С волками жить...

* * *

В оружейной лавке все было Эре то не к плечу, то не по руке. Даже хозяин не ругался на неизвестного парня, которого приволокла эта чокнутая Люта с горы, — видел, что обучен тот совсем не как здешние охотники. Даже недавний (по местным меркам недавний, ясное дело) Айлан — и тот в подметки не годился этому Эре.

— А можете вы купить ружье, какое я хочу? — спросил наконец юноша. — Я готов подождать. Пока нам хватит этого вот…

Он указал на обе двустволки.

— Деньги-то у тебя есть? — ласково спросил хозяин и чуть не ударился головой о стену, когда Люта прыгнула на прилавок.

— Сдурел?! Я мало тебе черных белок перетаскала? Спрашиваешь, есть у нас деньги или нет? Ну так я посчитаю, хватит ли!

— Перестань, я сам посчитаю.

Хозяин облегченно сполз на пол, когда Эре спокойно снял Люту на пол и вежливо спросил:

— Так достанете ружье, уважаемый?

— Если попадется на ярмарке, куплю, ясное дело, только залог — вперед! — опомнился тот.

— Вот всегда он то о залоге, то о проценте… — с досадой сказала Люта. — Как не в одних горах живем!

— Он знает такие слова, а это уже немало, — улыбнулся Эре. — Ну что ж, давай потолкуем о залоге, уважаемый. Люта, ты пойди погуляй, это надолго.

Она послушалась, потолкалась на площади — каждый раз удивлялась, до чего странно ощущать вокруг множество людей! Потом пошла к Трюдде и явилась как раз вовремя: лавочница уже выпроводила вдову Эльви, но котелок (видимо, третий или пятый) еще не остыл.

— Как вы жить-то будете, два дурня? — спросила Трюдда, налив девушке душистого травяного отвара.

— Как я раньше одна жила, так теперь вдвоем станем, — пожала плечами Люта. — Не пропала же.

— Тебя отец учил, а мальчик…

— А его я научу, — перебила Люта. — Он правда много чего не умеет. Зато умеет другое, чего я не знаю. Мы будем учиться друг у друга.

Трюдда долго молчала, потом сказала:

— Летом ты хоть приходишь, а зимой… Хоть спой мне на полную луну, а?

Воцарилось молчание.

— Отец сказал, да? — проговорила Люта.

— Нет. Сама догадалась. По его обмолвкам… да много, по чему! И нет, не сверкай глазами — никому не выдам… зачем бы? Живешь себе и живешь, нас не трогаешь. Никто не выдаст.

— Даже эта малахольная? — фыркнула Люта. — Швея наша?

— Даже она. Иди сюда, обниму…

Люта хотела сказать, что у нее и так есть, кому обнять, но не стала. Зачем обижать-то? И объятия Эре совсем не то, что Трюддины.

— Я тебе обязательно спою. Ты слушай — мой голос отличишь, — быстро выговорила она, отстранилась и выбежала из лавки.

И чуть не столкнулась с Эре.

— Стоило немного поговорить, и у лавочника нашлось то, что не продают простому люду, — протянул он, подхватив споткнувшуюся Люту. — Глянь — хорошо?

— Ох, хорошо… — только и смогла она сказать, посмотрев на ружье, но тут же спохватилась: — А о чем ты с ним говорил?

— Лишнего не сказал, не бойся.

— Я не боюсь, я…

— Боишься, чую.

— Так за тебя, дурак! — Люта несильно ударила его в грудь кулаком и пошла к завалу на тропе, где давно уже ждал навьюченный осел.

Тот сам дошел до нужного места — привык уже. Да и… свернуть некуда, а упавшую сосну ему не одолеть. Но там уж недолго перетаскать самим… или она одна перетаскает, если Эре решит остаться с людьми, он ведь теперь знает, как, и нож она отдала ему! Вот поверит как следует, и…

— Ну зачем ты сама-то волочишь мешок, меня подождать не могла? — услышала она голос Эре и ответила:

— Нет. Я привыкла сама. И отвыкать не буду.

— Хорошо, не отвыкай, — тихо сказал Эре. — Но пока я с тобой — мешки буду таскать я, договорились?

Люта стояла и хватала теплый весенний воздух ртом, а Эре уходил выше и выше… И тогда она догнала его и подхватила тяжелый мешок снизу — так было хоть немного, но легче нести…