Кровавая лихорадка

Глава шестая

— Это ваша дочь, мистер Лэйн? — спросил инспектор.

Папа остановился на пороге, и тяжело посмотрел на меня. Я резко поднесла руку к своим обкромсанным волосам, ужасно стыдясь синяков на лице, и чувствуя копье в ботинке.

— Мак, детка, это ты? — Джек Лэйн не знал как себя вести и что говорить, он был в ужасе. Я чуть было не залилась слезами, заметив его облегчение и потрясение.

Откашлявшись, я сказала:

— Привет, пап.

— Привет, пап? — эхом повторил он. — Ты сказала «Привет, пап»? После всего, что мне пришлось сделать, чтобы тебя найти? Ты мне говоришь «привет, пап»?

Опаньки. Я так и знала. Когда он говорит повышенным тоном, с плеч летят головы. Налоговый адвокат, метр девяносто ростом, управляющий средствами своих клиентов, от их имени и зачастую лучше их самих, Джек Лэйн был умен, очарователен, с отменно подвешенным языком, и был жесток как тигр, если его провоцировали. И по тому, как он откинул свои темные с сединой волосы, и как сверкали его карие глаза, он был очень сильно спровоцирован.

В конце то концов, ему повезло, что я все еще называю его «папа», горько подумала я. Мы оба знали, что он мне не отец.

Он подошел ко мне, глаза узкие щелки.

— МакКайла Эвелина Лэйн, что ты сотворила со своими волосами? И твое лицо! Что это за синяки? Когда ты в последний раз мылась? Ты потеряла багаж? Ты не одеваешь… — Боже, Мак, ты выглядишь ужасно! Что случилось… — он замолчал, потряс головой и тыкнул в меня пальцем.

— Хочу сообщить вам, юная леди, что оставил вашу мать с ее родителями четыре дня назад! Я бросил все свои дела, и прилетел сюда, чтобы забрать тебя домой. Ты хоть представляешь себе, у меня чуть инфаркт не случился, когда я узнал что в «Кларин» ты жила всего неделю? И никто не знал, куда ты пропала! Ты могла бы проверить свой е-мэйл. Почему ты не брала трубку? Я ходил по этим мрачным, дождливым, набитым алкашами улицам, искал тебя, надеялся и молился Господу что не найду тебя лицом вниз как нашли твою сестру. Я лучше убил бы себя но не принес бы новость которая убьет твою мать.

Слезы, которые я так старательно сдерживала, хлынули водопадом. Может, внутри моего организма и нет ДНК этого человека, но он мой отец.

Он в два шага преодолел разделяющее нас расстояние, крепко схватил меня в объятия и прижал к своей широкой груди. От папы как всегда пахло перечной мятой и одеколоном после бритья, и как обычно в его объятиях я чувствовала себя так, словно нахожусь в самом безопасном месте на свете. К сожалению, а я это точно знаю, безопасного убежища не существует. Только не для меня. Не сейчас. И не для папы. Не здесь.

Он ходил по Дублину и искал меня! Да будут благословенны боги охраняющие его, за то что уберегли его от Темной Зоны, защитили его в тех переулках от Невидимых. Если бы с папой что-нибудь случилось, я никогда бы не простила себе этого. О чем я только думала — не проверяла е-майл, не звонила домой? Конечно, он приехал искать меня! Папа никогда не принимал всерьез отрицательный ответ.

Нужно поскорее вывести его из Дублина, прежде чем что-то ужасно случится с ним, и еще один кусок моего сердца похоронят в обтянутом атласом ящике глубоко под землей.

Я должна уговорить его лететь домой немедленно, и без того, зачем он сюда пришел, то есть, без меня.

Первые папины вопросы, после того как инспектор Джейни ушел были:

— Мак, что с тобой произошло? Откуда эти синяки?

До конца рабочего дня оставалось еще два часа, но я перевернула вывеску, и приклеила к ней записку: «Извините, сегодня магазин закрылся раньше, приходите завтра».

