Возвращайся, сделав круг. Книга 2

Глава 4

Где-то неподалёку жарили мясо. Наверное, опять гриль-вечеринка во дворе кампуса. Интересно, Цумуги о ней знает?

- Ты уже поел, сколько можно! Два яйца и почти всю кровь хато[1]…

В первый момент растерялась, откуда на университетской вечеринке – голос Кэцеро?.. Но дурман быстро рассеялся. Сонно хлопая глазами, я приподнялась на локте. Тихо потрескивал костёр. На огне поджаривались тушки каких-то птиц, и полудемон отмахивался от хищно кружившего над ними Камикадзе, безуспешно пытаясь договориться со зверьком. Я едва удержалась от смеха.

- Он не ест мясо, тем более жареное. Если перестанешь защищать добычу, будто от этого зависит твоя жизнь, он сразу потеряет интерес.

Услышав мой голос, Камикадзе в самом деле тотчас забыл о жарком и понёсся ко мне. Упал на плечо и засопел в ухо.

- Он обижал тебя, да?- заворковала я, погладив его по мордочке.

Кэцеро выронил ветку, которую, видимо, собирался подбросить в огонь, чёрный глаз округлился.

- Хочешь сказать он… дразнил меня всё это время?..

- Конечно! Камикадзе питается только яйцами и кровью. Иногда пьёт воду.

- Ну подожди, маленький паразит!- возмутился Кэцеро.

- Не советую его злить, если не хочешь остаться без пальцев,- я поднялась на ноги.- Думаешь, ты сильнее и быстрее? Неужели не понимаешь, до сих пор он просто позволял поймать себя. Правда, малыш?

Довольно фыркая, зверёк уже перебрался ко мне на руки, я ласково почесала его за ушком. Смотреть на Кэцеро без смеха стало невозможно.

- Позволял… поймать себя?- выдавил он, и тут же догадался.- Теперь ты меня дразнишь?

Больше не в силах сдерживаться, я расхохоталась. Он насупился, едва заметно покраснев.

- Видел бы ты своё лицо! Кстати, птицы не подгорят?

Охнув, полудемон бросился к костру, а я, продолжая хихикать, отправилась приводить себя в порядок. Когда вернулась, Кэцеро уже снял тушки с огня и уложил на большие плотные листья.

- В следующий раз я приготовлю завтрак,- пообещала я.- Пожарю яйца!

- Вот ещё! Чтобы я ел подобную гадость! Это оставлю ему,- он кивнул на устроившегося на моих коленях Камикадзе.

- Тебя ведь не обидела наша шутка?- на всякий случай уточнила я.

Полудемон смерил меня подозрительным взглядом.

- Почему ты со мной так приветлива?

- Тебе это не нравится?

Он дёрнул плечами.

- С чего вдруг такая перемена? И то, что говорила ночью… Это всё из жалости? Мне она не нужна!

Потянувшись к ближайшей тушке, так и замерла на полпути.

- Причём здесь жалость?..

- Ты едва смотрела на меня всё время! И вдруг разговариваешь и шутишь, как если бы я стал твоим приятелем, вроде этого Дэйки!

- Что ты, собственно, от меня хочешь?- окончательно растерялась я.- То жалуешься, я – неблагодарна и обращаюсь с тобой, как изверги в деревне. А теперь…

- …а теперь ведёшь себя, будто возвращаешь долг! Благодарность и жалость – не одно и то же! И, вообще, я бы не спас тебя, если бы не хотел! Ты мне ничем не обязана! В отличие от Иошинори, я способен помогать, не требуя ничего взамен!

Ещё вчера я бы, пожалуй, запустила в него птичьей тушкой. Но события последнего дня, когда воочию увидела враждебность, с которой он сталкивался из-за своего происхождения, как будто сдёрнули с глаз пелену. На самом деле удивительно, что Кэцеро не озлобился, а сохранил подобную доброжелательность после всего, что ему наверняка пришлось вынести. Я чуть не превратилась в мегеру всего лишь от отчаяния из-за неразделённой привязанности…

- Кэцеро…- придвинулась к нему ближе.- Ты ошибаешься. Жалость тут ни при чём. И до твоего происхождения мне нет дела. Совершенно не понимаю, почему это вызывает такое неприятие у местных. Просто я была к тебе несправедлива, и теперь это поняла. Вот и всё…

И снова полудемон казался ошеломлённым, как ночью, когда я попросила у него прощения. Но подвижное лицо вдруг вспыхнуло, и он поспешно отвернулся.

- Ешь! Я сейчас!- и, сорвавшись с места, исчез в окружавших нас зарослях.

