившись.

Но она не слушала. Она думала о Весенней Деве. Этой великолепной фейри, которая, казалось, управляла всеми остальными с добротой, доступной только ангелу.

Что-то крутилось глубоко внутри неё. Узел, который запутался ещё больше, потому что это было неправильно. Она не знала почему, но от этой мысли её затошнило …

Эльф снова потянул её за волосы.

— Не хмурься так, у тебя появятся морщины. В чём дело, моя дорогая? Ты можешь мне сказать.