Я провела папу в заднюю часть книжного магазина, чтобы случайные прохожие не заметили, что в магазине кто-то есть, за книжными стеллажами нас не было видно с улицы, и нервно взъерошила волосы. Одно дело врать полиции, и совсем другое дело — врать человеку, который вырастил меня, знал, что я боюсь пауков и обожаю сливочное мороженое с арахисовым маслом и взбитыми сливками.

— Инспектор Джейни сказал мне, что ты упала с лестницы.

— Что еще рассказал тебе инспектор Джейни? — забросила я удочку. В чем мне придется оправдываться?

— Что офицер расследовавший дело Алины был убит. Ему перерезали горло. И что в день, когда его убили он приходил к тебе. Мак, что тут творится? Что ты тут делаешь? Что это за место? — он завертел головой осматривая книжный. — Ты здесь работаешь?

Он сам все объяснил за меня. Я лишь добавила, что мне понравилось в Дублине, что мне предложили работу вместе с жильем, поэтому я и переехала сюда. Оставаясь в Ирландии и работая тут, это прекрасная возможность давить на нового следователя по делу Алины. Да, я упала с лестницы. Перепила пива, забыла что местный «Гинесс» гораздо крепче американского. Нет, я понятия не имею, почему инспектор Джейни не слишком хорошего обо мне мнения. Про визит ко мне О’Даффи я сказала папе то же самое, что говорила инспектору Джейни. Для убедительности я приукрасила свой рассказ, историей о том как добр был ко мне О’Даффи и как по отечески он ко мне относился поэтому и заглянул проведать меня.

— В Дублине очень высокий уровень преступности, папа. — Сказала я. — Мне очень жаль что О’Даффи погиб, но полицейские часто гибнут на работе и Джейни ведет себя как петуния по отношению ко мне, потому что винить ему больше некого — такая у них работа.

— А твои волосы?

— Тебе не нравится? — изображать удивление было ужасно трудно, особенно учитывая, насколько новая стрижка не нравилась мне самой. Мне так не хватало ощущения тяжести волос, возможности менять прически, того звука когда я шла и они развивались у меня за спиной. Хорошо еще, что папа не видел меня в лубках.

Он посмотрел на меня и сказал:

— Ты шутишь, да? Мак, детка, у тебя были красивые волосы, длинные и светлые как у твоей матери… — он сбился и замолчал.

Вот оно. Я устало посмотрела ему в глаза.

— Какой матери, папа? Мамы? Или той, другой… той, что отдала меня на удочерение?

— Мак, может, пойдем поужинаем?

Мужчины. Их лучшая защита — уходить от разговора. Они все такие или есть и другие?

Мы заказали еду на дом. Я целую вечность не ела пиццу, на улице снова пошел дождь, и выходить у меня не было настроения. Я заказала — папа заплатил, все как в старые добрые времена, когда моя жизнь была простой и легкой. Если вдруг мой очередной бой-френд оказывался идиотом, папа всегда составлял мне компанию в пятницу вечером. Я забрала одноразовые тарелки и салфетки из Фиониного тайника за кассовым аппаратом. Прежде чем заняться пиццей, я включила все фонари вокруг магазина, и зажгла уютный газовый камин. Пока что, мы были в безопасности. Мне нужно было защитить папу до утра, а там, я уж как-нибудь уговорю его сесть на самолет и отправиться домой.

Я всегда надеюсь на хорошее. Я цепляюсь за надежду на лучшее в самые темные моменты. Когда все закончится, я вернусь в Эшфорд и сделаю вид будто ничего и не было. Найду мужчину, выйду замуж, и рожу детей. Мне нужно чтобы папа и мама были дома, чтобы они ждали меня. Ведь у меня будут маленькие девочки по фамилии Лэйн и мы снова будем нормальной семьей.

Мы болтали весь ужин. Папа рассказал, что мама все еще сильно горюет и ни с кем не разговаривает. Ему ужасно не хотелось оставлять ее одну, поэтому он отвез ее к бабушке и дедушке, чтобы они позаботились о ней. Разговор о маме было слишком болезненной темой и я переключила разговор на книги. Папа любил читать так же как и я, и я знала, что по его мнению я работаю не в таком уж плохом месте, могло быть и хуже, типа еще одного бара. Мы обсудили новые книги. Я поделилась своими планами по усовершенствованию магазина.