Уже ничему не удивляясь, я начала разделывать тушки. Кэцеро действительно вернулся быстро – я только закончила, и, избегая на меня смотреть, уселся напротив.

- Что случилось?- осторожно спросила я.

- Ничего. Нужно было побыть одному.

- Нобу-сан прав, ты действительно впыльчив. И деликатным твоё поведение никак не назовёшь.

Сказав, тут же об этом пожалела – и более безобидные слова приводили полудемона в невменяемое состояние. Но, как ни странно, сейчас взрыва не последовало. Кэцеро как будто смутился и, застенчиво улыбнувшись, почесал затылок.

- Да, знаю… Извини!

Мы добрались к монастырю под вечер следующего дня незадолго до заката.

- Боялся, не успеем,- Кэцеро хитро покосился на меня.- Иначе бы снова пришлось глохнуть от твоих воплей при виде Нобу-сан!

- В этот раз закрыла бы глаза, а ты отнёс бы меня в комнату,- в тон ему отозвалась я.- Всё равно вваливаешься туда как к себе домой!

- Мой дом далеко отсюда,- пожал плечами Кэцеро.

- У тебя есть дом?..

- Конечно! По-твоему, я живу в лесу на деревьях?

- Нет, с чего ты взял?- слишком поспешно возразила я.

Полудемон подозрительно прищурился.

- Так и думала, да?

- Ну… не то чтобы…- я кашлянула.

Кэцеро вздохнул, лицо вдруг стало серьёзным.

- Там очень красиво. Думаю, тебе бы понравилось…

Я улыбнулась. За прошедшие сутки моё общение с Кэцеро изменилось до неузнаваемости. В заботах о моём удобстве полудемон превзошёл даже Дэйки. Заметив синяки на локтях – следствие ночёвки на корнях, соорудил подобие гамака из веток и листьев, настолько удобного, что я забылась сном, едва в него забралась. А я наконец исполнила "угрозу" и пожарила на плоском камне несколько яиц. Гримасу на лице Кэцеро, когда он их увидел, наверное, не забуду долго. Согласившись попробовать, уверял, что не будь так голоден, никогда бы не стал есть подобную гадость. Но, судя по количеству поглощённых яиц, "гадость" всё же пришлась ему по вкусу. И, самое странное, его ворчание больше не приводило меня в бешенство. Раз или два дело, правда, доходило до словесных стычек. Но удивительно, насколько быстро подобное забывается, когда не воспринимаешь каждое слово собеседника, как кровное оскорбление.

Нобу-сан встретил нас во дворе храма, спокойный и приветливый, как обычно. И от меня не укрылся его довольный взгляд, когда Кэцеро, прощаясь на пороге моей комнаты, вздохнул:

- Уже идёшь спать?- и, получив утвердительный кивок, тихо добавил:

- Тогда увидимся завтра, Аими!

Крыша над головой, футон, чистая одежда… Как всё-таки снизились мои требования к комфорту с тех пор, как, страдая от похмелья, я выбралась из-под куста неподалёку от Храма Тысячи Демонов… Рана на боку затянулась, повязки менять больше не нужно – наконец-то ничто не мешает долгожданному возвращению к ториям. Правда, официального согласия от Кэцеро сопровождать меня я ещё не получила. Но, если уж его не отпугнул поход в деревню, с ториями сложностей возникнуть не должно. Я погладила устроившегося на моей груди Камикадзе. Сердце разрывалось при мысли, что придётся оставить зверька. Но теперь у него появился "приятель", который накормит яйцом в трудную минуту. Кто бы мог подумать, что камаитати и полудемон так сдружатся… Я устало закрыла глаза. Всё-таки путешестие меня вымотало. Но это того стоило. Вот уже две ночи, как Тэкэхиро меня не тревожил. Вспоминая о нём, по-прежнему глотала слёзы, и сцена возле пруда не сотрётся из памяти никогда… но, убедившись, что тело его достойно погребено, я почувствовала облегчение. И умиротворение, насколько это возможно…

[1] Хато – яп. голубь.

***

Заснув до заката, проснулась перед рассветом. Камикадзе сопел вовсю, свернувшись колечком у меня на груди. Забавно, как я привыкла спать на спине, чувствуя тяжесть его тельца. Осторожно переложив зверька на футон, бесшумно подошла к двери и выскользнула из комнаты. Небо уже розовело, от земли поднималась туманная дымка, всё вокруг дышало безмятежностью… В моей реальности трудно найти покой, не нарушаемый шумом цивилизации. Пожалуй, этого мне будет не хватать…

- Аими-сан? Не ожидал застать тебя бодрствующей в такой ранний час.

Я напряжённо обернулась. Уже почти рассвело – к Нобу-сан должна была вернуться "плотность", но если нет… Хотя бояться его перестала, не хотела снова увидеть вытянувшуюся шею и полупрозрачное лицо. К счастью, монах был в своей человеческой ипостаси, и я приветливо улыбнулась.

- Доброе утро! Камикадзе ещё спит, а я решила прогуляться к криптомерии.

- Надеюсь, моё общество тебя не побеспокоит?

Я приглашающе кивнула, и мы неторопливо двинулись к могучему дереву.

- Кэцеро ещё не проснулся?

- Проснулся, давно. Думаю, он охотится. Мои припасы подошли к концу.

- А как же…- я запнулась.- Если бы мы задержались, ты бы остался без…

- Не волнуйся за меня, одзё-сан. Мне пища не нужна. Я могу употреблять её, но это – не необходимость. Заботясь о столе, Кэцеро-сама делает это в первую очередь для тебя.

- Он очень добр ко мне…- слова монаха меня смутили.

- Рад, что путешествие вас сблизило,- мягко проговорил он.- Вероятно, следующее сблизит ещё больше.

- Надеюсь, Кэцеро не откажется меня сопровождать.

Мы подошли к криптомерии, и я опустилась на узловатый корень. Монах присел рядом.

- Ты действительно готова вернуться в свою реальность, одзё-сан?

- Как никогда. В этой меня ничего не держит.

Повисло молчание. Туман почти рассеялся. Первые солнечные лучи начали проникать сквозь густые ветви.

- Нобу-сан…- я запнулась, тема, которую собиралась затронуть, всё ещё причиняла боль.- Кэцеро сказал, ты считаешь, я разбудила сердце Иошинори-сама. Тецуо, кузнец, называл меня его избранницей. И даже Дэйки говорил, я предназначена его господину. Иногда и мне казалось, он ко мне привязан, но… Это он убил Тэкэхиро. Не задумываясь, походя… Потому что Тэкэхиро – "всего лишь человек", ничто… как и я…

- Тэкэхиро,- задумчиво произнёс монах.- Тот, чьи останки ты хотела похоронить?

- Да…- я вкратце повторила то, что накануне рассказала Кэцеро.

Нобу-сан вздохнул и покачал головой.

- И ты ещё сомневаешься, что разбудила его сердце? Давно не общался с женщинами, но всё же помню, в моё время они были более уверенными в своих чарах.

Я с удивлением покосилась на него.

- Не смотри так, одзё-сан. На самом деле, ты удивляешь меня. Судя по всему, винишь себя в смерти этого юноши. В какой-то мере, так и есть. Он погиб из-за тебя, хотя и не по твоей вине. Не сомневаюсь, Иошинори-сама убил его из ревности.

- Из… ревности…

Словно поднятая со дна тина, в памяти замелькали подробности того ужасного утра. Пруд, стрекозы, смущённое лицо Тэкэхиро, его просяший взгляд и… мой поцелуй… Он длился одно мгновение, но если Иошинори-сама всё видел… и, если Нобу-сан прав… Я почувствовала, как кровь отливает от лица…

- Получается… я убила его…

- Нет, его убил Иошинори-сама,- возразил монах.- Но, очевидно, ты вспомнила что-то, подтверждающее моё предположение о его мотивах. Мне не приходилось встречаться со старшим сыном Озэму-сама. Знаю о нём лишь со слов Эмико, а позднее по рассказам Кэцеро. Эмико говорила о нём, как о холодном высокомерном существе, похожем на своего благородного отца только внешне. Она очень опасалась за жизнь маленького Кэцеро. Уверен, Иошинори-сама ничего не стоило избавиться от младшего брата, которого он считал недостойным их рода. Но Кэцеро-сама вырос и возмужал – Иошинори-сама ни разу не посягнул на его жизнь. Судя по этому, ему всё же не чужды благородство и принципы, а, судя по тому, что рассказала ты, и привязанности. Вряд ли Иошинори-сама приходилось заботиться о ком-нибудь прежде. Но появилась ты. И, когда необходимость защищать тебя переросла в добровольное стремление, это новое, непривычное чувство его, вероятно, ошеломило. Не удивлюсь, если он просто не знал, как с этим справиться и как себя вести. Отсюда и излишне жестокая расправа над юношей, который мог оказаться соперником. Я сомневаюсь, что Иошинори-сама действительно отпустил тебя. Но решение, готова ли ты это принять и простить его, остаётся за тобой.