Закончив ужинать, мы отодвинули тарелки и осторожно посмотрели друг на друга.

Он хмуро произнес:

— Ты знаешь, мы с мамой любим тебя, — обычные разглагольствования, и я шикнула на него. Я и так это знаю. По этому поводу сомнений у меня не возникало. За последние несколько недель я узнала столько всего, и примирилась с фактом, что мои родители вовсе не мои биологические родственники быстрее, чем ожидала. Новость эта потрясла мой мир, жестоко заставила переоценить основы существования, но не важно, чья сперма и яйцеклетка породили меня, Джек и Рейни Лэйн вырастили меня с такой любовью и поддержкой, что не каждому человеку так везет в жизни. Если мои биологические родители живы, они лишь вторые в очереди.

— Я знаю. Папа, просто расскажи мне.

— Откуда ты узнала, Мак?

Я рассказала ему как старуха на улице настойчиво называла меня другой фамилией, о том, что у родителей с карими и голубыми глазами не рождается зеленоглазых детей и о том, что позвонила в больницу проверить запись о рождении.

— Мы знали, что этот день наступит. — он провел рукой по волосам и вздохнул. — Что ты хочешь знать, Мак?

— Все, — тихо сказала я. — Все до мельчайших подробностей.

— Я не так уж много знаю.

— Алина ведь моя биологическая сестра?

Он кивнул.

— Когда вы оказались у нас, ей было почти три года, а тебе около года.

— Откуда мы попали к вам, папа?

— Они нам не сказали. Вообще, они нам практически ничего не сказали, а потребовали очень много.

«Они» оказались людьми из церкви в Атланте. Мама и папа не могли иметь детей, и уже так долго ждали возможности удочерить или усыновить, что почти не верили в эту возможность. Но однажды им позвонили и сообщили, что двое детей остались в городской церкви, и знакомый друга сестры приходского пастора знал их консультанта, тот и предложил Лэйнов. Не все пары готовы были принять двоих детей сразу, не у всех было подходящее финансовое положение, а среди всех требований биологической матери было и такое, чтобы сестер ни в ком случае не разделяли. Она настаивала и на том, что если удочеряющая пара не живет в сельской местности, то они должны переехать в маленький городок и никогда больше не жить вблизи больших мегаполисов.

— Почему?

— Нам сказали, что есть так, как есть, Мак, и мы могли либо согласиться, либо отказаться.

— И вы не подумали что это странно?

— Конечно подумали. Очень странно. Но твоя мать и я так хотели иметь детей и не могли их родить. Мы были молоды, влюблены и готовы были сделать все, чтобы получить желанную семью. Так как мы с женой родом из провинции, то приняли это как знак, что нам нужно вернуться к нашим корням. Мы объездили множество городов, и наконец, устроились в Эшфорде. Я хороший адвокат и умело тянул за нужные ниточки, стараясь ускорить процесс удочерения. Мы подписали все документы, включая и список требований, и очень скоро стали гордыми родителями, зажили в прекрасном городке, где все верили, что вы наши родные дочери. Мы получили то, о чем мечтали — счастливую семейную жизнь. — папа улыбнулся воспоминаниям. — Мы сразу же полюбили вас, с первого взгляда. На Алине был костюм — желтая юбка и такой-же свитер, а ты, Мак, с ног до головы в розовом, только в белокурых волосах была радужная ленточка.

Я изумленно открыла рот. Неужели с самого детства? Я и сейчас обожаю все розовое и радужное.

— Какие еще требования были у той женщины? — я не могла назвать ее матерью. Она не была ею. Она нас оставила.

Отец прикрыл глаза.

— Большинство из них я уже не помню. Где-то среди документов есть та бумага, которую мы с мамой подписали. Но одно требование, я никогда не забуду.